- Весь наодеколоненный!
Паркинсон хмыкнул. Роберт видел, что он колеблется, не решаясь сказать.
- Ну! - нетерпеливо потребовал Роберт.
- Если ты слушал О'Рэйли, а не спал, - решился, наконец, Паркинсон, и не отвлекался на Софи, то, наверное, помнишь, что О'Рэйли весьма высокопарно разглагольствовал об Иосифе Флавии...
Паркинсон замолчал и выжидающе посмотрел на Роберта.
- О! - еще раз сказал Роберт. - Ты решил подхватить факел, который неумолимая смерть вырвала из слабых рук Питерса?
- Во-во! - подтвердил Паркинсон.
- Поздравляю! - Роберт усмехнулся. - Великое повествование, столь же правдивое, сколь и поучительное, о возне крыс в груде отбросов.
'Больному нужен покой,' - вкрадчиво зашелестело под куполом.
- Ну, пока, - Паркинсон поднялся. - Выздоравливай, сынок.
- Постараюсь. А Скотина свое еще получит!
- Аут бене, аут нихиль, - загадочно произнес Паркинсон и скрылся за дверью.
'Спать, спать, спать,' - замурлыкал голос.
Над головой Роберта что-то негромко хлопнуло и он очутился в белом пушистом облаке. Глаза его закрылись.
...Ему снилось, что он медленно идет по бесконечному коридору под тусклыми синими огнями, а сзади прицепилась пьяная Лиз и нежно целует в затылок, и боль от удара постепенно стихает, стихает, стихает... Он повернулся к Лиз - и проснулся от резкого движения.
Сначала он подумал, что продолжает спать, потому что на кровати, обхватив себя руками за плечи, словно ей холодно, сидела Софи и задумчиво смотрела на него печальными глазами. Она увидела, что Роберт проснулся и ее глаза сразу же сделалась чуть насмешливыми. Сделались обычными глазами Софи.
- Что, выдалась свободная минута? - резко спросил Роберт. - Партнер отправился подкрепиться?
Софи добродушно засмеялась и, откинувшись, уперлась руками в кровать. Ее грудь, обтянутая белым свитером, запрыгала в такт смеху.
- Какой ты куса-ачий, мальчик! - нараспев сказала она, наклонилась и быстро поцеловала его в лоб.
Роберт хотел было разозлиться, но передумал. Уж слишком приятным было прикосновение теплых сухих губ.
- Поцелуй еще, Софи, - миролюбиво попросил он.
- Не слишком ли много для одного раза, мальчик?
Софи опять засмеялась, однако придвинулась к Роберту и позволила себя обнять. Роберт с силой впился губами в ее красивый бледно-розовый рот.
- Ого! - воскликнула Софи, отдышавшись. - Ты делаешь успехи, мальчик.
- Стараюсь! - буркнул Роберт. - Пожалуйста, не называй меня мальчиком.
Софи удивленно заморгала накрашенными ресницами.
- Ты уже мужчина? Значит, я у тебя уже не смогу быть первой? Фи, как неинтересно!
- О черт! - с досадой сказал Роберт. - Видала мышку на ковре...
- О чем это ты?
Софи положила ему на лоб смуглую теплую руку и это тоже было приятно.
- Есть такой стишок для детей. Про кошку, которая была в гостях у английской королевы и потом судила о королевском дворе со своей, кошачьей, - Роберт подчеркнул это слово, - точки зрения.
- Понятно! - Софи презрительно усмехнулась. - Ты хочешь сказать, что думаешь о другом?
Она убрала руку. Роберт смутился.
- Н-ну, по крайней мере, не только об этом.
- Да без таких вот кошек... как я... Что бы вы делали без таких кошек? Перегрызлись друг с другом, вот и все!
Роберт промолчал. Сейчас у Софи было очень старое лицо. Старое - и все-таки чертовски красивое.
- Впрочем, я не ссориться пришла. Я знала... чем все кончится. - Софи замялась. - Ну, там, в зале... И пришла посмотреть. И... помочь.
Роберт фыркнул.
- Помочь! Как же! Толпа всегда была падкой до зрелищ. Еще со времен Древнего Рима, да и раньше.
Софи поморщилась.
- Роберт, не надо всюду совать свою ученость. Ты зачем-то учился, я нет, а какая разница? Что, тебе лучше живется? И дай мне, пожалуйста, договорить, невежа!
- Пожалуйста, пожалуйста! - Роберт насмешливо развел руками. - Итак, вы остановились на том, синьора, что пришли лицезреть мое избиение одной скотиной.
- Этой скотине продырявили затылок, - негромко сказала Софи.
Роберт онемел. Софи с улыбкой рассматривала свои лакированные ногти.
- Кто?.. Где?... - наконец выдавил Роберт.
- В коридоре возле твоей каморки, - охотно ответила Софи.
- Кто? - повторил Роберт свирепо.
Софи пожала плечами и засмеялась:
- Бедняга Жоржик никогда уже этого не скажет.
- Идиоты! - Роберт отшвырнул одеяло и сел. Софи с испугом отодвинулась от него. - Дураки! Я должен был его убить, я, я, только я! Как вы посмели! Это было мое право!
- А может, Пегги, которую он изнасиловал, или Сальваторе, которого он изувечил?!
Софи вскочила и представилась ошеломленному Роберту белым ангелом гнева с черными сверкающими глазами.
- А меня он все равно что насиловал! Если грозят пистолетом сделаешь, что угодно, умереть-то всегда успеем! Одноухая сволочь берет на мушку, а этот скот забавляется... Так может, это было мое право?
Софи неожиданно заплакала черными от косметики слезами и выбежала из палаты.
Роберт растерянно уставился в потолок, пытаясь осмыслить все услышанное.
'Больной волнуется, - зашелестел знакомый голос. - Больному нужен покой'.
Вновь раздался хлопок и он утонул в белом облаке.
И опять ему почему-то снилась Лиз, только на этот раз трезвая и - о чудо! - улыбающаяся, на зеленом лугу из какого-то фильма, на лугу, где можно бегать и валяться на траве... Потом луг исчез, превратившись в знакомый полумрак коридоров.
...На этот раз его разбудили.
'Больной может идти. Перевязка через сорок восемь часов'.
Роберт осторожно ощупал эластичный бинт, туго стянувший голову, сел и спустил ноги на пол. Посмотрел на часы. Так: шестое августа, семнадцать сорок. Что ж, через сорок восемь, так через сорок восемь. Голода он не чувствовал - вероятно, делали инъекции. Он босиком прошел по теплому зеленому пластику через непривычно просторную после тесной каморки палату и достал из стенного шкафа аккуратно сложенную одежду. Одевшись, он тщательно проверил все карманы, хотя было ясно, что кастета там нет.
'За день растерял все оружие! - разозлился на себя Роберт. - Надо будет поискать в том коридоре у Круглого зала'.
Он уже открыл дверь, собираясь покинуть палату, когда заметил на стуле у кровати записку. Она должна была сразу броситься в глаза, как только он поднялся, но тогда он, видимо, был слишком поглощен своими мыслями.
'Гедда!' - стукнуло в голове.
Он вернулся и осторожно взял листок бумаги с неровными буквами.
'Роберт! 3айди, есть неприятные новости'. Вместо подписи стояла одинокая буква 'П.'
