— Привет!
— Возможно, это звучит диковато, — говорит Лиз, — но я была там в прошлом году, и это на самом деле колоссально.
Мне подумалось, что я не люблю подобных увеселений.
«Ты хотела бы завести знакомства с мужчинами?» — спрашивает Фейт.
Бонн говорит: «Соглашайся, пока тебя приглашают!»
«Что же еще ты собираешься делать в пятницу? — вкрадчиво спрашивает Фейт. — Кажется, мы затронули тему, касающуюся Эдит Уортон, не так ли?»
Я записываю адрес предстоящего гуляния, и тут начинает сигналить параллельный аппарат. Это Роберт.
— Привет! — говорю я шепотом. — Я на другой линии.
Фейт подсказывает: «Скажи, что сама ему позвонишь».
Но я в растерянности: кажется, моя рыбка уже на крючке?
«Нет еще, — говорит Фейт. — Он только пробует наживку».
Я спрашиваю Роберта, могу ли я перезвонить ему.
Он отвечает, что разговаривает по платному телефону.
«Ну и что? — говорит Бони. — Всего четверть доллара».
Но я говорю Роберту: «Подожди секунду» — и договариваюсь с Лиз встретиться на танцплощадке.
Мы с Робертом толкуем о том, как весело было на свадьбе. Я говорю о самых отвлеченных вещах, стараюсь быть верной клятвам, по крайней мере не нарушать ни одну из них, а в голове только и вертится:
Роберт рассказывает, что сейчас он занят поисками квартиры в Виллидже, и спрашивает, не откажусь ли я выпить с ним где-нибудь чашечку кофе.
Бони предупреждает:
Я уклонилась от ответа и стала расспрашивать, как у него обстоят дела с квартирой, пока записанный на пленку голос оператора не потребовал еще монеты, иначе разговор будет прерван.
Роберт бросил монету. И сказал:
— Сейчас нас прервут. Надо заканчивать.
Я подумала: «Но ведь ты же перезвонишь». А Фейт сказала: «Шутки в сторону!»
— Итак, — проговорил он, — не желаете ли выпить кофе?
Я заставила себя ответить:
— Я не могу.
«Хорошая девочка!» — сказала Фейт.
— Уф! — вздохнул Роберт. И после паузы спросил, не хочу ли я пообедать с ним в пятницу.
«У тебя же на пятницу планы, — сказала Фейт. — Сообщи ему об этом».
— В пятницу я не могу, — ответила я.
Он настойчиво предлагает встретиться в субботу.
«Отлично», — говорит Фейт.
— О'кей, — говорю я Роберту.
Тут снова возникает оператор и требует еще монету.
Роберт говорит:
— Вы только обратите внимание, как он притворяется, будто раньше не прерывал нас. В моей груди кипит буря восторга.
После сеанса терапии я стою на ступеньке эскалатора и вдруг слышу голос Бони: «Это было великолепно!»
«Что?» — спрашиваю я.
«Ты верна клятве: «
«Я не хочу, чтобы она думала, что я поправляюсь. Надеюсь, однажды она сама скажет, что мне лучше и я больше не нуждаюсь в ее сеансах».
«В этот же день в химчистке тебе порекомендуют стирку вручную», — говорит Фейт, расчесывая волосы.
В четверг Роберт оставил мне послание с телефонным номером своей сестры. Я записала номер и взяла было трубку, чтобы позвонить.
«Еще рано, — сказала Фейт. — Заставь его немного поволноваться».
«Не будет ли это невежливо?»
«Нет, — заверила Фейт, — невежливо было не написать благодарственную записку той веселой паре, которая три недели назад приглашала тебя в Коннектикут».
Бони, выглядывая из-за большой миски с кукурузными хлопьями, сказала: «Веселые мужчины ненавидят женщин».
«Почему я слушаю вас?» — спросила я.
«Потому что не хочешь спать с Эдит Уортон до конца своих дней», — ответила Фейт.
Я позвонила Роберту с работы.
— В восемь вечера, идет? — предложил он.
Я согласилась, с трудом скрывая радостные нотки в голосе.
Бони указала на свои маленькие часики и певучим голосом сказала: «Вешай трубку!»
Я сказала:
— Пока, мне надо идти.
Когда я повесила трубку, Бони промолвила: «Давай покороче! И следует первой кончать треп!»
Фейт кивает: «Заставь его изнывать по тебе».
Кадриль берет свое начало в Ист-Сайде, где она появилась в двадцатые годы как некая разновидность физкультурных упражнений.
Я отыскала Лиз — обаятельную, в модном свитере — и Генри, на котором был обычный костюм.
Мы сдержанно поздоровались.
Я стою с братом и Лиз. Я на вечеринке, на календаре пятница, а завтра у меня свидание. Мне назначено свидание! Я — пловец-аквалангист в социальном водоеме.
Фейт говорит: «Приятное ощущение, не так ли?»
Приятное.
Много хлопанья, топанья и диких выкриков. Я, конечно, не могу хлопать, но готова издать радостный клич, когда Фейт кивает головой.
«Мне очень весело», — говорю я.
Фейт напоминает мне, что я нахожусь здесь вовсе не для этого.
«Это танец для холостяков!» — говорит Бони, хлопая в ладони, будто отбивая ритм.
Лиз говорит, что нам следует потанцевать, и, когда я соглашаюсь, берется найти мне партнера.
Парня, которого она приводит, зовут Гас. Он режиссер. Похож на большого плюшевого мишку. Лицо его покрыто пухом, а зубы настолько мелкие, как будто их и вовсе нет.
Он невероятно обходителен. Похоже, он принимает меня за простушку Катерину из «Вашингтонской площади» или больную Лауру из «Стеклянного зверинца».
Гас берет меня за руку и ведет в танцующую массу.
— Поклонитесь партнеру, — говорит Брейди. — Леди, реверанс!
