Тягостное чувство тревоги, охватившее его в ночь перед прибытием в Ривию, теперь сдавило сердце удушающими тисками. Ему не снились сны, кошмары видений грядущего больше не докучали его со дня, когда замок Стигга дважды остался за его спиной, пылающий и разрушенный до основания. В день, когда смерть покорно склонила перед Змеем Времени свою чахлую голову, он вырвал из её цепких рук тех, чью смерть не смог принять, наплевав на последствия. Но в миг, когда время повернулось вспять, смерть лишь усмехнулась ему в лицо.
***
Они услышали гомон голосов, смех и ругань Ангулемы ещё до того, как нашли их под навесом, облепленного со всех сторон плющом и зелёным мхом.
— Ты жульничал, патлатый пройдоха! — голос светловолосой разбойницы был полон возмущения. — Я не могла проиграть в пятый раз, ни разу не выиграв!
— А ты докажи, башка соломенная! — Кирилл узнал голос Золтана. — Только знай для начала, что краснолюда не победить в игре, которую он сам и придумал!
— Даже не смотри так на меня, — узнали они голос Кагыра. — Я однажды ему проигрался едва ли не до голого зада.
— Будь здесь тётенька, она бы задала вам всем трёпку, — насупилась Ангулема и мгновенно вскочила на ноги, увидев приближающихся Геральта, Кирилла и Лютика. — Да чтоб мне пусто было, кого я вижу. Регис, ущипни меня да побольнее. Нет, не ты, Ви. Уж не мерещится ли мне?
— Тебя, милая моя Ангулема, зубами ущипнуть или как? — Регис натянуто улыбнулся, показывая клыки.
— Меня этим уже не пробьёшь, старый ты чёрт.
— Могу я ущипнуть, если всё ещё не верится, — обратился к девушке Кирилл, через мгновение утопив свою руку в железной хватке Золтановой пятерни.
— Кагыр, Ангулема, тащите ещё стулья, — крикнул Ярпен Зигрин, пока новоприбывшие обменивались рукопожатиями и объятиями. — И скажите корчмарю, чтобы скорее на стол подавал. В животе уже всё свербит от голода.
Солнце уже давно перемахнуло через зенит, когда разношёрстная компания, сытно пообедав, развалилась на стульях, погрузившись в долгие разговоры о событиях, которые произошли с ними. Кирилл сдавил пальцами переносицу, ощущая, как ноющая боль стучит в висках. Откинулся на спинку стула, слыша голоса присутствующих сквозь гул в ушах. Шелест волн манил, притягивал, обещая успокоить разошедшееся в незатихающей тревоге сердце. Он поднялся на ноги, бездумно направившись к берегу озера под взгляды присутствующих. Арэйон, застывший у деревянной изгороди, качнул головой.
— Ты ведь тоже это чувствуешь?
«Она витает в воздухе, — хрустальный перелив мгновенно зазвенел в голове юноши. — Смерть следует за тобой от замка Стигга. Она следует за всеми нами. Ты был прав, когда сказал, что Ривия станет конечной точкой всех событий и решений, которые ты принимал».
— Я знаю, к чему ты клонишь, — Кирилл обернулся, взглянув на рассевшихся под плющовым навесом людей и нелюдей. — Разве мог я иначе?
«Иногда выбор бывает хуже бездействия. Но я понимаю, почему ты сделал это. Только нельзя всю жизнь бежать впереди Предназначения, играя с ним».
— Оно само согласилось с моим выбором, когда позволило повернуть время вспять, — Кирилл замер на берегу озера. — Разве нет?
Но вороной промолчал. В лицо юноши дыхнуло водяной моросью, которую поднял с поверхности тёмных вод порыв ветра. Кирилл сел на один из серых, припорошенных белёсым песком, камней и зачерпнул ладонью холодную озёрную влагу, омыв ею лицо. Вязкий запах тины и ила мгновенно ударил в нос, заставив парня поморщиться. Среди кувшинок раздалось мерное кваканье лягушек, с плеском спрыгнувших в воду, когда камешек, брошенный Ви, плюхнулся рядом с ними.
— Ты чего здесь сидишь в одиночестве? — девушка присела рядом с Кириллом, внимательным взглядом серых глаз заглядывая в его собственные. — У тебя на лице написано, что что-то не так. Что тревожит тебя?
— Ничего от тебя не скроется, да? Мне и самому бы ответ не помешал, — усмехнулся юноша. — Ощущение, будто воздух переполнен напряжением. Такое бывает перед грозой. Небо еще только затянуто сизыми облаками, но можно ощутить надвигающуюся бурю в порывах ветра и клубах пыли, оседающей на зубах заплутавшего путника. Птицы смолкают и иногда, если прислушаться, сквозь вой ветра и треск гнущихся к земле деревьев можно услышать крики людей. Но это всегда плохой знак. Это значит, что Дикий Гон несётся по небу, предвещая кровопролитие и новую жатву человеческих душ.
— Война закончилась, — сухо пробормотала Ви, отведя взгляд на далекие холмы, залитые лучами медленно клонящегося к закату солнца. — Скелеты вдоволь насытили свои утробы.
Воцарилось минутное молчание, разбавляемое шелестом озёрных волн.
— Ты не спрашиваешь про брата, — неожиданно бросил Кирилл и взглянул ей прямо в глаза, уловив замешательство на лице девушки.
— Я боюсь правды, — голос её надломился. — Мне страшно знать, что он жив, но в плену; страшно окончательно осознать, что больше его не увижу.
— Держи, — юноша достал из-за пазухи склеенный по краям жёлтым воском маленький лист бумаги. — Прочитай.
— И как это понять? — письмо аккуратно легло на ладонь девушки.
— Просто прочитай и сама всё поймёшь, — он мягко улыбнулся. — Я дам тебе немного времени. Зайду пока в корчму, гляну, чем там наши пьянчуги заняты.
Ви лишь кивнула. Кирилл отошёл от берега озера, застыв рядом с Арэйоном. Потрепал коня по шелковистой шее, уловив в голове перелив колокольчиков, внезапно прерванный гомоном и шумом, доносившимся со стороны торговых кварталов. Гомон этот усиливался, с каждым мгновением набирая обороты, переходя в зловещий, клокочущий гул. Оба увидели, как по приозёрному бульвару навстречу к ним выбежали два краснолюда и промчались мимо, скрывшись на берегу озера. Он обернулся, ища глазами Ви, и облегчённо выдохнул, когда увидел её, бегущую к ним. Она всё ещё сжимала не распечатанное письмо в руке, а затем спрятала его в карман своей курточки.
— Что это? Что происходит? Куда они бегут? — она вскинула голову, провожая взглядом стайки встревоженных птиц, когда ветер донёс до них рёв и крики людских глоток, взвившихся над городом. — Кто так кричит? Бандиты напали? Солдаты?
— Никакие бандиты не нападут на город с регулярной армией, пусть и потрёпанной после войны, — Кирилл вздрогнул, услышав в голове встревоженный перезвон колокольчиков. — Это то, что в сто крат хуже бандитов.
Они вбежали в корчму наравне с молодым краснолюдом, тяжело хватающим воздух разбитыми, кровоточащими губами. Рубаха его, изорванная в нескольких местах, свисала с плеч, оголяя ссадины и порезы.
— В чём дело?
