– Любовь, которая пробуждает в человеке лучшее, заставляет лентяев работать, безответственных беспокоиться, злых добреть, жадных жертвовать, – закончил за Александра Андрей Шаман. Картинка с Маяком из Рогонды рассеялась, Маша увидела Андрея и отшатнулась.
– Вернув ветра, ты одновременно воссоединила семьи, друзей, возлюбленных, всех, кто в ссоре, но сама потеряла близкого человека, – сказало Сердце в облике Андрея. – Ты словно ветер, бережно собравший перелетных ежиков, но улетевший сама не знаешь куда… Твое сердце разбито, а Сердце Великой Спирали стоит, потому что ты его остановила.
– Я сейчас все исправлю, – заторопилась Маша. – Вам надо было сразу сказать мне, чтобы я…
– А я сразу и сказал, Мельница стоит.
– Я сейчас выйду и все сделаю, – Маша попятилась к двери, Андрей, улыбаясь, шел за ней. – Только скажите, как я здесь оказалась и куда мне теперь идти?
– Заклинание, которое помогли тебе создать Ткачи. Помнишь, Ольга сказала, что оно унесет тебя в очень необычное место? – Андрей положил руку на косяк двери над плечом Маши, не давая ей выйти. Приблизил губы к ее уху. Маша почувствовала запах его волос. – Заклинание спасло тебя от падения и гибели, оно состояло из полета, Второго лица, побега, а также Красного ветра жизни. Если бы не порокус, Радужный ветер подхватил бы тебя и унес домой, но он не смог к тебе приблизиться. Красный ветер был защищен в твоем кармане от порокуса, но он не мог подхватить тебя, это ветер не снаружи, а внутри, это кровь, это биение сердца, это воздух в легких. Так что ты упала, но Красный ветер сохранил тебе жизнь. И хранит тебя здесь, на Мельнице, где нет места живым существам, тогда как все Заклинания спасения от падения и побега от опасности уже давно исчезли, как и подарки ветров, они принадлежат другому миру.
– Как же мне вернуться домой?
– Ты войдешь в воду, – дыхание Андрея щекотало ее ухо, Маша зажмурилась. – Смоешь с себя остатки порокуса, и тогда Радужный ветер пришлет тебе зов между мирами. Просто войди в воду и плыви, и ты вернешься домой. Ты отлично поработала. Ты заслужила отдых.
– В смысле отдых? Я больше никогда никуда не перемещусь? – задала Маша самый животрепещущий вопрос.
– Я что тебе, бабка-гадалка? Я Сердце, что бьется здесь и сейчас, я не вижу будущее, потому что его еще нет! – Андрей отстранился и убрал руку. Отступил на шаг, смеясь, и превратился в Машу. Растерзанную в борьбе за Радужный ветер и Сердце Ветров, без плаща, в мятой блузке, рваной юбке, со спутанными волосами, с ссадинами на пальцах… Такую, какой она и была в этот момент. – Пока ты не определишься со своей жизнью, не выберешь себе место в своем мире, тебя так и будет вытаскивать из твоей реальности мир, который нуждается в помощи. Ты уже достаточно взрослая, чтобы решить проблему с самоопределением и самоосознанием в собственном мире. Однако на случай, если тебя вновь вынесет Радужный ветер, помни, что любое твое решение, каждое твое задание влияет на все миры Великой Спирали. Так было и так будет. И именно поэтому ты оказалась на Мельнице.
Маша попятилась от самой себя и чуть не упала на грубой лестнице. Она пнула кирпич из-под двери и бросилась в траву. Дверь заскрежетала, лопасть начала выгибаться. Испугавшись, что сейчас все сломается, Маша щелкнула пальцами, возвращая все, как было. Дверь захлопнулась, скрыв девочку. Лопасти набирали ход. Маша лежала навзничь, глубоко дыша, думая о том, что услышала от Сердца Великой Спирали. Сначала ей казалось: она ничего не поняла, потом, что поняла все, до последнего словечка, но ничего не запомнила. И только спустя много дней до нее дошло, что она никогда, ни слова не забудет из того, что ей сказали в Мельнице Между Мирами…
Но пока в голове был сумбур, и ясной оставалась только одна цель – домой.
Не раздеваясь, Маша поспешила в воду. Вода была приятной, почти горячей, вместе с порокусом с девочки смывались усталость и печали. Маша тщательно полоскала каждую складку ткани, несколько раз нырнула, прополаскивая волосы, и тут только услышала зов, вернее, почувствовала, как что-то, привязанное между лопатками, словно ниточки у марионетки, тянет ее куда-то… И Маша поплыла туда, куда ее тянуло, несмотря на то, что ничего там не видела, кроме клубящегося жемчужно-серого тумана. Красная нитка, прилипшая к пальцам, таяла в воде, как леденец. Вода и туман становились холоднее. Откуда-то подул ветер, руки в воде вязли.
И тут сзади кто-то стукнул по стеклу. Маша вздрогнула и огляделась. Она стояла на балконе. Ветер гнал облака и лепил из них фантастические горы и города, выворачивал наизнанку тополя. Длинные волосы хлестали ее по лицу. Руки сковывал мамин теплый халат. Сзади снова стукнули в балконную дверь. Маша обернулась. К стеклу прижималась маленькая розовая ладонь.
Медленно Маша открыла балкон. За дверью стоял мальчик лет одиннадцати с черными волосами, светлыми бровями, синеглазый, с торчащими передними зубами. На нем была пестрая курточка, расшитая ленточками и тесемками. Он улыбался радостно, но немного ехидно.
– Привет, я Боня! – сказал он и вдруг порывисто обнял Машу.
– Ага, – растерянно ответила та.
– Папа Чуня про тебя рассказывал! – Боня отстранился и протянул Маше фотографию в рамке, выпиленной будто из светящегося льда. Она не сразу узнала Чуню.
Симпатичный синеглазый мужчина, с ровной кожей и белоснежными зубами. Только потертая одежда с ленточками была знакомой. И в глазах что-то ехидное и уже почти родное…
– Он за меня переживал, поэтому его вынесло Радужным ветром из родного мира. А что переживать, сам же меня воспитывал, учил, спортом занимался, приучал к самостоятельности и так далее, с чего бы мне не справиться? Надо было доверять! Выполнил я задание, возвращаюсь – а папочка застрял между мирами, болтается в Радужном ветре, ни туда, ни сюда. Неудивительно, он же взрослый, давно и прочно сидит на своем месте в родном мире… Спасибо тебе, ты ветра запустила, помогла мне его обратно вытянуть. Сейчас он уже здоров, привет тебе передает
