и все-же я, при взгляд? на нихъ, задрожалъ.
Онъ отпустилъ насъ движеніемъ руки и ровнымъ шагомъ пошелъ дальше, продолжая свою прогулку по величественной алле?, а я молча посл?довалъ за своимъ молчаливымъ проводникомъ, чувствуя себя теперь бол?е склоннымъ трепетать, ч?мъ былъ до этой встр?чи. Мы вступили въ большія среднія двери храма, об? половины которыхъ были сд?ланы изъ громадныхъ глыбъ ц?льнаго камня. В?роятно, проницательный взглядъ святого жреца нагналъ на меня что-то врод? страха, потому что я посмотр?лъ на эти каменныя двери съ какимъ-то смутнымъ чувствомъ ужаса. Я зам?тилъ, что внутри все зданіе прор?зывалось коридоромъ, начинавшимся сейчасъ-же за этими дверями и составлявшимъ съ аллеей длинную, прямую линію. Мы не вошли въ него, а свернули въ сторону и вступили въ ц?лую с?ть меньшихъ переходовъ. Пройдя черезъ н?сколько небольшихъ пустыхъ комнатъ, мы попали, наконецъ, въ просторный красивый залъ. Говорю, красивый, хотя онъ былъ совершенно пустъ, безъ всякой мебели, за исключеніемъ стола, стоявшаго въ одномъ изъ угловъ; но разм?ры его были такъ величественны и расположеніе частей его такъ изящно, что даже мои глаза, не привыкшіе распознавать архитектурныя красоты, со страннымъ ощущеніемъ удовлетворенія останавливались на вс?хъ деталяхъ.
Въ углу, за столомъ двое подростковъ не то списывали, не то срисовывали что-то, — я не могъ разобрать въ чемъ состояла ихъ работа; во всякомъ случа?, я уб?дился въ томъ, что они были очень заняты, такъ какъ, къ моему великому удивленію, едва подняли головы, чтобы взглянуть на насъ, когда мы вошли въ покой. Но сд?лавши н?сколько шаговъ впередъ, я зам?тилъ, что за однимъ изъ большихъ выступовъ каменной ст?ны сид?лъ пожилой жрецъ въ б?ломъ од?яніи и внимательно смотр?лъ въ книгу, лежавшую у него на кол?няхъ. На насъ онъ не обратилъ ни мал?йшаго вниманія. Мой проводникъ съ почтительнымъ поклономъ остановился прямо передъ нимъ.
— Новый ученикъ? — сказалъ жрецъ, пытливо разглядывая меня своими тусклыми гноящими глазами. — Что онъ ум?етъ д?лать?
— Да, должно быть, немного! — отв?тилъ мой проводникъ непринужденно и съ отт?нкомъ пренебреженія въ голос?. — В?дь онъ до сихъ поръ все былъ подпаскомъ.
— Подпаскомъ! — повторилъ, словно эхо, старикъ. — Такъ онъ зд?сь ни на что не нуженъ. Пускай его лучше работаетъ въ саду. А ты учился когда-нибудь письму или рисованію? — спросилъ онъ, обращаясь уже прямо ко мн?.
Такого рода познанія, за немногими исключеніями, были распространены только въ греческихъ школахъ, да еще среди представителей немногочисленныхъ образованныхъ классовъ; но я былъ обученъ этимъ искусствамъ настолько, насколько позволяли наши семейныя обстоятельства. Старый жрецъ посмотр?лъ на мои руки и снова вернулся къ своей книг?.
— Онъ потомъ будетъ учиться, — заявилъ онъ: — а сейчасъ у меня слишкомъ много д?ла, чтобы обучать его. Мн? требуется немало помощниковъ, но теперь, когда надо скор?й окончить переписку этихъ священныхъ писаній, мн? н?когда учить круглыхъ нев?ждъ. Отведи его къ садовнику, по крайней м?р?, не надолго, а современемъ я займусь имъ.
Мой проводникъ повернулся и вышелъ изъ зала; окинувъ его красоты прощальнымъ взглядомъ, я посл?довалъ за нимъ. Мы пошли длиннымъ, длиннымъ коридоромъ, полнымъ мрака и осв?жающей прохлады; на другомъ конц? его, вм?сто дверей, стояли р?шетчатыя ворота, у которыхъ мой проводникъ громко позвонилъ. Звукъ колокола замеръ, и мы стали ждать молча; но никто не явился, и послушникъ снова позвонилъ. Я совс?мъ не разд?лялъ его нетерп?нія. Просунувъ голову между р?шетками, я любовался такимъ волшебнымъ міромъ, что невольно подумалъ про себя: „Не будетъ худо для меня, если жрецъ съ больными глазами не пожелаетъ скоро меня взять отъ садовника“.
Трудно было идти въ жару, по пыльной дорог?, пролегавшей между нашимъ домомъ и городомъ; мощенныя городскія улицы оказались безконечно утомительными для моихъ деревенскихъ ногъ; зд?сь, я пока только прошелъ по большой алле? храма, но въ ней все внушало мн? чувство такого глубокаго благогов?нія, что я едва осм?ливался разглядывать ее. Сейчасъ же передо мной былъ ц?лый міръ, роскошный, изящный, бодрящій. Такого сада я никогда еще не видалъ. Онъ весь утопалъ въ зелени, густой и пышной; было ясно, что грандіозные разм?ры растеній съ ихъ богатой и разнообразной окраской были вызваны д?йствіемъ проведенной въ немъ воды, такъ какъ до нашего слуха доносился слабый звукъ, тихій плескъ воды, регулируемой и управляемой, очевидно, искусной рукой, воды, готовой и работать на челов?ка и осв?жать его въ пылающій зной.
Колоколъ прозвучалъ въ третій разъ, и изъ-за большихъ зеленыхъ листьевъ выступила, направляясь въ нашу сторону, какая-то од?тая въ черное фигура. До чего не у м?ста казалась зд?сь эта черная одежда! Съ тоской думалъ я о томъ, что и мн? самому скоро придется облечься въ подобное платье и бродить въ такомъ вид? среди н?ги и красоты этого волшебнаго м?ста, словно заблудившійся въ немъ представитель какой-то иной, мрачной сферы. Челов?къ все приближался между т?мъ и шелъ быстро, зад?вая н?жную листву краемъ своей грубой одежды. Я сразу заинтересовался имъ, предполагая, что ему-то я и буду скоро отданъ подъ опеку, и съ любопытствомъ заглянулъ ему въ лицо. И это лицо стоило того, чтобы обратили на него вниманіе: оно должно было возбуждать интересъ къ себ? въ каждой челов?ческой груди.
Глава II.
— Что такое? — проворчалъ мужчина, глядя на насъ сквозь р?шетку. — Плодовъ я утромъ послалъ на кухню больше, ч?мъ надо; а цв?товъ больше сегодня дать не могу: вс?, какіе только могутъ быть сорваны, нужны для завтрашней процессіи.
— Ни цв?товъ твоихъ, ни плодовъ мн? не надо, — сказалъ мой проводникъ, повидимому, любившій говорить свысока — я привелъ теб? новаго ученика, только и всего.
Онъ отомкнулъ ворота, жестомъ пригласилъ меня войти, зат?мъ закрылъ ихъ за мной и, не прибавивъ ни единаго слова, пошелъ назадъ т?мъ-же длиннымъ коридоромъ, казавшимся теперь при сравненіи съ садомъ, еще темн?е.
— Новый ученикъ для меня? — А чему мн? учить тебя, дитя полей.
Я молча смотр?лъ на страннаго челов?ка: откуда мн? было знать, чему онъ долженъ былъ учить меня?
— Тайны-ли роста растеній ты будешь изучать, или тайны роста гр?ха и лукавства? Н?тъ, дитя, не гляди такъ на меня, размышляй надъ моими словами и со временемъ ты поймешь ихъ смыслъ. Ну, а пока ступай со мной и не бойся!
Онъ взялъ меня за руку и повелъ подъ широко лиственными деревьями, направляясь къ тому м?сту, откуда несся шумъ воды. Какъ сладко отдавался въ моихъ ушахъ этотъ н?жный, радостный, музыкальный ритмъ!
— Вотъ зд?сь — жилище нашей повелительницы, Царицы Лотоса, — сказалъ мн? садовникъ: — Садись тутъ и полюбуйся ея красотой. А я пока буду работать: у меня много такого д?ла, въ которомъ ты мн? помочь не можешь.
Для меня ничего не могло быть пріятн?е возможности опуститься на зеленую траву и гляд?ть, гляд?ть безъ конца; я былъ весь — удивленіе, восторгъ благогов?ніе! Эта вода, эта сладкозвучная вода, была проведена сюда лишь для того, чтобы питать царицу цв?товъ; и я подумалъ про себя: — По истин?, ты — царица вс?хъ цв?товъ, какіе можно только себ? представить, ты, Б?лый Лотосъ!
Весь охваченный юношескимъ увлеченіемъ, я мечтательно смотр?лъ на б?лый цв?токъ, который со своимъ н?жнымъ, золотомъ опыленнымъ сердцемъ представлялся мн? настоящей эмблемой чистой романической любви. И вотъ, въ то время, какъ я гляд?лъ на него, мн? стало казаться, что форма его м?няется, что онъ распускается, тянется ко мн?… И вдругъ, передо мной явилась красавица со св?тлой, н?жной кожей и волосами, подобными золотой пыли. Я вид?лъ, какъ она пила струю н?жно-поющей воды, какъ она наклонялась, поднося къ устамъ своимъ осв?жающія капли. Пораженный, я, не спуская съ нея глазъ, хот?лъ было направиться къ ней, но не усн?лъ даже приступить къ осуществленію своего нам?ренія: я лишился внезапно сознанія. В?роятно, со мной сд?лался обморокъ, потому что первое, что я припоминаю посл? того, это — ощущеніе холодной воды на лиц?, зат?мъ, черезъ н?которое время, открываю глаза и вижу, что я самъ лежу на трав?, а надо мной склонилось загадочное лицо садовника въ черной
