ингредиент делает известный яд практически не устанавливаемым в организме… Ты меня понял?
— Понял. И что?
— Не понял. А то, что сработано в спецлаборатории, друг мой любезный.
— А как же удалось установить?
Альберто победно улыбнулся, подошел к странному агрегату, похожему на кухонный комбайн с микроскопами, похлопал дружески аппарат.
— Вот она — родная, дорогая и любезная. Из Штатов дамочка… глазастая, — чмокнул линзу микроскопа. — У, моя любовь!
— У тебя радости, как у беби от новой игрушки.
— А как же? Меня лично хотели сделать. Но как говорит Ляпин: я — не туз колыванский, однако позвольте вам три козырных в жопу. Ап! — хлопнул в ладоши.
— Значит, залобачили? — задумчиво проговорил Плахов.
— То есть?
— Отравили, значит. Это я по фене.
— Думаешь, и батю?
— Думаю, да, — ответил Алексей. — Есть у нас одна мастерица. Хотя надо все проверить. У вас подобных случаев за последнее время?…
Врач почесал затылок.
— Надо узнать. Есть у меня своя агентура.
— Отлично! — кивнул Плахов. — Если что-то похожее… то у меня к тебе, лекарь, будет заказец.
— Отдел заказов слушает, — хлопнул ладонью по столу.
— Ядку-медку, а?
— Этого добра сколько хочешь, — сказал Альберто. — Пожалуйста, для хорошего человека ничего не жалко.
И летний жаркий день. И солнце в зените. И яркие краски города. И лица-лица-лица на улицах. И лицо Алексея, мелькающее среди других лиц, точно все прохожие летят на быстрых каруселях жизни.
Из магазинно-торгового хаоса и гвалта выбирались двое, Плахов и Аля. Руки девушки были заняты мягким, рыжим, как Африка, симпатичным львенком-игрушкой. Девушка была счастлива, как трехлетний ребенок. Был доволен и ее спутник. Они, веселые и беззаботные, прошли к своему автомобилю и сели в него.
Трое молодых людей в штатском тоже усаживались в свою машину. Водитель докладывал по радиотелефону:
— Я «седьмой». Они вернулись.
— Я «третий». Двадцать восемь минут отсутствовал «Плаха»… Я вас, ротозеев!.. Предупреждал же: это профи!.. Вы меня понимаете?
— Да. Понимаем. Докладываю, я «третий», они купили игрушку. Мягкую. Собака, что ли? Или кот?… Или…
— Зачем им игрушка? Что за черт! Я «третий»! Глаз не спускать! За каждым движением, за каждым шагом!
— Кажется, он над нами издевается. Я «седьмой».
— В чем дело?
— Издевается, ей-Богу!
Машина, где скрылись двое влюбленных, стартовала, но не спешила набирать скорость, медленно проплыла мимо «волги»… Лежащий у заднего лобового стекла львенок улыбался миру доброй, радостной улыбкой. Однако некоторым взрослым дядям эта улыбка казалась издевательской.
По загородному скоростному шоссе мчалась связка из двух автомобилей. Все, находившиеся в этих машинах, были напряжены, кроме одного счастливого человека.
И этим человеком была Аля. Она восторгалась:
— Бог мой! А куда мы едем? Мы туда? Или не туда?… Я двести лет не была… на просторах Родины!
Уррра! Смотри-смотри, это корова?
— Это бык. А у тебя красная кофточка.
— Алеша, а там сеновал есть? — смеялась девушка.
— Там все есть, как в Греции, — отвечал Плахов. — Все есть, но у нас, родная, маленькая проблема. — Он пристально смотрел в зеркальце заднего обзора.
Девушка оглянулась, выглядывая из-за мягкой игрушки, как из-за бруствера.
— Вот эта машина? Хм! Машина как машина! Четыре колеса!..
Алексей вытащил из кобуры пистолет.
— Будет три колеса… «Далеко мой стук слышится вокруг» — это загадка про меня,…
— Алеша, ты будешь стрелять? — испугалась девушка.
— Всего один раз, родная… Для профилактики.
Две машины продолжали мчаться по скоростному шоссе, все быстрее и быстрее. Неожиданно на пересечении шоссе и грунтовой дороги «жигули», резко затормозив, развернулись, подняв клубы пыли… Два автомобиля пошли на сближение… Слабые пистолетные выхлопы — и «Волга» заюзила по асфальту; вылетела в придорожный глубокий кювет. Из поверженного авто с проклятиями выбирались люди в гражданском, наблюдая, как на ухабах грунтовой дороги трясутся «жигули», увлекая за собой густой шлейф пыли…
— Боже мой! Что за дороги? — кричала Аля.
— Зато нужное нам направление, — отвечал Алексей.
— Это какое такое направление?
— В глушь! — кричал водитель. — В самую страшную и ужасную глушь! Где кикиморы и лешие!
Между деревьями мелькала синяя речная полоса, потом исчезла, потерялась за стеной деревьев и густого ельника. Плахов промычал:
— М-да! Лес чудес до небес!
— Ой, замок!
Впереди, словно из чудесной, сказочной лесной глубины, поднимался огромный дом с колоннами. Похожий на странный замок с башнями, бойницами, рвом, наполненным водой. Издалека замок казался величественным и не слишком разрушенным. Алексей объяснил:
— Мы все-таки на верном пути. Это бывшая графская усадьба. Мы здесь с Альбертом и Ляпиным каждый камень облазили… По молодости и дури… Тут, Аленька, страшная тайна имеется.
— Ну? — не поверила девушка.
— Но я тебе ее не раскрою. И не покажу.
— Почему?
— Болтун — находка для шпиёна.
— А я не болтун, — обиделась Аля. — Я женщина.
Двое стояли на разрушенном балконе замка и смотрели окрест. Летний лес был недвижим и вечен. Где-то там, за лесной стеной, искрилась речная излучина. Над поляной плыло мягкое, золотистое свечение — желтели-белели ромашки. Машина с открытыми дверцами казалась сверху странным, неуклюжим насекомым.
— Господи! — вскинула руки девушка. — Шаг! И улететь в небеса. Как хорошшшо! Как в храме!
— Но! Но! — Алексей взял Алю за руку. — Рожденный ползать летать, как известно, не может. — Состроил таинственную рожицу. — Сейчас я тебе тайну страшную открою.
— Ой, я боюсь! — сказала девушка.
— Я тоже, — пошутил ее спутник.
Плахов смочил тряпки самодельного факела бензином, потом поднес зажигалку к ветоши; факел
