Луч тихонько сместился и заиграл на другой груди.
Лили услышала в темноте, как участилось дыхание Эндрю, и ощущение его возбуждения подействовало страшно волнующе. Она порывисто шагнула к нему.
– Нет! – сразу же сказал он. – Не сейчас. – Луч двинулся ниже, освещая темный треугольник внизу живота. Он глубоко вздохнул и заговорил нетвердым голосом:
– Ты просто опьяняешь меня.
Лили стояла, застыв на месте, словно зачарованная, пока он разглядывал ее. Почему он стоит неподвижно? Почему молчит? Она не в силах была дышать, не в силах была думать. Она замерла в ореоле света, охваченная жарким желанием.
Наконец свет потух.
Лили издала гортанный крик и бросилась к нему. Эндрю, судорожно срывая с себя одежду, подхватил ее, поднял, и вот они уже слились.
– Возьми… – Остаток ее слов потерялся в страстном поцелуе.
Ноги Лили обвились вокруг его бедер, и оба упали на одеяло, расстеленное на земле.
– Я говорил, что в этот раз будет лучше. – Эндрю ткнулся губами в ямку у ее плеча. – Кажется, мне не удается делать это медленнее. Моя страсть к тебе слишком велика. Хотя нам предстоит еще долгий путь.
– Какая разница! Все было великолепно. – Голос Лили звучал тихо, и она умиротворенно смотрела на залитый лунным светом пляж. Лили вдруг тихо засмеялась. – Конечно, отчасти это из-за того, что мы не были мокрыми насквозь, а вокруг не бушевала гроза.
Эндрю не ответил. Взяв фонарь, он зажег его и стал рассматривать ее лицо.
– Теперь ты стала рассуждать так, как девочка не намного старше Кэсси.
– Ну, я не такая уж старуха. И у меня бывают моменты детской непосредственности.
– Но ты не всегда позволяешь им проявиться. Ты всегда стараешься казаться очень серьезной и рассудительной. – Он помолчал. – И держишь все свои эмоции под контролем.
– Но это действительно так. Я серьезная и рассудительная. – Лили села и натянула на себя его свитер. – А что касается контроля, то любой независимый человек хочет владеть своими чувствами. Мне пора идти.
– Ты опять убегаешь?
– А ты опять торопишь меня. А говорил, что не будешь.
Эндрю молчал.
– Я же сказала, что не в состоянии дать тебе все, что ты хочешь. Но ты меня не слушаешь!
– Ты дашь мне все. Это просто вопрос времени. – Горькая нотка прозвучала в его голосе. – Плохо то, что времени совсем не остается.
Лили нахмурилась.
– Я не поняла тебя.
– Не обращай внимания, – ответил он после минутного раздумья. – Наверно, я просто нетерпелив. А ты держишься так настороженно. – Он помолчал. – Поговори со мной. Расскажи мне о Тэйте Бэлдоре.
Она замерла.
– Я не хочу о нем говорить. Ты сказал, что
Читал газеты, так что все и сам знаешь. Это все давно в прошлом.
– Нет, не в прошлом. Это все еще болит в тебе, а расплачиваюсь за это я. Ты не доверяешь мне. Ты загнала боль вглубь, но не освободилась от нее. – Эндрю потянулся, чтобы выключить фонарик. – Теперь ты одна. Я не в счет. Расскажи все о Бэлдоре.
– Ты что, решил пытаться освободить меня от тяжелого прошлого, психоаналитик-самоучка? – сказала она с сарказмом. – Спасибо, я через это уже прошла. На тот случай, если вдруг газеты что-то упустили, скажу, что после суда над Тэйтом я провела шесть месяцев под наблюдением психиатров.
– Я знаю. Ты была близка к помешательству.
Кто бы мог тебя винить?
– Я за все винила только себя. Если бы я не наделала тогда глупостей, моя мать была бы сегодня
Жива.
– Но она тоже верила Бэлдору, Лили.
– Потому что я любила его. Мама просто хотела, чтобы я с ним была так же счастлива, как и она с моим отцом. Мама видела, что я схожу с ума по Тэйту. – Лили умолкла, пытаясь вернуть себе самообладание. – А этот мерзавец убил ее.
Эндрю ничего не отвечал.
– И знаешь еще что? Когда врач, производивший вскрытие, стал путаться в своих показаниях, я не поверила, что это сделал Тэйт. Я была так околдована им, что позволила этому ублюдку украсть полмиллиона долларов у моей матери, а затем отравить ее, чтобы можно было украсть все остальное, что у меня оставалось. – Она хрипло рассмеялась. – Я и тогда не верила, что он это сделал! Я убеждала полицию, что наверняка это был кто-нибудь другой. Им пришлось предъявить мне все улики, чтобы заставить выступить на суде. Вот такая я была дурочка!
– Не дурочка, – мягко заметил Эндрю. – Тебе было всего девятнадцать, ты была застенчива и замкнута. Вы с матерью жили вдвоем, и обе старались видеть в людях только хорошее. Ты была идеальной жертвой для такого негодяя, как Бэлдор. Он ворвался в вашу жизнь и очаровал вас обеих, так что вы потеряли голову. Ты была не глупа, но просто очень наивна. – Он помолчал. – И очень доверчива.
– Да, доверчива! Я загнала свою мать в могилу, так я была доверчива! Я убедила ее в том, что ему можно доверять. – Лили горько улыбнулась. – Да уж, в доверчивости мне равных не было!
– Доверчивость не плоха сама по себе, Лили, – заговорил Эндрю. – Ты сделала ошибку, оценивая человека, но…
– Ошибку? Расскажи это кому-нибудь другому. Расскажи, как хорошо быть доверчивой! – Ее голос прерывался. – Потому что я с этим покончила. Сейчас я поверю только тому, что увижу своими глазами, а не тому, что мне говорят. Меня никто и никогда больше не сможет использовать.
– – Теперь мне понятно твое желание завести ребенка методом искусственного оплодотворения, –• осторожно добавил Эндрю. – Ты не могла перенести даже саму мысль о близости с мужчиной, поэтому пошла к Генри.
Лили кивнула, мрачно нахмурясь.
– Что тут не понять? Мне нужен был кто-то. После случившегося я не могла есть и спать. Я была так одинока… А детей я всегда любила и подумала… – Она не договорила, но потом продолжила со страстью:
– Я посетила трех специалистов, и все они сказали, что надо бы подождать несколько лет, прежде чем принимать такое решение, но я не могла ждать.
– Конечно, не могла.
– Мне так нужен был ребенок! Если бы я и дальше оставалась одна, то не знаю, смогла бы я выжить или нет. – Она умолкла, а потом добавила дрожащим голосом:
– Генри меня понял.
– Генри вообще очень чуткий человек.
– Ты говоришь со мной таким же тоном, как и те доктора, которые мне отказывали. Это было правильное решение, черт возьми!
– Я не спорю с тобой. В тот момент это было единственное, что давало тебе возможность выжить. Ты обеспечила хорошую жизнь для себя и Кэсси, и никто не сомневается в твоей преданности ей. – Он накрыл рукой ее руку. – Ты даже позволила Кэсси поехать в турне, не побоявшись того, что пресса может выкопать тот давний скандал и твое имя опять появится в бульварных листках.
– Кэсси заслужила возможность узнать, что такое жизнь музыканта, и решить, подходит ли ей это. – Лили отняла свою руку. – Ну что, ты теперь доволен? Понравилось тебе играть роль отца-исповедника?
– Боже мой, конечно, нет. –• Усталость столетнего старца прозвучала в его голосе. – Это так
