Зимний путь

И я почувствовал, как слабеет моя решимость. Будь ты проклята, Астролябия, я не дрогну! Я прекрасно знаю, как легко отказаться от этого плана: достаточно покинуть аэропорт, вернуться к тебе, и, думаю, что на сей раз присутствие твоей полоумной писательницы не помешает мне достичь своей цели. Ты сейчас находишься в том же состоянии, в каком я пребывал этой зимой, и ни в чем мне не откажешь. Ах, как я жаждал увидеть тебя пылко влюбленной, как хотел убедиться, что твоя страсть равна моей!

Но нет, я стисну зубы и не стану слушаться внутреннего голоса, который велит мне идти к тебе. То, что приходит слишком поздно, — недостойно, вот и все. И потом, я ведь дал себе клятву держаться до конца. Улисс, не соблазненный пением сирен, понял бы меня. А то, что сирены никогда не поют в нужный момент, это уж их проблема.

Ну, теперь уже скоро. Сейчас я войду в туалет аэропорта со своей сумкой. В бутике duty- free я купил бутылку «Cristal-Roederer». Вы спросите, почему я выбрал именно эту марку; отвечаю: для того чтобы использовать шампанское так, как я наметил, подошел бы любой, пусть и скверный сорт. Но, думаю, мои невинные жертвы заслуживают, чтобы их отправили на тот свет с помощью именно этого изысканного напитка.

Я разобью бутылку о край унитаза, соберу все крупные осколки, в том числе и горлышко, которое, если зажать его в кулаке, станет самым грозным моим оружием. Конечно, жаль губить понапрасну такое вино, но дело есть дело. Не стоит мечтать даже об одном-единственном глотке: мне потребуется абсолютно ясный рассудок. Кроме того, этот нектар не будет к тому времени достаточно холодным.

Астролябия, ты была для меня единственным достаточно холодным шампанским. Тем хуже. Я умру на трезвую голову.

Как только самолет оторвется от земли, я пройду в кабину, держа наготове острый осколок, и перережу горло пилотам. Я долго размышлял над этим и решил: поскольку мне неизвестно, способен ли я на такой поступок, единственный выход — просто не думать о нем. Любая психологическая подготовка напрочь лишит меня сил.

Само это движение не должно быть слишком трудным: я сотни раз видел его в кино и тысячи раз повторял перед зеркалом. Самое главное — заставить себя отрешиться от всего. Для этого я предусмотрел одно средство: в момент убийства держать в голове «Зимний путь» Шуберта — именно потому, что между моими действиями и этой музыкой нет никакой связи.

Покончив с этим, я сяду за штурвал. Заранее радуюсь возможности проверить точность указаний Максимильена Фигье и эффективность моих упражнений на тренажере. Но в любом случае все закончится авиакатастрофой. Эйфелева башня — неизмеримо лучшая и куда менее банальная мишень, чем какой- нибудь третьеразрядный отель в Гонессе.[35] Однако меня волнует другое: так ли уж верна эта история про букву «А»?

Дверь пилотской кабины я запру изнутри. И стану единственным — после Бога — хозяином на борту этого самолета. Полагаю, ощущение будет грандиозное.

Если все пойдет, как задумано, я направлю свой воздушный корабль в сторону Парижа. Нынче у нас 19 марта, небо ясное, свет еще по-зимнему чист: видимость будет превосходная.

Я люблю свой родной город, и сегодня моя любовь к нему возрастет стократно. Мне часто приходилось наблюдать любопытный феномен: чтобы полюбить какое-то место, нужно взглянуть на него с высоты. Наверное, именно потому люди и воображают, что Бог сидит в небесах, высоко над Землей, иначе как бы у него получалось любить нас?

Я появлюсь с севера, сверну чуть направо, пролечу над Триумфальной аркой. За Трокадеро меня будет поджидать гигантская «А» Эйфелевой башни. И я подарю ей такую любовь, какой мы любим лишь то, что находится в нашей власти.

Искренне надеюсь, что мое покушение не повредит прелестный дворец Галльера? и не сотрет со стен дворца Шайо блестящие стихи Валери.[36]

* * *

Скоро стюардесса пригласит пассажиров подняться в самолет. Я не стану молить Бога послать мне мужество — это означало бы, что мне его не хватает.

Не желаю даже думать о провале моей миссии. Я добьюсь успеха, я в этом уверен.

Закрываю глаза, сосредоточиваюсь. Уже чую близость стройного тела Эйфелевой башни. Что до меня самого, я безраздельно слился с моим самолетом, мы с ним образуем единое металлическое тело, и я наслаждаюсь этим ощущением.

Никогда еще я не чувствовал так ясно, что моя плоть держится на крепком скелете. Наверно, это и есть любовь.

Вот я и в салоне. Стюарды, которые скоро умрут, здороваются со мной. Сейчас мы взлетим.

Весна может начинаться.

,

Примечания

1

Здесь: кульминацию (англ.). (Здесь и далее прим. перев.)

2

Zoe — жизнь (греч.).

3

Га?пакс — здесь: единственный в своем роде (в букв. переводе с др. — греч. — названный лишь однажды).

4

«Илиада», книга первая: «Гнев, богиня, воспой, Ахиллеса, Пелеева сына…» (Пер. Н.И. Гнедича.)

5

Здесь: неизмеримо (в букв. переводе — по желанию, как угодно) (лат.).

6