Мысль о том, что будет, если он бегает также быстро, как бьет, я придавил увесистым камнем и утопил в своем сознании.
Коля догнал меня уже на другой стороне улицы. Мужик маячил впереди, в сотне метров от нас, и уверенно топал вниз, к реке.
- Хреновая идея, Андрюха.
- Знаю.
- Пойдем домой, пиво пить. Собирались же.
Пиво Коля не бросил. Мне вспомнились "Особенности национальной охоты": "Сетку бросай!" – "Не, не бросит. С водкой... Не бросит!"
- Попьем еще. Просто посмотрим, куда он идет, и домой.
- Может он топиться идет? Вон как к реке чешет!
- Вот тогда до реки его проводим и домой.
- И что мы делать будем?
- В смысле?
- Ну, если он топиться станет? Вытащим его?
- Такого вытащишь, ага. Он сам кого хочешь притопит!
- Ну и нахрена мы тогда за ним идем?
- Не знаю, Коль. Отстань. Просто идем.
- Отличный план! – едко выплюнул тот, но по-прежнему шел рядом со мной.
Мы держались на почтительном расстоянии, метрах так в 50, и хотя мужик ни разу не оглянулся, я почему-то был уверен: он знал, что мы идем за ним, и это его ничуть не волновало. Так мы прошли до того места, где Кленовая уходит налево, оставаясь главной дорогой, а прямо уходит крошечный Кленовый переулок, заканчивающийся тупиком. Когда-то давно главная дорога проходила здесь, как раз по Кленовому переулку. Частный сектор разрезала пополам ветка железной дороги, и въезд на стремительно росший в советские годы "Заречный" проходил как раз по этому частному сектору, минуя переезд. Пробки из-за него стали чудовищными еще в 80-е, поэтому было решено построить на Кленовой путепровод над железной дорогой.
Надобность в переезде отпала, шлагбаумы убрали, асфальтированная некогда дорога превратилась в совокупность ям разного размера. В общем, дорога умерла, став просто еще одним переулком внутри хаотичного частного сектора, а год назад она и вовсе превратилась в тупик: руководство железной дороги решило огородить все свои ветки на территории города высоким забором. Официальная версия – для безопасности несознательных граждан, чтоб у них было поменьше возможностей попасть под поезд. Неофициальная – на железной дороге перли все, что было плохо прикручено. Забор не мог остановить матерых профессионалов, но как зашита от случайных воришек - служил исправно.
Ну а для местных этот голубой забор из стальных листов стал сущим проклятьем. Соседи, которые раньше ходили друг к другу в гости, перебегая пути, теперь вынуждены были делать полукилометровую петлю: идти до Кленовой, подниматься на мост, переходить пути, спускаться с моста и снова идти до искомого дома, до которого по прямой было 10 метров.
Мужик не свернул вместе с Кленовой. Мужик ушел в тупик, в переулок. Мое сердце забилось чаще: куда бы он ни шел – его цель близко, один из окрестных домов. Я прибавил ходу, чтобы оказаться рядом в тот момент, когда... Когда что? Когда он войдет в чью-то калитку, походя сворачивая шею сидящей на цепи собаке, и вцепится в горло хозяину или хозяйке дома, вышедшим на крыльцо?
Видимо эти же мысли посетили и колину голову.
- Может он просто здесь живет? Может он сейчас позвонит в звонок у какой-нибудь калитки, ему навстречу выйдет жена, обнимет и позовет за собой в дом. А перед этим посмотрит на нас, стоящих как два идиота посреди улицы, и подумает, что мы зачем-то преследуем ее мужа. Тем более что мы его действительно преследуем.
- А если все будет не так?
- А как? Андрюха, ты ужасов пересмотрелся. Факт.
- Колян, вот скажи мне начистоту: ты ничего не чувствуешь? Только честно, положа руку на сердце! Скажи, что мы – идиоты, нарываемся на неприятности, и идем следом за самым обычным чуваком, в котором нет ровным счетом ничего особенного и странного, и я тут же поверну обратно. Только честно!
- Ладно, чувак действительно странный, - с неохотой признал Коля, - что-то не так в нем, мне от него тоже не по себе. Но это не отменяет того факта, что мы – идиоты, и нарываемся на неприятности.
Начинало темнеть. Диск солнца уже коснулся краем крыш домов на другом берегу Медянки. В начале переулка играли дети, по пути нам встретилась женщина с сумками, шедшая нам навстречу. В трех домах от железки ковырялся в двигателе своего "Жигуля" какой-то мужик, не удостоивший нас даже взглядом.
Вот сейчас все решится. Один из этих шести домов! Три – по одну сторону дороги, три – по другую, больше здесь идти просто некуда, никаких больше переулков и поворотов. Тупик.
Четыре дома.
Два.
От мужика нас отделяло метров десять, покрыть их мы, в случае чего, успеем за пару секунд. Успеем задержать его, дать возможность тому, за кем он пришел, убежать, позвать на помощь, сделать что-то еще... Должны успеть!
Мужик подошел к забору и остановился в метре от него. Остановились и мы, ничего не понимая.
Он положил на забор обе руки, убрал руки, сложил правую руку в кулак и гулко постучал по стальному листу.
Человек, копавшийся под капотом автомобиля, поднял голову, привлеченный звуком.
Мужик сделал шаг право и постучал еще. Снова шаг – снова удар. Он простукивал забор, вслушиваясь в звучание стали. Искал слабые места? Несколько секунд спустя я понял, что именно он искал. Границу секции. То место, где соединяются два стальных листа, и где в землю вбит столб, к которому они приварены.
Хозяин "Жигуленка" окончательно выбрался из-под капота и направился к нам, а мы стояли и смотрели, как зачарованные, уже начиная догадываться, что сейчас произойдет.
Мужик отошел на несколько шагов, и прыгнул вперед, повернувшись к забору полубоком. Сталь загудела от удара его плеча, и забор ощутимо покосился, накренившись в сторону путей.
- Эй, придурок, ты что творишь? – крикнул местный, но наш объект слежки проигнорировал его крик, как недавно проигнорировал мою руку на его плече. Мы трое не были для него проблемой, а вот забор проблемой был, и мужик решал ее. Кардинально.
Столб на той стороне выворотило из земли со второго удара. Забор со скрипом повалился в сторону путей, но остановился, не коснувшись земли, уже, впрочем, не являясь преградой. Громила
