Он сбежал с крыльца и глянул на левое заднее крыло.
Вмятины тоже не было.
Идеально гладкая поверхность металла сияла новенькой темно-синей краской.
Новенькой?!
Егор в две затяжки докурил сигарету и приступил к тщательному осмотру.
Нет, это все-таки была его машина. Во-первых, на ней стояли ее родные номера, а во-вторых, он обследовал и салон тоже и обнаружил в карманах чехлов, под задним стеклом и в 'бардачке' кучу всяческих мелочей, начиная от потрепанной колоды карт и заканчивая фонариком с давно севшей батарейкой, и мелочи лучше всякого номера на двигателе подтверждали… Стоп! Он открыл капот и сунулся к двигателю. Четкие, как будто только вчера выбитые цифры, были теми же самыми, что и двадцать семь лет назад.
Да, это была его машина. Но… но… как?
Егор попятился к крыльцу, сел, закурил и стал думать.
Автомобиль не просто починили. Его каким-то совершенно невероятным образом сделали новым. И даже не просто новым – новехоньким! Хоть сейчас выставляй в автосалоне как лучшую модель образца семьдесят четвертого года.
Резина – и та новая, угольно-черная, с глубоким и четким рисунком протекторов. Исчезли все вмятины, царапины, пятна ржавчины и прочие мелкие повреждения на корпусе и в салоне, которые копились и множились все эти годы. Лобовое стекло сияло девственной чистотой. Да что там стекло… Двигатель! Егор еще не заводил машину, но уже готов был поклясться, что двигатель, несмотря на прежний номер, тоже новый, будто только что с завода, и заведется с пол-оборота.
'Ну хорошо, – сказал он себе, – давайте попытаемся мыслить логически. Здраво попытаемся мыслить. Послезавтра у меня, как это доподлинно известно всему цивилизованному миру, день рождения, тридцать пять лет. И допустим – только допустим! – что мои друзья вступили в тайный сговор с целью сделать мне один, но царский подарок. Скинулись они, значит, деньгами и… Что 'и'? Получается, что вчера ночью выкрали они машину, отогнали ее в какую-нибудь автомастерскую, где, разумеется, уже все было подготовлено для этой, прямо скажем, непростой работенки…'
Егор тут же представил себе почему-то обширный, чуть ли не самолетный ангар, ярко освещенный электрическими лампами, и десяток своих друзей и близких знакомых мужского пола, которые мечутся вокруг его многострадальной 'копейки' в темпе ускоренной съемки, рихтуют и красят кузов, меняют резину, лобовое стекло, сам двигатель, панель управления… Бред!
Он тряхнул головой. Действительно, бред. За одну ночь подобную работу проделать просто невозможно. Легче уж действительно подготовить автомобиль-близнец (вплоть до номера на двигателе) заранее, а после подменить, переставив номера и аккуратно переложив разные мелочи вроде колоды карт и старого фонарика из прежней машины в новую.
И опять же – бред.
Где в наше время можно найти новехонькую, только что с конвейера 'копейку'? Правильно, нигде. Их же фиг знает когда выпускать перестали. Разве что хранилась где-то законсервированная, а номер на двигателе и перебить можно. Нет, бред, бред и еще раз бред. Это ж, во-первых, такую законсервированную еще отыскать надо, а во-вторых, купить. Полторы-две тыщи 'баксов' как минимум. А если учесть, что это практически антиквариат… Ну ладно, пусть нашли где-то, пусть даже чудак-владелец согласился ее продать дешево… О! А это мысль! Допустим, не владелец, а владелица. Эдакая ни бельмеса не понимающая в технике старушка-вдовушка. Муж ее, скажем, двадцать лет назад купил ВАЗ-2101 и тут же зачем-то поставил его на консервацию. Захотелось ему, понимаешь. Поставил в хорошо утепленный капитальный гараж. А почему нет? Были свободные деньги, а тут как раз и очередь подошла. Вот и купил. Сделал, так сказать, вложение капитала. Выгодное. Сам, натурально, водить не умел, а пока учился, взял да и умер. С кем не бывает. В общем, остался автомобиль на вечном приколе. Старушка-вдовушка о своей собственности, разумеется, забыла, детей, которые бы живо напомнили, у них не было… вот и сохранился 'жигуль' нетронутым. А теперь старушке, при пенсиях-то нынче сами знаете каких, понадобились живые деньги, и стала она думать, чего бы ей продать. И надумала. Тоже бред, конечно, но уже ближе как-то к реальности. В такой ситуации, да при должном везении, можно и пятьюстами 'баксов', пожалуй, обойтись. Хорошо. Спрашивается, у кого из его друзей-товарищей есть лишние пятьсот долларов?
Ответ: ни у кого. У Вовки, может, сотня-полторы и наберется, да и то… А об остальных и говорить нечего – сплошь голь перекатная, такая же, как он. Разве что кума, но у нее своя семья и, соответственно, расходы. Более-менее обеспеченные знакомые, конечно, имеются, но именно что знакомые, а отнюдь не друзья и даже не товарищи. С какой такой неожиданной любви к нему, алкоголику и разгильдяю, будут они делать такой подарок? Да и откуда им вообще знать, что мне тридцать пять лет послезавтра исполняется?! И потом, странности уже вчера начались – грязь-то к корпусу не липнет! Ох, блин, аж голова заболела, зараза… Нет, тут гадай – не гадай, а ничего не выгадаешь – информации мало. Вовку бы тряхнуть – пусть колется, но если, допустим, это его инициатива, то лучше уж до послезавтра подождать – все само выяснится, когда гости придут. Э! А может, народ дни перепутал? Или это он перепутал и день рождения на самом деле сегодня?! Да нет вроде… Вот, блин, как бы узнать…
– Сосед! – позвали сзади. – Егорка!
Егор обернулся.
Над забором, отделяющим его участок от соседнего, маячила седая голова дяди Леши – давнего их соседа и когда-то близкого отцовского приятеля.
– Здравствуй, дядь Леша! – крикнул он и пошел к забору, огибая стволы двух яблонь и вишни.
– Привет, Егорка!
Рука у дяди Леши была сухой и жесткой, как вобла, а из самой середины худого, темного, покрытого густой сетью морщин лица смотрели на Егора как всегда веселые и молодые, ярко-голубые глаза.
– Дай закурить, – попросил дядя Леша. – Чего-то я не рассчитал, а до магазина пока доберусь – уши опухнут.
Егор протянул ему пачку 'Донского табака'. Обычно он курил 'Нашу марку', а то и 'Приму',когда уж совсем не было денег, но вчера купил 'Донской табак', который на самом деле предпочитал всем другим сигаретам, – с нежданных доходов-то можно себе позволить.
– О! – оценил дядя Леша, уважительно вытягивая сигарету из твердой темно-коричневой пачки. – Разбогател никак?
– Во жизнь у нас пошла, дядь Леш, – поддержал разговор Егор. – Пачку 'Донского табака' купишь, который всего-то на пару-тройку рублей дороже той же 'Марки', и уже родной сосед считает, что ты разбогател.
– Пара-тройка рублей тоже деньги, – наставительно заметил дядя Леша, прикуривая от спички. – Где их, к примеру, взять, когда их нет?
– Кстати! – вскричал Егор. – Хорошо, что напомнил. Дядь Леш, я ж тебе десятку должен!
– Да ну?! – искренне удивился дядя Леша.
– Должен, должен. Неделю назад брал, помнишь? У меня с утра на опохмелку не хватало. – Егор вынул из кармана деньги и протянул соседу.
– Вот, елки мохнатые, – забирая зеленоватую бумажку, вздохнул тот. – Десятка… Одно название. Эту бумаженцию и червонцем-то стыдно именовать, а?
– Да уж, – согласился Егор. – Дядь Леш, не подскажешь, какое сегодня число? А то я что-то…
– Бывает, – невозмутимо кивнул дядя Леша. – Пятнадцатое мая сегодня. Пятница.
– Значит, не перепутал, – почесал в затылке –Егор. – Ладно, пошел я.
– Бывай.
Итак, все правильно. Сегодня пятница, пятнадцатое мая. Завтра, соответственно, суббота и шестнадцатое мая. День рождения. И что сие означает? А хрен его знает. Ладно, он не перепутал. Может, все-таки Вовка?
Переться на угол к ближайшему телефону-автомату, который, с большой долей вероятности, мог быть и сломан, не хотелось, и Егор вернулся к забору.
– Дядь Леш! – позвал он.
Сосед не успел еще скрыться в доме – курил, оглядывая хозяйским глазом ухоженный огород.
– Тут я…
