– Ага, веди себя тише, если не хочешь привлечь внимание надзирателя.
Почти сразу же он перестал смеяться и вопить, понимая, что мама положит конец его мечтам о двухъярусной кровати, если захочет узнать по какому поводу шум. Пока мы не будем шуметь и не попадем в поле зрения стандартного родительского радара, я лично знала, что никто из них не перешагнет порог комнаты этим летом.
Губы Гарри были сомкнуты, но он продолжал скакать. Ещё больше пыли сыпалось на мой матрац и чемодан.
– Эй, Финикс? – он перестал прыгать. Его голова появилась над кроватью, большие глаза моргали.
– Эй, Гарри? – ответила я.
– Все будет в порядке?
Мои пальцы застыли, пока я расстёгивала чемодан.
– Что ты имеешь в виду? – сказала я ровным тоном, стараясь не меняться в лице.
– Может мне и 10, но я знаю, что что–то случилось.
– Ничего не случилось. И тебе лучше перестать так свешиваться с кровати.
– Брось. Я знаю, ты в курсе, что происходит, – выдохнул он и плюхнулся на постель.
– Может, да. А может, нет, – я пожала плечами.
– Почему все в этой семье относятся ко мне так, будто я ребенок?
Я выставила всю свою обувь в ряд под кровать. Все четыре пары, что взяла.
– Эх, потому что ты и есть ребенок.
Ещё одно возмущение послышалось сверху.
– Судя по результатам моих тестов, у меня мозг тринадцатилетнего, что ближе к понятию подростка или взрослого. Может, мне и десять по календарю, но я не ребенок.
После того, как я расставила обувь по высоте – кеды, кроссовки на каждый день и сандалии – я открыла верхний ящик комода, стоящего рядом с кроватью. Я сжалась от предвкушения того, что там найду, но там не было ничего кроме чистого, пустого ящика и слабого запаха кедра. Никакой пыли и протухшей форели.
– По закону ты ребенок, – сказала я.
Он фыркнул.
– Не важно, – затем Гарри снова повис на краю кровати, – Мама и папа хотят развестись?
– Конечно, нет. С чего ты вообще это взял?
Я перекладывала стопку футболок, чтобы отвлечься. Я сложила их по цвету, от светлых к темным, сверху оказалась угольно–черная, а внизу – бежевая.
– Потому что они ведут себя так, будто ненавидят друг друга.
– Они не ненавидят друг друга. Просто пытаются уладить кое–что… Все наладится. Не переживай, ладно? – я склонилась к чемодану, чтобы взять ещё стопку футболок. Иногда я носила майки, порой – толстовки, но жила я в футболках. Они были удобными, родными – тем кусочком дома, что я могла брать куда угодно.
– Нас выгоняют из дома?
После шока от первого вопроса, я была готова ко всему. Я готовилась к такому.
– Конечно, нет. Людей просто так из дома не выгоняют.
– А как же семья Холлоуэй? Их выселили из дома в прошлом году. Я слышал, что Саймон даже не успел собрать своё Лего, прежде чем их выперли. И если это случится с нами, я не хочу оставлять своё Лего. Хочу убедиться, что все мои вещи сложены, прежде чем нам дадут пинок под зад.
– Никому не дадут пинка под зад.
– Я не хочу оставлять свой Лего, Финикс.
– Никто его не оставит!
Я не хотела кричать. Я же не была расстроена из–за Гарри. Меня даже его вопросы не бесили. Но я была зла на наших родителей. За то, что они все испортили и вовлекли нас в это. Как по мне, они сами вырыли себе яму. Так почему мы должны были упасть в нее вместе с ними? Это несправедливо.
– Прости, что накричала. Ты ни при чём. Это все долгий путь, и я бы предпочла быть дома со своими друзьями вместо того, чтобы быть в этом лагере… как его там. Я не хотела срываться на тебе, Гарри. Я прощена?
Он кивнул.
–Да, – ответил он взрослым голосом. – По крайней мере, ты можешь стать вожатой и заработать много денег. Держу пари, в конце лета ты сможешь купить себе Ламборджини или что–то в этом роде!
– Хоть ты и умный ребенок, ты не до конца понимаешь концепцию денег, – я раздавила паучка, ползущего по половице передо мной. Еще один пункт в копилку «против» лагеря Кисмет – это паукообразные в моей спальне. – Скорее, мне придется работать все последующие летние каникулы моей жизни, чтобы позволить себе такую машину. Но я могу выпросить Аккорд 90–х годов с пробегом полтора миллиона миль. Я надеюсь, – добавила я.
Я хотела этот ужасный автомобиль. Нет, он был мне просто необходим.
– Так ты сможешь уехать в колледж, – он сдержал вздох, но его было видно по лицу.
Вина знакомо впилась в мой бок. В последнее время я часто это ощущала.
– Скорее, так я смогу приезжать домой и навещать тебя, когда захочу.
Уголки губ Гарри дрогнули.
– Правда?
– Правда, – кивнула я.
Его улыбка была радостной, полной облегчения. Он не был в восторге от мысли, что застрянет один с родителями на целых восемь лет – вряд ли таких страданий кто–нибудь хотел.
– Просто к сведению, я с Эмерсон.
Как же без моей лучшей подруги?
– По какому поводу?
– Китс – это дебил, политый тупостью, – презрительно усмехнулся Гарри.
– Ты опять лазил в моем телефоне?
Я попыталась взглянуть на него в маминой манере. Но у меня не получилось.
Гарри пожал плечами.
– Было так легко, что я подумал, что ты не против.
– С чего это мне возражать против того, чтобы мой маленький брат рыскал в моем телефоне? – я закатила глаза и указала большим пальцем за свое плечо. – Я принесу остальные сумки. Скоро вернусь.
– Я помогу! – крикнул он, слезая с кровати. Я застыла, когда услышала звук, больше похожий на падение, чем на успешное приземление. Но Гарри выбежал в коридор за мной, так что сильных повреждений он не получил.
– Эй, мистер Изящество, – я снова взъерошила его волосы, когда он догнал меня.
Он убрал мою руку, поправил волосы. Гарри раздраженно взглянул на меня, но я знала, что ему втайне это нравилось. Как–то раз я шесть дней не делала этого, и он пообещал выполнять мою работу по дому весь следующий год, если я снова начну это делать.
Если это не был крик нужды в заботе, я бы номинировала мать с отцом на роль лучших родителей года.
Я подвинула дверь, Гарри следовал за мной к Рендж Роверу. Родители словно пропали, и,
