Старилов Николай
Осенний семестр
Николай Старилов
Осенний семестр
Андрей бросил сумку с учебниками на пол рядом с письменным столом и крикнул копошившейся на кухне бабушке: - Бабуля меня на картошку посылают. На две недели. По паркету простучали бабушкины шлепанцы, и она вошла в его комнату, принеся с собой из кухни запах жареного лука. - Это что ж такое? - Её карие, уже начавшие выцветать глаза под черно-седыми бровями пылали гневом. - Летом мытарили-мытарили в этом стройотряде, а теперь опять на месяц, опять в грязи копаться. А учиться когда? У тебя здоровье слабое, простудишься там, сляжешь... - Ну-ну, бабуль, не кипятись. Чем-то вкусным пахнет, a? Нe на месяц, а на две недели, а может и меньше - как управимся. Колхозники помогут, баб, не волнуйся. - А ну тебя, - махнула рукой Евдокия Ивановна. - От наших уже неделю нет ничего. - Им делать больше нечего на Подкаменной Тунгуске, как каждый день письма тебе писать, ты меня поражаешь, баб. - Баб. Ты бы лучше ноги не забывал вытирать, ведь это бабе все приходится тереть. - Ну, пошло-поехало. Бабуль, отвяжись ради бога, мне собраться надо. - Грубишь бабушке, вот я родителям все напишу. - Пиши. Я собираюсь. Андрей взял с полки 'Жизнь' Мопассана и лёг на диван. Бабушка ушла, но запахи продолжали ползти и раздражать его аппетит, Андрей бросил книгу и пошёл на кухню. - Бабуль, умираю с голода. Можно схватить чего-нибудь? - Нельзя, - отрезала бабушка. - Через пять минут сядешь за стол и будешь обедать как следует. Несмотря на сказанное, Андрей потянулся к уже нарезанному бабушкой хлебу и получил по рукам. - Несчастные родители, если бы видели они как издеваются над их сыном. Отнимают последний кусок хлеба. Бабушка, почему ты отнимаешь у меня последние кусок хлеба? - страдальческие голосом спросил Андрей. - Иди мой руки, - не обращая на него никакого внимания, спокойно ответила бабушка, переворачивая на сковородке котлеты слегка трясущимися пальцами. Андрей как-то неожиданно вдруг увидел эти морщинистые узловатые пальцы, сотрясаемые легкой старческой дрожью и чуть стиснутым голосом сказал: - Иду. Андрей вышел из рубки планетолёта. Его вахта кончилась. Сергей будет ещё четыре часа разгонять 'Икар', потом на вахту встанет капитан, начнет торможение и через трое суток они перейдут на орбиту Меркурия. Андрей открыл дверь в кают- компанию. Здесь собрались все члены экспедиции, которую они везли на Меркурий и два штурмана - Владимир и Борис. Большинство смотрело по визору передававшийся с Земли полуфинальный матч между киевским 'Динамо' и 'Баварией'. Единственная женщина, принимавшая участие в экспедиции, сидела у иллюминатора и смотрела через его смягчающий кристалл на буйствующее солнце - они были сейчас так близко от него, что его диск почти закрывал иллюминатор. Узнав, что 'динамо' выигрывает со счетом 11: 1, Андрей ушел в свою каюту и вставил в ячейку визора пластину с записью нового фильма 'Солнечные часы'. Фильм кончился, Андрей ещё некоторое время лежал, переживая драму влюбленных, разделенных временем, по разному текущему для тех, кто остался па Земле и тех, кто в окутанных сиянием фотонного пламени кораблях уходит к звездам, и вспомнил Ольгу - она не захотела стать женой космонавта, который постоянно был где-то там, в черном небе. Сейчас у неё уже был сын, не его сын. Её вполне земной муж работал в более опасной, пожалуй, чем космос, сфере бытовых услуг, но зато каждый вечер сидел дома в кресле в мягких шлепанцах и смотрел визор. А вот у него в тридцать лет не было ни жены, ни сына, ни дома с мягкими шлепанцами. По планетолёту в шлёпанцах много не находишь, а на Земле, в том месте, а чаще многих местах, где он бывал за три месяца ежегодного отпуска, и которые он никак не мог считать домом - санаториях, гостиницах, коттеджах в горах или в лесу - не успевал к ним привыкнуть. Мама, отец, брат, сестра - это был его дом. Вот именно был - за восемь лет космических странствий их пути слишком разошлись, особенно с братом и сестрой. - Ну, ладно, что это я? - оборвал себя Андрей, вставая с койки. - Я знал на что шёл, когда продирался в космос через экзамены и комиссии. Нет, тогда ещё не знал. Узнал позже, когда ушла Ольга... Такие как я заводят семью в сорок лет, когда уходят на пенсию, или не заводят совсем, так что придется потерпеть без семенного уюта. Андрей усмехнулся и застегнул молнию комбинезона. Волна вибрации метнулась по кораблю, завыла сирена и на уровне его глаз замигало красное табло с надписью 'Аварийное выключение двигателя!' Андрей почувствовал как тошнота внезапно подступила к горлу, и он начал медленно подниматься к потолку, взмахнул от неожиданности руками, ударился головой о мягкую обшивку и заученными движениями подплыл к двери каюты. - Невесомость, ну, конечно, невесомость, ведь двигатель не работает, подумал он, и отталкиваясь руками и ногами от стенок узкого пассажирского коридора, понесся в рубку. Он не сумел сманеврировать на повороте и врезался в иллюминатор. Его первым машинальным движением было - развернуться и мчаться в рубку, но он вдруг застыл, оцепенев от зрелища в иллюминаторе - он увидел в нём Солнце. Двигатель молчит и неизвестно, что с ним, а через четырнадцать часов 'Икар' будет в пределах досягаемости солнечных протуберанцев. Андрей закрыл глаза, но и в закрытых глазах упрямо горело медленно меркнущее неправильное пятно солнца. В двух креслах у пульта управления кораблем сидели капитан и Сергей. Четверо свободных от вахты штурманов висели у них за спиной. Андрей ещё не видел их лиц, но по напряженным, застывшим, несмотря на невесомость, фигурам, понял как они смотрят на экран дисплея, выдающий телеметрию и на обзорный экран с незаметно растущим на нём солнцем. - Метеорит, - сказал капитан, сжимая подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. - Вышли из строя третий и восьмой магниты, - бесстрастно доложил голос машины. - У нас мало времени, - сказал Андрей, подлетая к команде. Капитан недовольно посмотрел на него: - Времени хватит, если не суетиться. Андрей промолчал, осознав, что капитан его неправильно понял именно потому, что думал сейчас о том же, что и Андрей. - Надо менять магниты, - сказал он ни к кому не обращаясь. Минуту все молчали. - Сначала надо посмотреть, что с ними. Так или иначе, а кому-то придется туда идти. И не одному, - проворчал капитан. - Поскольку, по должностной инструкции двигатель корабля - моя зона пойду я, тут не о чем говорить, - нетерпеливо сказал Андрей. - Пока я буду собираться надо развернуть корабль для торможения, чтобы потом не терять времени, неизвестно сколько мы провозимся с перемонтировкой, каждая минута дорога. Капитан кивнул: - Антон и Владимир отсоединяют выведенные из строя магниты. Евгений и Борис - за вами расконсервация. Андрей - контроль внутренней части двигателя. Я и Сергей - на вахте. Теперь все было просто и ясно. Пятеро штурманов бросились в скафандровую. Андрей вышел из корабля. Регулируя реактивный пояс, он влетел в сопло двигателя, вслед за ним, медленно изгибаясь причудливыми петлями плыл страховочный фал. Мощный столб света из нашлемного фонаря залил камеру в которой полчаса назад бушевала миллионноградусная плазма и заиграл, тысячекратно отражаясь от неправдоподобно чистых полированных поверхностей магнитов. Но именно так и должно было быть... или никак - либо идеальная чистота и нетронутость магнитов и всей камеры сгорания, либо яркая точка на фоне черного неба, в которую превратился бы корабль. Система блокировки двигателя в мгновение аварии перекрыла подачу рабочего тела в камеру, резервные магниты выдавили плазму в пространство, но если бы сейчас вновь были включены двигатели, корабль перестал бы существовать, впрочем система блокировки не даст этого сделать, пока двигатель не будет исправлен. Передав информацию, Андрей стал ждать когда Антон и Владимир отсоединят магниты. Он не видел этого, но знал, что в это время Борис и Женька уже расконсервируют запасные магниты. Потом, ему уже некогда было думать о том, что делают другие, кроме того он был уверен, что они делают всё, что надо и сделают так как надо всё, что в их силах, а если понадобится, то и немного больше. Андреи осторожно, осторожней, чем мать грудного ребенка принимал на себя поврежденный магнит так, чтобы не задеть соседние. Из корабля его толкал робот, развивающий тягу до пятидесяти тонн - почти в два раза больше массы магнита, а в самой камере с боков его придерживали два аварийных робота. Андрей отлетел метров на десять, чтобы не мешать и смотрел как роботы выводят из жерла двигателя блестящий параллепипед, потом упершись электромагнитными лапами в корпус корабля они оттолкнули магнит в сторону солнца - лет через сто он сгорит в его пламени. Демонтаж и установка запасных магнитов заняли два часа. Когда заканчивалась установка второго магнита, Андрей удивленно осмотрелся и вспомнив что-то, связался с рубкой. - Капитан, в чем дело, почему не переориентирован корабль? - Штурман, почему прекратили контроль за установкой магнитов? - Вадим, роботы сделают всё без моих ценных указаний, отвечай, что происходит? Капитан вздохнул. - За то, что не выполняете распоряжений капитана корабля, штурман, я наложу на вас взыскание... Поздно, Андрюша. - Как это поздно, ты что? Мы войдем в зону через восемь часов, на регулировку магнитов нужно пять, от силы шесть часов, я всё уже просчитал. - Это часто бывает, что мы всё рассчитываем, но забываем принять во внимание самое простое, но, к сожалению, самое главное. Мы пропустили точку торможения и идём к солнцу. - Да, вот этого я почему-то не учёл. Даже как-то странно. Уж очень, наверно, не хотелось. Мы сможем начать разгон только в солнечной короне. - Да, если только нас не зацепит какой-нибудь
