во времена Хакуина действительно существовал человек по прозвищу Хакую. Его подлинное имя было Исикава Дзисун (1645-1709). Возможно, он был учеником Исикава Дзодзана (1645-1709) - самурая, который стал затворником, и чья знаменитая резиденция в Сисэндо расположена в районе Сиракава к востоку от Киото. В 1661 г. в возрасте пятнадцати лет Дзисун ушел в горы рядом с Сисэндо и поселился в пещере. В 1692 г. его посетил ученый-неоконфуцианец Кайбара Эккэн (1630-1714). Избегая встреч с окружающим миром, Дзисун оставался в пещере в течении сорока пяти лет, до 1709 г. В этом году он умер от ран, полученных им при падении со скалы.
После того, как существование Хакую было подтверждено, возник вопрос, действительно ли Хакуин встречался с этим наставником, или же эта история была им при думана. К настоящему моменту никто не выдвинул непротиворечивого доказательства ни одной из двух точек зрения. Однако те исследователи, которые тщательно изучили столь трудный источник, каким является 'Дикий плющ', пришли к единообразному выводу, что Хакуин на самом деле не встречался с Хакую, но использовал колоритную фигуру старого отшельника для того, чтобы приписать ему разработанные им самим приемы медитации, которая оказалась столь эффективным методом лечения болезни, обычно поражавшей монахов, увлеченных суровыми дзэнскими упражнениями.
Самым убедительным из приводимых доказательств того, что история была вымышлена Хакуином, является источник ее названия. Выражение 'Задушевные беседы в ночной лодке' восходит к известной поговорке 'ночная лодка на реке Сиракава' (Сиракава ёбунэ или Сиракава ясэн). Эта поговорка отсылает нас к истории об одном крестьянине, который хвастался перед своими друзьями тем, что побывал в Киото и видел красоты этого города. Когда же его спросили о реке Сиракава (которая протекает близ пещеры Хакую и является на самом деле до вольно мелкой), крестьянин смешался и ответил, что не может описать ее подробно, так как плыл по ней ночью. Вполне возможно, что таким названием Хакуин с самого начала предупреждал читателя о том, что он всего лишь хотел бы встретиться с наставником и что на самом деле его история выдумана.
Как бы то ни было, очевидно, что Хакуин в первую очередь адресовал свой трактат в качестве средства поддержания здоровья монахам, посвятившим себя дзэнской практике, а тем из них, которые страдают дзэнской болезнью, рекомендовал излечивающие процедуры. В позднем своем сочинении 'Ядовитые тычинки в зарослях колю чек' он рассказывает нам об обете, который он дал в те времена, когда боролся со своей собственной болезнью:
'Я поклялся, что если сумею освободиться из глубины той лжи, в которую впал, и смогу достичь подлинного просветления, я сделаю все, что в моих силах, для того, чтобы помочь всякому, кто страдает той же самой болезнью, которой страдал и я. Вскоре я встретил мудреца [Хакую],... чье учение позволило мне шаг за шагом искоренить дзэнскую болезнь до самого ее основания. Теперь же,... когда я замечаю первые признаки этой болезни, поселившейся в молодых учениках, я чувствую то же самое, что чувствует человек, видящий, как маленький ребенок идет прямо к открытому настежь колодцу'.
1.) В предисловии к 'Задушевным беседам в ночной лодке' есть аналогичный абзац (см. Приложение). Этим пассажем Хакуин открывает свое повествование. Упоминаемые здесь имена встречаются и далее в тексте, но до сих пор не удается идентифицировать ни одно из них. Кроме того, сам Хакуин в разных своих трудах влагает это выражение в уста по меньшей мере пяти различных персонажей, так что весьма вероятно, что он либо сам является его автором, либо составил его из выражений, почерпнутых из различных даосских текстов. Хакуин часто использовал эту фразу в своих каллиграфических надписях (см. илл. с. 88).
2.) Выражением 'жизненная энергия' мы переводим термин ки (кит. ии) - ключевое понятие традиционной китайской мысли и теории медицины. Это слово по разному переводилось на английский язык: 'жизненная энергия' (vital energy), 'изначальная энергия' (primal energy), 'дыхание' (breath), 'жизненное дыхание' (vital breath), 'дух' (spirit). Энергия ки, циркулируя в человеческом теле, является жизненно необходимым началом для сохранения здоровья и поддержания жизни. Она же играетважнейшую роль в приемах медитации самоосознания, которые Хакуин усвоил со слов наставника Хакую. Даоская традиция 'внешней' алхимии была нацелена на поиск 'пилюли' или 'эликсира' бессмертия, самой важной частью которого считалось такое ртутное соединение, как киноварь. Считалось, что алхимик, открыв надлежащий состав, может принять его внутрь, обеспечить себе таким образом бессмертие и отправиться на небо, как правило на спине журавля.
Однако предписания Хакую относятся больше к другому направлению алхимии - 'внутреннему', в котором 'эликсир' вырабатывался в области нижнего тандэна, то есть 'поля элексира' или 'киноварного поля', которое также именовалось кикай тандэн, то есть 'океан ки'. Это поле считалось центром дыхания или средоточием сил и локализовалось ниже пупка. В 'Оратэгама' Хакуин говорит об этом поле следующее: 'Хотя в трех местах тела располагается тандэн, я говорю только об одном - о нижнем тандэне. Кикай и тандэн, которые на самом деле суть одно, оба располагаются под пупом. Тандэн - на расстоянии двух пальцев, кикай же - еще ниже на полтора пальца. Именно в этом месте всегда собирается истинное ки'.
3.) Это тот самый мирянин, который упоминался в конце третьей главы. Он просил Хакуина объяснить подробнее сущность медитации самоосознания (яп. найкан), о которой тот говорил. Ответ Хакуина, собственно, и составляет предмет четвертой главы. Термин найкан встречается уже в ранних сочинениях китайского буддизма (напр. 'Великое приостановление и созерцание' Чжи-и, цзюань 5) и обозначает медитацию, направленную на самого медитирующего. Хотя Хакуином этот термин в большинстве случаев используется как название созерцания, совершаемого специально в терапевтических целях (например, по отношению к 'методу масла', усвоенного им от Ха-кую), иногда он обозначает другие виды дзэнской интроспекции с использованием тем некоторых коанов (см. при мечание 31 к третьей главе).
4.) Здесь автор ссылается на знаменитое изречение из трактата 'Учение о середине'.
5.) Такое представление было классическим в традиции китайской медицины. Ср. следующее утверждение из энциклопедического компендиума 'У цза цзу' ('Пять избранных рассуждений', раздел 'Человек'),
собранного ученым династии Мин Се Чжао-чжэ: 'Когда некто слишком много уделяет времени умственной деятельности, то огонь сердца начинает пылать сверх меры и поднимается вверх'. Торэй в 'Жизнеописании' (1710г., 25 лет) перечисляет двенадцать симптомов болезни Хакуина: огненный жар в голове, поясница и ноги чувствуют леденящий холод, глаза постоянно слезятся, в ушах звон, появляется желание спрятаться от солнечного света, неизменно угнетенное состояние в темноте или в тени, необычайная тяжесть мысли, постоянно повторяющиеся и истощающие силы дурные сны, семяизвержение во сне, беспокойство и нервозность при ходьбе, трудности с перевариванием пищи, озноб, не прекращающийся даже под теплой одеждой.
6.) Самурай по имени Исикава Ёдзан (1583-1672) в 1641 г. удалился в горы к северо-востоку от Киото. Его резиденция Сисэндо ('Зал бессмертных поэтов') расположена на склоне горы, с которой открывается вид на северные кварталы Киото. О Сисэндо: см.Rimer Т., Shisendo. New York: Weatherhill, 1991. В
настоящее время показывают несколько пещер, расположенных выше этой резиденции, в которых, по преданию, обитал Хакую.
7.) В 1710 г. Хакуину было двадцать пять лет. Однако, согласно хронологии, которую он сам предлагает в третьей главе 'Дикого плюща', он встречался с Хакую непосредственно перед возвращением в Сёиндзи, то есть приблизительно на тридцать первом году жизни (см. предварительные замечания к четвертой главе). В 'Задушевных беседах в ночной лодке' Хакуин утверждает, что Хакую в то время было от ста восемью десяти восьми до двухсот сорока лет, а также указывает расстояние между его пещерой и человеческим жильем - три или четыре ри.
8.) То, что у Хакую на столе оказались именно эти три книги, показывает, что корни его учения восходят к трем традициям: конфуцианству, даосизму и буддизму.
9.) Пянь Цяо, Цан Гун и Хуа То - имена знаменитых врачевателей древнего Китая.
10.) Эта пословица восходит к 'Жу да-чэн лунь', но встречается также и в 'Записях о передаче
