бифштексов с кровью, жареный картофель, салат, лук, хлеб с чесноком, бутылку портера «Гиннесс» для себя и немного красного вина для Дафни.
Коктейли были поданы почти сразу. Они были восхитительны. Дафни ела закуску с наслаждением и не пыталась это скрыть. Мы отведали овощного супа, салата из зелени, а затем принялись за обжигающие и прекрасно приготовленные бифштексы. Когда мы резали их острыми как бритва ножами, во все стороны брызгал, разливаясь по тарелке, розовый сок. Я взял кусочек хлеба и беззастенчиво обмакнул его в соус. Дафни последовала моему примеру.
Я выпил портер, а Дафни — хорошее красное вино, специально заказанное для нее, которое она должна была оценить.
Постепенно румянец снова заиграл у нее на щеках. Она доела все, что было на тарелке, закусила двумя кусочками хлеба, разделалась с небольшой бутылочкой вина, уселась поудобнее и улыбнулась.
— О, это было очень вкусно, — сказала она. Я спросил:
— Ты была в этой конторе в Монаднок-Билдинг по тому же делу, что и я?
— Ты имеешь в виду аварию?
— Да.
Она запнулась, потом сказала: — Да.
— Это довольно своеобразный случай, — заметил я, — а где ты стояла в это время?
— На Гилтон-стрит.
— Ведь красный свет зажегся до того, как подъехал «форд»?
— О да. Я очень спешила, но желтый свет зажегся, когда я еще не подошла к перекрестку, а потом загорелся красный. «Форд» тоже хотел проскочить, но красный загорелся до того, как он подъехал.
Я кивнул.
— Ты получила свои триста долларов?
— Нет еще. Я дала письменные показания. Мистер Харнер будет говорить с начальством, а мне нужно прийти в четыре. Если они удостоверятся в том, что я — свидетель, то я получу деньги.
— В объявлении сказано иначе, — сказал я, — там говорится, что триста долларов получит любой, кто назовет свидетеля.
— Да, конечно, — ответила она, — немного не так, но я не говорила им о свидетеле, я же видела все своими глазами.
К столу подошел официант.
— Как насчет ананасового шербета? — спросил я. Дафни улыбнулась:
— Я все-таки должна идти… Я кивнул официанту:
— Два ананасовых шербета и кофе. Мы съели шербет и выпили кофе.
— У нас есть еще немного времени, — напомнил я, — есть какие-нибудь предложения?
— Нет, я свободна до четырех. Я спросил:
— Где ты живешь, Дафни?
Она начала что-то говорить, потом осеклась, посмотрела мне в глаза и произнесла:
— Я скажу тебе правду, Дональд. Я только что приехала, положила вещи в камеру хранения на автобусной остановке. Это в нескольких кварталах отсюда. Я заберу их, когда найду место, где остановиться.
— Я могу помочь тебе: у меня есть машина и…
— О, это было бы чудесно! А если бы ты помог мне найти где-нибудь комнату, только не в дорогом отеле. Я даже не знаю, сколько пробуду в городе… Я ищу работу, Дональд.
Я подвинулся к ней ближе, поймал ее взгляд:
— И ты без копейки в кармане?
В ее глазах мелькнул панический страх, но она быстро взяла себя в руки и подтвердила: — Да.
— И, — сказал я, — ты была очень далеко отсюда пятнадцатого апреля во время аварии. Ты не видела ее, а прочитала объявление в газете. Ты была в отчаянии. Ты приехала в город искать работу и начала просматривать объявления, пытаясь что-то найти. Увидела объявление и решила, что у тебя есть возможность заработать триста долларов путем обмана, сказав, что ты видела аварию и…
— Остановись, Дональд! — вскрикнула она. — Ты читаешь мои мысли. Ты пугаешь меня.
— Может, ты расскажешь что-нибудь о себе?
— Я не слишком много могу рассказать, — ответила она. — Я неплохой секретарь. Знаю стенографию. Могу под диктовку печатать на машинке. Я делаю это довольно быстро и аккуратно. У меня была хорошая работа, пока не появился этот прекрасный принц. Я влюбилась. Он пел так сладко, что мог бы очаровать и соловья. Я вышла замуж. Деньги, которые у меня были, я перевела в банк на общий счет. После одного мелкого факта у меня возникло подозрение. Я решила проверить. Оказалось, что он женат, у него жена и маленькая дочка и он не имел развода. Они жили здесь, в Лос-Анджелесе, и… я потеряла голову. Я сказала ему все, что узнала. На следующее утро он уехал, прибрав к рукам все мои деньги.
— За двоеженство можно привлечь человека к суду, — сказал я.
— Ну и что с того? — спросила она. — Он пойдет в суд, поговорит с судьей, скажет, как он раскаивается и хочет вернуться к своей настоящей жене и ребенку. Судья назначит ему испытательный срок. А если нет — что хорошего для меня в том, что этот парень будет сидеть за решеткой?
— Сколько вы жили вместе?
— Примерно полгода. Конечно, его часто не бывало дома. Он сказал мне, что работает торговым представителем, много времени проводит в дороге.
Ты не пробовала снова устроиться на прежнюю работу?
Она замотала головой:
— Я жила на Среднем Западе. Все девочки в конторе завидовали мне. Этот парень умел подать себя. На него обращали внимание. Я гордилась им! Я всем говорила: «Боже, как долго я его ждала, наконец-то нашла, что искала». Я не хотела очертя голову выскакивать замуж. И все страшно завидовали мне. Я не смогла бы выдержать, если бы они узнали, что произошло со «счастливым» браком Дафни Крестон.
— Его первая жена знает о тебе? — спросил я.
— Не думаю. Я кое-что узнала о ней. У них семилетняя дочь.
— Как его зовут? — поинтересовался я. Она покачала головой.
— Ты должна сказать мне и это. Ты ведь уже многое мне рассказала. Ведь его имя для меня ничего не значит.
— Зачем тебе, Дональд?
— Пригодится, если я когда-нибудь встречу этого парня.
Она опять покачала головой.
— Ты все еще любишь его, — упрекнул я ее.
— Я его ненавижу!
— Тогда зачем ты приехала в Лос-Анджелес и почему пытаешься защищать его?
— Я не пытаюсь защищать его!
— Ну, как хочешь, — сказал я и замолчал. Ей стало неловко.
— Я взяла все деньги, что сумела наскрести, купила автобусный билет и приехала сюда. — Через мгновение она продолжила: — Я приехала голодной и грязной. Мне нужно принять ванну, сменить белье и…
— Ты приехала, чтобы умолять его вернуться, — прервал я.
— Умолять? К черту! — выпалила она. — Он настоящая сволочь. Он выиграл сто двадцать тысяч долларов на тотализаторе, и его имя с фотографией попало во все газеты. Я приехала сюда, чтобы послать девочкам с работы открытки со штемпелем Лос-Анджелеса, потому что в газете было написано, что он живет здесь. Я не могу допустить, чтобы девочки подумали, что я отношусь к ним высокомерно. Кроме того, я слишком гордая и не могу позволить им даже подозревать обо всем случившемся. И вот где-то какой-то карманник вытащил у меня из сумочки кошелек, каким-то образом вынул из него деньги, а кошелек положил на место. Я ни о чем не подозревала, пока не приехала сюда. И здесь обнаружила, что осталась без денег.
— Иди к нему и заставь отдать тебе твою долю, — сказал я.
