ободьями были ростом с Лена, а вверху, как облако над головой, неясно вырисовывалась надпись: “Эдв. Хостеттер, распродажа товаров”, выведенная когда-то четкими буквами, теперь посеревшими от солнца и дождя.
— Он здесь, — сказал Лен, — я слышу его голос.
Исо кивнул. Они прошли мимо переднего колеса. Голос мистера Хостеттера доносился с другой стороны фургона.
— Ты сошел с ума, — говорил он, — я же тебе объясняю, что…
Его речь прервал другой голос:
— Да не волнуйся так, Эд. Все будет в порядке. Я должен только…
Завидев мальчиков, незнакомец остановился на полуслове. Через плечо мистера Хостеттера Лен и Исо увидели высокого, худого парня с длинными рыжими волосами и окладистой бородой, одетого в одежду из кожи. Он тоже был торговцем откуда-то с Юга, и Лен уже встречал его здесь. Вывеска на его фургоне гласила: “Уильям Соумс”.
— А это что за компания? — казалось, он не имел ничего против присутствия мальчиков, но тут к ним повернулся мистер Хостеттер. Он был неуклюжим плотным мужчиной с бронзовой от загара кожей и ясными голубыми глазами. В рыжеватой бороде по обеим сторонам губ четко обозначились две серебристые полоски. Движения его всегда медленные и спокойные, на лице дружеская улыбка. Теперь, быстро обернувшись, он не улыбался, и, встретившись с ним глазами, Лен застыл на месте, как вкопанный. Он уставился на мистера Хостеттера так, словно видел его впервые, настолько враждебным и странным был его взгляд.
— Мне кажется, они чем-то заняты, Лен, — пробормотал Исо. — Лучше пойдем отсюда.
— Что вам здесь нужно? — строго спросил мистер Хостеттер.
— Ничего, — пролепетал Лен, — мы только подумали, может быть…
— Может быть, что?
— Может быть, вы позволите нам накормить лошадей.
Исо схватил Лена за руку.
— Он только хотел попросить немного сахарных орешков. Вы знаете, эти дети… Пойдем, Лен.
Соумс рассмеялся:
— У него их больше нет, но я могу предложить вам пеканов. Это тоже неплохо.
Он сунул руку в карман, вытащил с полдюжины орешков-пеканов и отдал их Лену.
— Спасибо, — сказал Лен, с недоумением глядя то на него, то на мистера Хостеттера, который спокойно произнес:
— О моих лошадях уже позаботились. А теперь марш отсюда, ребята.
— Да, сэр, — Лен и Исо не заставили его повторять дважды и быстро убежали. За углом они остановились и разделили орешки.
— Что это с ним? — спросил Лен, имея в виду мистера Хостеттера. — Он был до такой степени ошарашен, будто старый жеребец вернулся на ферму и заржал на него.
— Да ну его, — сердито бросил Исо, очищая орех от тонкой коричневой кожицы. — Скорее всего, он обсуждал с этим иностранцем какую-то торговую сделку, вот и все.
Исо был зол на Хостеттера и больно толкнул Лена: — А все ты со своими орешками! Идем домой, скоро ужин. Или ты забыл, куда мы собрались сегодня ночью?
— Нет, — ответил Лен, вновь охваченный восторженным трепетом, — я не забыл.
Часть 2
Этот восторженный трепет и разбудил Лена, спавшего под своим фургоном. Прохладный воздух, теплое одеяло. Глаза Лена слипались, все вокруг казалось неясным и далеким, погруженным в приятный полумрак. Вдруг Лен вздрогнул и окончательно проснулся, вспомнив Исо и проповедь.
Лен услышал дружный храп отца и матери, спящих в фургоне наверху. Ярмарочная площадь стала совсем темной, лишь два—три уголька все еще тлели в погасших кострах. Казалось, все успокоилось. Но вот зашевелились лошади, позвякивая упряжью. Мимо, стуча колесами, проехала легкая повозка, где-то вдалеке груженый фургон с глухим скрипом продолжал свой путь, доносилось ржание лошадей, тащивших его. Странные люди, не похожие на нью-меноннайтцев, одетые в одежду из оленьей кожи, как и тот рыжий торговец, которого они встретили у Хостеттера, под покровом темноты направлялись к месту проповеди. Лен уже совсем проснулся. Он прислушивался к топоту невидимых копыт и скрытых темнотой колес, и поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется никуда идти.
Лен сел под фургоном, скрестив ноги и накинув на плечи одеяло. Исо еще не было видно. Лен посмотрел в сторону фургона дяди Дэвида, надеясь, что Исо не проснется. Ведь идти нужно так далеко, было темно и холодно, их почти наверняка поймают и вернут домой. За ужином Лена не оставляло чувство вины, и он не мог заставить себя взглянуть в глаза отца, зная, что его замыслы отражаются в глазах, как в зеркале. Но отец ничего не заметил, и Лену неожиданно стало еще хуже. Отец настолько доверял ему, что никогда не стал бы за ним следить.
Под фургоном дяди Дэвида что-то зашевелилось, и Лен увидел выползавшего на четвереньках Исо.
“Я все скажу ему, — подумал Лен. — Я скажу, что никуда не хочу идти”.
Исо подполз ближе. Он улыбался, и, казалось, глаза его искрились в темноте, как догорающие угольки. Он наклонился совсем близко к Лену и прошептал:
— Они все уснули. Сверни свое одеяло, будто ты здесь.
“Я не пойду”, — думал Лен, но никак не мог заставить себя произнести это. Он покорно свернул одеяло и осторожно проскользнул в темноту вслед за Исо.
Как только они потеряли фургон из виду, Лен вздохнул свободнее. Темнота была полна таинственного волнения, и Лен чувствовал его. Сладок вкус запретного плода, и звезды никогда не сияли так ярко.
Осторожно передвигаясь в темноте, мальчики вышли на открытую дорогу и побежали, повинуясь какому-то неясному зову. Телега с высокими колесами проехала мимо них, лошадь легко и быстро стучала копытами, и Исо, задыхаясь, закричал:
— Догоняй, догоняй!
Смеясь, они побежали быстрее, через несколько минут покинули ярмарочную площадь и выбежали на широкую дорогу. Дождя не было около трех недель, и пыль, поднятая в воздух колесами проезжающих фургонов, не успевала оседать. Упряжка лошадей неясно вырисовывалась в этой неосевшей пыли, громадная, похожая на призрак; взмыленные лошади трясли головами, стряхивая пену. Лошади тащили фургон, парусиновый навес которого был откинут, им правил грузный, похожий на кузнеца человек с большими, толстыми руками и короткой русой бородкой. Позади него сидела полная краснощекая женщина. Юбки ее развевались, а на голове вместо привычного капора был какой-то странный лоскут. Из-под навеса с любопытством выглядывало несколько желтоголовых ребятишек. Исо стремглав бежал за фургоном, что-то выкрикивая, Лен чуть отстал от него. Незнакомец натянул поводья, осадил лошадей и с недоумением взглянул на мальчиков. Краснощекая женщина тоже увидела их, и оба рассмеялись.
— Ты только погляди, — сказал он, — маленькие плоские шляпы. Куда это вы собрались одни, без мамы, маленькие плоские шляпы?
— Мы идем послушать проповедь, — сказал Исо, рассердившись на “плоские шляпы”, и еще больше на “маленькие”, не настолько, однако, чтобы упустить такую возможность. — Можно мы поедем с вами?
— А почему бы нет? — сказал мужчина и снова рассмеялся. Затем он что-то пробормотал о самаритянах, Лен толком не понял, что именно, потом еще какую-то чушь о том, что нужно внимать Слову, и велел им поскорее влезать в повозку, потому что они могут опоздать.
Лошади ни на минуту не останавливались, и мальчики изо всех сил старались не отстать, спотыкаясь о засохшие комья грязи. Они вскарабкались на подножку и прыгнули на солому. Мужчина
