Глава 8
Нетти Краннинг с покрасневшими от слез глазами подала руку Берте Кул и предложила:
— Проходите, миссис Кул. Извините, но я была просто в шоке, для всех нас это страшный шок. Моя дочь, Ева Ханберри, а это мой зять, Пауль Ханберри.
Берта вторглась в гостиную с деловым видом и решительно потрясла руку каждому.
Нетти Краннинг была женщиной в возрасте сорока с небольшим лет, уделяющей много внимания своей внешности и культивирующей хорошие манеры, однако в ней отсутствовала жеманность, она стремилась быть настоящей леди при любых обстоятельствах.
Ее дочь Ева, хорошенькая брюнетка, имела правильные черты лица, у нее были тонкие крылья носа, дугообразные брови, немного обидчивый рот, большие черные глаза, оттененные длинными ресницами; эти глаза, казалось, были готовы в любой момент, если представится подходящий случай, загореться от переполнявших их хозяйку чувств.
Пауль Ханберри, напротив, являл собой «пустое место» мужского рода, полностью подавленный присутствием рядом с собой этих двух ярких, близких ему женщин. Он был среднего роста, среднего веса и не производил никакого впечатления. Позднее Берта Кул написала в своем письме Дональду Лэму: «Вы могли бы посмотреть на этого парня дважды и не заметить его».
Кристофер Милберс решил держаться в тени Берты Кул, он шел позади нее, как ребенок следует по пятам своей матери, когда она решительно направляется в школу, чтобы разобраться с преподавателем дисциплины, которую она лично ни во что не ставит. Берта, не теряя времени, сразу же приступила к делу.
— Итак, господа, — сказала она, — это не просто визит вежливости. Мой клиент, Кристофер Милберс, хотел бы уточнить некоторые обстоятельства.
— Ваш клиент? — переспросила холодно миссис Краннинг, хорошо владея собой. — Следует ли из этого, что вы — адвокат?
— Нет, — ответила тотчас же Берта, — я — детектив.
— Детектив?!
— Именно так.
— Боже мой! — вырвалось у Евы Ханберри. Ее муж выдвинулся слегка вперед.
— Что за странная идея приводить сюда детектива? — спросил он грозно, хотя, казалось, сам нуждался в некоторой поддержке исчезающего мужества.
— Я здесь, — сказала Берта, — по поводу пропажи десяти тысяч долларов.
— Что?
— То, что вы слышали.
— Вы, — спросила миссис Краннинг, — подозреваете нас в исчезновении этих денег?
— Я никого не подозреваю, — ответила Берта. И потом добавила весомо: — Пока.
— Не могли ли вы быть так любезны и объяснить, что вы имеете в виду? — потребовала Ева Ханберри.
— Когда Харлоу Милберс умер, в его бумажнике было десять тысяч долларов наличными, — пояснила Берта.
— Кто это сказал? — спросил Пауль Ханберри.
— Я, — объявил Кристофер Милберс, выходя из-за спины Берты. — И я собираюсь доказать это. Мой кузен собирался приобрести несколько редких исторических книг. В силу некоторых обстоятельств, которые мы не будем сейчас обсуждать, ему потребовались наличные деньги. Поэтому в день его смерти у него должны были быть десять тысяч долларов.
— Хорошо, значит, он спрятал их где-нибудь, — сказала миссис Краннинг, — потому что в бумажнике их не было.
— Не может быть, — настаивал Милберс. — Он всегда хранил пять… Берта Кул отпихнула его назад и в наступившем молчании спросила:
— Откуда вам известно, что их не было в бумажнике? Миссис Краннинг обменялась взглядами с присутствующими, она медлила с ответом.
Ева Ханберри с возмущением вступилась за мать:
— Боже мой, я полагаю, что, поскольку мы несем ответственность за все происходящее в этом доме, мы имеем право взглянуть на вещи, которые остались от умершего, не правда ли?
— Мы должны были выяснить, кто его родственники, — подал свой голос Пауль Ханберри.
— Как будто вы не знали этого прежде, — заметил Кристофер Милберс.
Берта Кул воинственно продолжала:
— Я пришла сюда не для того, чтобы терять время в бесплодных дискуссиях. Нам надо получить эти десять тысяч долларов.
— Он спрятал их, должно быть, в своей комнате, — предположила Нетти Краннинг. — Я точно знаю, что их не было в бумажнике.
— Да уж, их не было в бумажнике, когда я получил его, — грозно сказал Милберс, так как решительная тактика Берты привела к тому, что члены семейства только оборонялись.
— Хорошо, — твердо сказала Берта. — Предлагаю приступить к делу. Давайте осмотрим комнату, в которой он умер. А остальные комнаты? Он занимался работой дома?
— Боже мой, конечно. В основном в библиотеке, — ответила миссис Краннинг. — Он работал там до глубокой ночи.
— Отлично, давайте осмотрим и библиотеку. А что ближе отсюда?
— Библиотека.
— Сначала пойдем туда.
— Спальню, во всяком случае, уже осматривали, — вставил Пауль. — Он…
Миссис Краннинг заставила его замолчать, бросив на него осуждающий взгляд.
Ева тихо заметила:
— Пусть говорит мама, дорогой.
— Пожалуйте сюда, — произнесла миссис Краннинг с чувством собственного достоинства и повела их в библиотеку.
В дверях она простерла руку, предлагая комнату ко всеобщему обозрению и, с другой стороны, как бы снимая с себя всю ответственность.
Пауль Ханберри взглянул на свои часы и изумленно воскликнул:
— Боже, я забыл, что мне надо позвонить! — И с этими словами он заспешил в задние комнаты дома.
Сразу же после этого поведение обеих женщин резко изменилось.
— Вы действительно уверены, что у него были эти деньги? — спросила миссис Краннинг примирительно.
— Должны были быть в его бумажнике, — сказал Милберс, — По крайней мере, банкир утверждал, что он положил пять тысяч долларов в бумажник, когда он получал их в четверг.
Нетти Краннинг и ее дочь обменялись понимающими взглядами. Ева все еще сопротивлялась:
— Он не оставался с ним один в комнате. Ты же знаешь это, мама.
— До того, как он умер, — сказала миссис Краннинг, — но…
— Мама!
— О, хорошо, хорошо! Ты начала первой.
— Да, но ты тоже под подозрением…
Миссис Краннинг, улыбаясь, повернулась к Берте:
— Конечно, миссис Кул, все это страшный шок для нас. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам, если будет нужна наша помощь.
— Да уж, — сухо ответила Берта. — Нам предстоит еще много открытий.
Библиотека представляла собой огромную комнату, уставленную шкафами с набитыми в них книгами, многие из которых были в кожаных переплетах, потемневших от времени. В центре комнаты стоял большой стол, заваленный раскрытыми книгами. Посередине стола лежали блокнот и карандаш. Верхняя
