которых он любил всем сердцем, нет его собственного ребенка. И никогда не будет.
* * *
Лето 1991 года
- Рем, ты так и будешь всю жизнь от женщин шарахаться?
- Джеймс… - Ремус устало вздохнул, - не надо снова об этом, а?
- А тебе не кажется Лунатик, - подхватил тему Сириус, - что ты ведешь себя глупо?
- Сириус!
Этот разговор друзья возобновляли время от времени, но Ремус стойко держался, несмотря на двойной прессинг.
- Что - Сириус? Я уже тридцать лет Сириус!
Джеймс фыркнул, но тут же снова сделал серьезное лицо:
- Нет, правда, Рем, давно пора тебе жениться.
- Да кто за меня пойдет?! - взорвался Ремус. - Я уж молчу об остальном.
- Я пойду, - вдруг раздался рядом звонкий девичий голос.
Резко обернувшись, друзья обнаружили непривычно серьезную Тонкс, не сводившую с Ремуса глаз. Ошеломленное молчание длилось долго. Первым пришел в себя Сириус: восхищенно присвистнув, он протянул:
- Опа! Ну, Лунатик!
- Бродяга, прекрати! - сердито одернул его Ремус и, повернувшись к девушке, заключил: - Не очень удачная шутка, Тонкс.
- А я вовсе не шучу, - невозмутимо заявила та.
Джеймс с Сириусом переглянулись и расплылись в одинаковых улыбках. Ремус обреченно вздохнул: от этих обормотов помощи точно не дождешься.
- Тонкс, ты же еще совсем ребенок!
- Я не ребенок: мне уже восемнадцать!
- Это, конечно, жутко много, - Ремус не мог не улыбнуться. Тонкс сердито передернула плечами и хотела что-то сказать, но он не дал ей такой возможности: - Не надо, Нимфадора…
- Не называй меня Нимфадорой! - возмущенно воскликнула она, и волосы ее вспыхнули красным.
- Faux pas* , дружище, - прокомментировал Сириус, весело сверкнув глазами.
- Сириус… - Тонкс посмотрела на него очень выразительно.
- Понял - исчез, - Бродяга схватил Джеймса за рукав и потянул к двери, через секунду они оба будто испарились.
Возмущенно посмотрев вслед сбежавшим друзьям, Ремус перевел взгляд на Тонкс, которая замерла посреди комнаты, сцепив руки в замок и упрямо сжав губы. Из неуклюжей забавной девчушки она превратилась в очень симпатичную юную девушку. Правда, неуклюжесть осталась прежней, как и невообразимые оттенки, выбираемые для прически. Последние два года Ремус не раз замечал на уроках, с каким мечтательным выражением лица наблюдает за ним Дора, но думал, что ее подростковая влюбленность пройдет со временем. Однако, вопреки его ожиданиям, она не проходила, и даже наоборот - становилась все сильнее. Что с этим делать, Ремус совершенно не представлял.
- Послушай, Тонкс…
- Нет, Ремус. Я не хочу ничего слышать о том, что ты опасен…
- Но это правда!
- Это ерунда! - Тонкс сердито сверкнула темными глазищами.
Ремус обреченно покачал головой:
- Ты едва школу закончила - через несколько лет все изменится: встретишь нормального парня…
Тонкс громко фыркнула, не дав ему договорить:
- Мои родители поженились сразу после школы, Джеймс с Лили, насколько я знаю, тоже. И что? Ничего не изменится, Ремус. Потому что я люблю тебя.
- Дора… - она поморщилась, но Ремус не обратил на это внимания. - Я ведь знаю тебя с двухлетнего возраста. Ты росла практически на моих глазах.
- Ах, вот в чем, значит, все дело?! Никак не можешь осознать, что я уже не маленькая девочка? Я выросла, Ремус, пойми это уже, наконец!
С каждым словом Тонкс все больше приближалась к нему, и вот замерла близко-близко, совсем вплотную, и положила ему руки на плечи. Ремус хотел отодвинуться, но не смог даже пошевелиться, словно его приложили Петрификусом, только смотрел на нее, как завороженный.
- Ты дурак, Рем, - прошептала она и поцеловала его.
И все заготовленные аргументы - такие правильные и разумные - в то же мгновение вылетели у него из головы.
_______________
* неверный шаг, ошибка
* * *
В доме Поттеров царил переполох, точнее, не во всем доме, а в одной отдельно взятой комнате: Гарри отправлялся в школу. Сам он все утро метался по своей спальне, в спешке собирая все, что еще не успел собрать. Процесс затрудняла Милли, которая прыгала вокруг него и без умолку что-то возбужденно щебетала. Кажется, о том, что он должен непременно - НЕПРЕМЕННО - сразу же ей написать, как там в школе. И вообще писать почаще. Ее синие глаза при этом сияли не менее взволнованно, чем у самого Гарри. Будто это ее в Хогвартс отправляют, хотя на самом деле, ей до школы еще два года ждать. Гарри любил дочь крестного не меньше, чем родных сестер Лору и Глэдис, которые, кстати, благоразумно не путались у брата под ногами, но сейчас ему страшно хотелось, чтобы она уже исчезла из его комнаты и дала ему собраться.
Словно прочитав его мысли, в комнате появился Сириус и велел Милли спуститься вниз.
- Ну, па-а-ап! - возмущенно протянула она. - Я же помогаю Гарри собираться!
- По-моему, ты ему больше мешаешь, - усмехнулся он и, подмигнув крестнику, решительно выпроводил дочь из комнаты, не обращая внимания на ее попытки сопротивляться.
Оттого что Милли перестала мельтешить перед глазами, сборы пошли гораздо быстрее, и Гарри уже в последний раз проверял свой чемодан, когда к нему заглянула мама:
- Гарри, солнышко, ты готов?
Мальчик кивнул и подхватил свои вещи, а мама взяла клетку с совой. Белоснежную полярную сову, которую Гарри назвал Хедвигой, ему недавно купили родители в Косом переулке - в честь начала учебы.
В гостиной собрались все, кроме дяди Ремуса и дяди Северуса, которые отправились в Хогвартс заранее. «То есть профессора Люпина и профессора Снейпа», - мысленно поправил себя Гарри. Пора уже привыкать к такому обращению, а то еще ляпнет на уроке. И если дядя Ремус, тьфу ты - профессор Люпин - отнесется к этому, скорее всего, снисходительно, то профессор Снейп точно живьем съест.
Зато присутствовала тетя Сьюзан с близнецами Дорианом и Гвен, которые тихонько о чем-то совещались, забравшись в одно кресло; дядя Рег и тетя Корделия с малышами Денебом и Эриданом; и, конечно же, тетя Марлин и Сириус - без крестного в жизни Гарри не проходило ни одно событие.
Неугомонная Милли успела забраться на подоконник и весело болтала ногами, поглядывая на окружающих. Эдвин, как всегда, рядом с Лорой - они все росли одной большой дружной семьей, но эти двое были прямо-таки неразлучны. Порой Гарри ловил себя на том, что ревнует, только не мог понять кого к кому - сестру к другу, или друга к сестре. К счастью, такие моменты были редки. Малышка Глэдис хвостиком ходила за мамой, стараясь принять участие во всем, чем та занималась. Мама смеялась, что вот у нее главная помощница растет, не то, что старшие.
После шумного и веселого завтрака, провожать Гарри на вокзал отправились только родители и крестный с Милли. Последнюю изначально не собирались брать, но она так умоляла, что взрослые сдались. Прощаясь с ними на вокзале, среди шума и суеты отъезжающих студентов и провожающих их родителей, Гарри испытывал смешанные чувства. С одной стороны, не хотелось расставаться с семьей, родителями, сестрами, друзьями, которые, по сути, тоже были членами семьи. Гарри уже чувствовал, что будет ужасно
