— — Я иду в палатка. Я нахожу Бвана Бертона на полу. Он мертвый!
Рамсгейт ринулся к палатке Бертона, Тарзан следом за ним. Голт не отставал от них.
На полу ничком лежало тело Бертона, одетого в одну лишь пижаму. Рядом валялся опрокинутый стул и виднелись следы ожесточенной борьбы.
Пока трое прибывших осматривали тело, в палатку вошли Романов и Трент.
— — Это ужасно, — воскликнул Романов, вздрогнув. — Кто мог это сделать?
Трент ничего не сказал. Он просто стоял и глядел на распростертое тело.
Бертона закололи в спину. Нож вошел под левую лопатку снизу и пронзил сердце. На горле виднелись синяки, свидетельствующие о том, что убийца задушил его, чтобы тот не смог позвать на помощь.
— — Тот, кто это сделал, — человек недюжинной силы, — сказал Романов. — Лейтенант Бертон сам был весьма силен.
И тут они с изумлением увидели, что белый незнакомец берет командование в свои руки.
Тарзан переложил тело с пола на койку и прикрыл его одеялом. Затем низко наклонился и внимательно осмотрел следы на шее Бертона. Тарзан вышел наружу, и люди, озадаченные и испуганные, последовали за ним.
Выйдя из палатки, перед которой собрались практически все участники сафари, Рамсгейт увидел свою сестру, подходящую к ним.
— — Что произошло? — спросила она. — Случилось что-нибудь?
Рамсгейт шагнул к ней и встал рядом. — Случилось нечто ужасное, Бэбс, — сказал он, избегая ее вопросительного взгляда. Затем увел ее обратно в палатку, где рассказал о том, что произошло.
Голт грубым окриком велел всем заняться своими обязанностями, собрал всех аскари, которые находились ночью в карауле, и стал их допрашивать. Из собравшихся вокруг них белых Тарзан был единственным, кто понимал вопросы и ответы, которые произносились на суахили.
В течение ночи на вахте стояли четверо аскари, и все они утверждали, что не видели и не слышали ничего необычного, за исключением последнего караульного, который сообщил, что перед самым рассветом в лагерь пришел незнакомый белый человек погреться у костра.
— — Ты видел его все то время, что он был в лагере? — требовательно спросил Голт. Аскари заколебался.
— — Бвана, моим глазам стало больно от огня, и я их закрыл. Но только на миг. А все остальное время я видел его сидящим и греющимся у костра.
— — Ты лжешь, — сказал Голт. — Ты спал.
— — Может, чуточку соснул, Бвана.
— — Значит, этот человек вполне мог успеть пройти в палатку и убить Бвану Бертона?
Голт говорил без обиняков, так как не знал, что Тарзан понимает язык суахили.
— — Да, Бвана, — ответил чернокожий. — Мог. Я не знаю. Но он раньше всех остальных узнал, что в лагере есть мертвый.
— — Откуда тебе это известно?
— — Он сам мне сказал, Бвана.
— — Этот человек был мертв до моего прихода в лагерь, — спокойно сказал Тарзан. Голт опешил.
— — Вы знаете суахили? — спросил он.
— — Да.
— — Никому не известно, как долго вы пробыли в лагере. Вы…
— — О чем речь? — вмешался Романов. — Не могу понять ни слова. Погодите, сюда идет лорд Джон. Ему и следует вести расследование. Лейтенант Бертон был его соотечественником.
Рамсгейт и Романов внимательно выслушали пересказанную Голтом информацию, полученную от аскари. Тарзан стоял с невозмутимым лицом, опершись на копье. Когда Голт закончил, Рамсгейт покачал головой.
— — Не вижу оснований подозревать этого человека, — произнес он. — Какой у него мог быть мотив? Совершенно ясно, что это не было ограблением, ибо Бертон не имел при себе ничего ценного. И это не могло быть местью, поскольку они даже не были знакомы друг с другом.
— — Может, он чокнутый, — предположил Смит. — Только психи разгуливают по лесу нагишом. А психи способны на все.
Трент кивнул головой. — Психическое расстройство, — проговорил он, — с манией убийства.
Подошла леди Барбара и встала рядом с братом. Глаза ее высохли от слез, и она держалась спокойно. С ней пришла Вайолет с красными веками и шмыгающим носом.
— — Выяснили что-нибудь новое? — спросила леди Барбара у брата. Рамсгейт покачал головой.
— — Голт считает, что убийство мог совершить этот человек.
Леди Барбара подняла глаза. — Кто он? — спросила она.
— — Он говорит, что зовут его Тарзан. Он пришел в лагерь ночью, а когда точно, никто вроде не знает. Но я не нахожу никаких оснований подозревать его. У него не могло быть никаких мотивов.
— — Здесь есть несколько людей, у которых могли быть мотивы, — с горечью произнесла леди Барбара. Она поглядела прямым взглядом на Трента.
— — Барбара! — воскликнул Трент. — Неужели вы хотя бы на один миг допускаете, что это сделал я?
— — Однажды он был готов убить лейтенанта, хозяин, — обратился к Рамсгейту Томлин. — Я там был, сэр. Я видел, как Бертон сшиб его с ног. Они ссорились из-за белой леди.
Трент изменился в лице. — Это абсурдно, — запротестовал он. — Сознаюсь, что я тогда погорячился, но потом, когда поостыл, пожалел о случившемся.
Вайолет обвиняющим жестом ткнула пальцем в Годенского.
— — Он тоже пытался его убить! Он сказал, что убьет его. Я сама это слышала.
— — Раз уж на то пошло, то и Голт грозился его прикончить, — сказал Романов. — Не могли же они все убить его. Я полагаю, что вернее всего явиться к властям в Бангали, и пусть они во всем разберутся.
— — Что касается меня, то я не возражаю. — сказал Голт. — Я его не убивал и не могу ручаться, что его убил этот человек. Но, согласитесь, как-то очень подозрительно, что он единственный из всего лагеря знал, что лейтенант Бертон мертв.
— — Об этом знал еще один человек, — произнес Тарзан.
— — Кто? — встрепенулся Голт.
— — Тот, кто его убил.
— — И все же мне хотелось бы знать, откуда вам стало известно, что он мертв, — сказал Голт.
— — Мне тоже, — произнес Рамсгейт. — Должен сказать, что это выглядит несколько странно.
— — Все очень просто, — сказал Тарзан, — но, боюсь, что никому из вас меня не понять. Я — Тарзан из племени обезьян. Я прожил здесь почти всю свою жизнь точно в таких же условиях, что и другие звери. Звери полагаются на определенные органы чувств гораздо в большей степени, чем цивилизованные люди. У некоторых из животных чрезвычайно острый слух. Другие отличаются превосходным зрением. Но наиболее развитым у всех является чувство обоняния.
Без хотя бы одного из этих чувств невозможно выжить. Будучи человеком, а значит, естественно, наиболее беззащитным из зверей, я был вынужден развивать все из них. Смерть имеет свой особый запах. Он появляется почти сразу же после кончины. Пока я обогревался у костра и разговаривал с аскари, ветер посвежел и изменил свое направление. Он донес до моих ноздрей свидетельство о том, что неподалеку лежит мертвый человек, вероятно, в какой-то из палаток.
— — Бред какой-то, — с отвращением сказал Смит. Годенский нервически рассмеялся.
— — Он небось про себя думает, что мы тоже сумасшедшие, если поверим такому рассказу.
— — Я думаю, он как раз тот, кто нам нужен, — сказал Трент. — Маньяк вовсе не обязан иметь мотивы для убийства.
