какая-то во всем теле. Мне бы кофе выпить или чаю крепкого…
Тимур остановил машину у придорожного кафе. Они вышли из автомобиля, Паук на секунду остановился, чтобы унять дурноту, а затем медленно направился к торговой палатке. Площадка перед кафе была залита солнцем. Белые пластмассовые столики стояли под тенью больших разноцветных зонтов.
— Возьми мне три… нет, четыре… пять кофе. Три с молоком и два черных, — попросил Паук Тимура и добавил, устало садясь на стул: — Мышцы не слушаются. Ноги ватные, как у плюшевого мишки. Слушай, а вдруг у меня сотрясение мозга?
— Просто ты перенервничал, — успокоил его Тимур и достал деньги, чтобы расплатиться с продавцом.
Паук выпил залпом три стакана кофе с молоком, отдышался, взял стаканчик с черным кофе и, глядя на ослепительно-синее небо, стал маленькими глотками пить обжигающий напиток.
— Ты был вчера у Ситникова? — спросил Тимур, который все еще надеялся, что у Паука проснется совесть и он чистосердечно признается в предательстве.
— Ой, да я ведь уже говорил, — устало поморщился Паук. — Хватит задавать один и тот же вопрос, у меня и так голова раскалывается.
— Неужели ты ничего не помнишь? — спросил Тимур. Он сидел напротив и наливал минералку в белый пластмассовый стакан.
— Ничего, — отрицательно покачал головой Паук. — Мозги словно студень.
— Ты помнишь, как вчера вышел из своей квартиры?
— Помню.
— А как тебя в «Скорой» везли, помнишь?
— В «Скорой» мне сделали какой-то укол, и я очнулся.
— Значит, метро помнишь, «Скорую» помнишь, а что было между ними — забыл.
— Да, забыл. Между «Скорой» и метро — дыра черная, как в космосе. Вакуум.
— Странно, — с подозрением посмотрел на него Тимур.
— Странно, — согласился Паук, — но все равно не помню. Все как в тумане… Какие-то пятна, пятна, искры и темнота… Как будто репой о стенку долбанулся.
— А если вспоминать с самого начала? С того момента, как ты договаривался с Вадимом о встрече. Что ты ему обещал рассказать?
— Ты хочешь с самого начала? — раздраженно воскликнул Паук. — Если вспоминать с самого начала, то надо начать с сотворения мира! С амеб! С таблицы умножения! Сколько будет дважды два — я помню! Амеба, инфузория туфелька — это я тоже помню! А где я был и что делал — не помню! Понимаешь?! Не помню! — Он вставил пустые пластмассовые стаканы один в другой и запустил их в мусорный бак.
Тимур проследил за тем, как стаканчики описали в воздухе параболу и упали в траву рядом с баком. Несколько секунд Тимур задумчиво смотрел, как ветер катит их к дороге. «Ладно, посмотрим, как ты заговоришь, когда увидишь видеозапись», — подумал Тимур и встал из-за стола. Паук допил свой кофе и пошел за приятелем к автомобилю.
Тимур лихо вел машину, и уже через несколько минут они подъехали к его дому.
— Ну и где же твой сюрприз? — спросил Паук, когда они вошли в квартиру.
— Сейчас покажу, — сказал Тимур и указал пальцем на кресло перед телевизором. — Садись. — Он включил видеотехнику и присел на широкий подлокотник кресла, в котором устроился Паук.
На экране появилось изображение: Паук сидел за столом в кухне у Вадика Ситникова и рассказывал ему о том, как он узнал номер и код служебной карты своего приятеля, то есть Тимура.
Хакер смотрел на экран, открыв рот, будто впервые увидел телевизор. Он был словно загипнотизирован.
— Что это такое? — тихо спросил он, не отрывая взгляда от экрана. — Где ты это взял?
— Вадик вчера подарил мне эту запись.
— Но этого не может быть. Я не говорил ему о тебе ни слова. Неужели ты мне не веришь?
— Я верю своим глазам и своим ушам.
— Да этой записи не могло быть, потому что я ничего этого не говорил! И в этой рубашке я у него не был! И вообще у меня нет рубашек с такими старомодными воротничками! — И тут Паука осенило. Он подошел к телевизору, наклонился и внимательно посмотрел на экран: — Ну, точно! Это не моя рубашка! И часы не мои! Посмотри, вот какие у меня! — воскликнул Паук и, вытянув руку, показал Тимуру свои часы.
— Если ты у него не был, то как появилась эта запись? — спросил Тимур.
— Не знаю, — пожал плечами Паук и предположил: — Может быть, это компьютерный монтаж?
— А телефон? Откуда у Вадима номер моего телефона? Он сказал, что переписал его из твоей записной книжки. Когда ты ходил в туалет, он нашел ее в карманах твоего пиджака. Если ты не был у него дома, то как он раздобыл твой пиджак и твою записную книжку?
Несколько секунд Паук напряженно смотрел на экран, а потом снял свой пиджак и сказал:
— Я все понял. В этом пиджаке я вчера отправился к Ситникову, а сегодня утром заметил на воротнике масляное пятно. Вот оно. — Паук пальцами отогнул край воротника и показал его приятелю.
Тимур взял пиджак, провел пальцем по темному маслянистому пятну, внимательно рассмотрел его и пожал плечами.
— Ну и что в нем особенного? Обычное пятно от жареного мяса или от рыбы, — сказал Тимур.
— Во-первых, ни мяса, ни рыбы я ни вчера, ни сегодня не ел, а во-вторых, это пятно ничем не пахнет, оно без запаха.
Тимур приблизил свое усатое лицо к воротнику и, потянув носом воздух, сказал:
— Действительно, не пахнет. Ну и что?
— А то, что это вазелиновое масло! Когда я вчера пришел домой и стал умываться, я почувствовал, что у меня лицо смазано каким-то жиром, скорее всего, это вазелиновое масло, потому что оно не пахнет. Кто-то намазал мое лицо маслом, а потом вытер его. Но вытер не до конца, наверное, спешил, потому что кое-где на лице жир остался. Тогда я внимательнее посмотрел на себя в зеркало и увидел на бровях и у корней волос белые гипсовые крошки. Вчера я не придал этому значения, подумал, что испачкался в салоне «Скорой помощи». А сейчас, когда увидел эту лажовую видеозапись, все стало на свои места. Вазелин, гипс, резина. Это маска! Он не настоящий! — сказал Паук, тыкая пальцем в экран телевизора.
— Кто ненастоящий? — не понял Тимур.
— Этот человек, который скрывается под моей маской. Это маска, понимаешь? Моя маска!
Тимур несколько секунд молча, напряженно вдумывался в слова своего приятеля, а потом нахмурился и спросил:
— Какая еще маска? Где они могли взять твою маску, в «Детском мире», что ли? Ты же не Буратино, чтобы в «Детском мире» продавались твои маски. Этого не может быть. Что ты мне голову морочишь?
— Да почему не может?! — воскликнул Паук, возмущенный упрямством Тимура. — А Фантомас? А Фредди Крюгер? А Дик Трейси? Я не знаю, как, кто и где снял слепок с моего лица, но уверен, что это сделали для того, чтобы меня подставить. Хитро придумали, — покачал головой Паук, вытирая носовым платком подушечки пальцев.
Тимур выключил телевизор, встал и решительно заявил Пауку:
— То, что ты меня подставил, это плохо, очень плохо. Но гораздо хуже то, что ты не находишь в себе мужества признаться в своем проступке. Ты принимаешь меня за идиота, ты хочешь, чтобы я поверил в то, что какой-то малолетка сделал резиновую маску, которую не отличить от твоего лица? Это уж слишком! Но я не буду с тобой спорить. Вставай, сейчас мы поедем к Ситникову, и ты на моих глазах войдешь в Интернет и вернешь ворованные деньги обратно. Я не хочу, чтобы из-за тебя у меня были неприятности.
— А как ты узнаешь, вернул я деньги или нет? — нагло глядя в глаза Тимуру, усмехнулся Паук. — Ты ведь совсем не разбираешься в компьютерах?
— Узнаю, не волнуйся. Я попрошу Ситникова вставить кредитку в банкомат и посмотрю, сколько денег на ней осталось. Не думаю, что Ситников мне откажет, ведь это и в его интересах тоже. Едем к нему.
Они вышли на улицу, сели в машину Тимура и поехали к Вадику. По дороге Паук оправдывался, клялся, что не был у Ситникова, уговаривал своего приятеля не делать необдуманных поступков.
