придется бедняге Джордану.
Она поднялась из-за стола и положила руку на плечо Кена. Пора, пора было переходить ко второй части плана.
— Уже поздно. Не проводишь ли меня домой?
— Никаких проблем, пошли.
Но это оказалось легче сказать, чем выполнить. Поднявшись, Кен обнаружил, что ноги почти не слушаются его. Стараясь идти ровнее и чертыхаясь сквозь зубы, он последовал за Милли к выходу. На улице ему сделалось еще хуже. Зашумело в голове, стали расплываться контуры домов, неудержимо потянуло в сон.
Милли вошла в гостиницу первой. Чак мирно дремал в углу холла, свесив голову на грудь. Девушка огляделась и, убедившись, что отца поблизости нет, подхватила шатающегося спутника и помогла ему добраться до номера. Ей пришлось помочь Кену раздеться и уложить его в постель. Он сразу же провалился в сон, а Милли пошла к себе.
Когда она собиралась умыться, в двери постучали. Это был отец, он вошел и сразу же огорошил дочь следующими словами:
— Завтра я познакомлю тебя кое с кем. Если и этот тебе не понравится, то я уж и не знаю, какого принца тебе надо.
— Папа, не надо мне принца. Я вообще не собираюсь замуж.
— Это ты брось! Не желаю ничего слушать. Парень станет тебе хорошим мужем, мы с ним тут уже поболтали о том о сем. Он разбирается в гостиничном бизнесе, и я смогу передать ему дела, а сам буду радоваться жизни и нянчить внуков. Ладно, завтра поговорим обо всем подробнее. А теперь ложись, детка. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, папа.
Когда за отцом закрылась дверь, Милли топнула ногой и гневно затрясла сжатыми кулаками. Исчезли последние сомнения в этичности задуманного, у нее просто не осталось другого выхода. Ее слова отлетают от него, как мячик от стенки. Все — она решилась!
Закрывая дверь номера Кена изнутри, Милли чувствовала, что переходит некую грань, из-за которой нет возврата. Теперь следовало идти до конца. Осторожно подойдя к кровати, она скинула халат и забралась под простыню, устраиваясь рядом с Кеном. Но тут ей в голову пришла мысль, что для большей достоверности им обоим необходимо быть абсолютно раздетыми.
Мысленно обругав себя покрепче, она выскользнула из постели, сняла с Кена простыню… и замерла. Нет, кажется, не разбудила. Комнату освещал только фонарь за окном, но даже при этом скудном освещении она видела его тело во всех подробностях. Без одежды он выглядел еще мужественнее и сексуальнее. Но Милли не могла терять время даже на столь привлекательное зрелище.
Она осторожно потянула на себя его черные плавки. Эластичная ткань бесшумно подалась. Задачу облегчало то, что спящий мужчина лежал на боку. Через некоторое время, показавшееся ей бесконечным, плавки оказались в руках Милли. Она вздохнула с облегчением и мысленно попросила у Кена прощения. Затем сбросила свое белье и, раскидав его по комнате, снова легла рядом с Кеном.
Почувствовав тепло женского тела, он шевельнулся. Его рука нащупала ее бедро, поднялась по нему до талии и осталась там. Милли едва дышала. Она боялась разбудить Кена, но очень сомневалась, что сможет долго пролежать в одном положении. Нужно было дождаться момента, когда он сам проснется.
Время шло. Глаза Милли сами собой закрылись, и она крепко уснула. Под утро ей стало холодно, и в поисках тепла она сама прижалась к Кену. Затем со вздохом повернулась на другой бок. Видимо, это его и разбудило. Спросонок он сначала ничего не понял. Почему он в постели не один? И кто эта женщина?
Кен с некоторым трудом сел в постели и обнаружил, что обнажен. Нахмурившись, он сбросил простыню с женщины. Та тоже оказалась полностью раздетой. Кен смотрел на нее, и ему нравилось то, что он видел. Распущенные светлые волосы падали на лицо женщины, почти скрывая его, но тонкая талия и прекрасной формы бедра дразнили мужское воображение. Раз они провели вместе ночь, можно продолжить начатое, а уж потом разобраться, кто она и как тут оказалась, решил Кен.
Он отбросил волосы с ее лица…
— Милли! Не может быть!
От звука его голоса девушка сразу же проснулась. Увидев на лице Кена выражение крайнего изумления, Милли мгновенно приняла испуганный вид и прикрыла свою наготу простыней. Пока она собиралась что-то сказать, Кен ее опередил:
— Милли, объясни мне, что все это значит! Как ты оказалась со мной в постели? Не молчи, прошу тебя!
— Неужели не помнишь? Мы вчера слегка выпили, ты мне рассказывал о своей несчастной любви. Я тебя утешала как могла. Потом привела сюда и ушла к себе. Пока я переодевалась, ты так разошелся, что я уже в халате заглянула к тебе, чтобы утихомирить. А ты обнял меня и уже не отпустил… Честно говоря, я тоже виновата. Меня так потянуло к тебе, что я не смогла тебе отказать. Так что насилием это назвать нельзя… но у моего отца на этот счет будет другое мнение.
— При чем здесь твой отец? Ты прости, я еще не совсем проснулся и медленно соображаю. Мне что, нужно побыстрее сматываться отсюда?
— В этом случае он меня просто выгонит из дому и я умру под забором.
— Подожди, подожди! Выходит, твой отец наставит на меня ружье, требуя, чтобы я на тебе женился? Так не те нынче времена! Очень сожалею, но мне это не подходит, моя дорогая. У меня совсем другие планы на ближайшее время.
— Какие, если не секрет? О, я вижу тебя насквозь. Попользовался мной с огромным удовольствием, а теперь поедешь к своей большой любви! Ты не можешь бросить меня просто так. Вчера ты говорил мне такие слова, от которых у меня кружилась голова. И я, как последняя дура, поверила тебе. Ты даже обещал взять меня с собой.
— Боже, я это обещал? Да я был явно не в себе!
— Ты был не в себе, а я теперь расплачивайся! Ты подумал обо мне? Что сделает со мной отец, когда узнает обо всем? А если я беременна? Ты ведь даже не предохранялся. И оденься же наконец!
Оглушенный происходящим Кен все-таки отреагировал на ее последние слова и натянул джинсы прямо на голое тело. Он не верил своим ушам. И как только его угораздило попасть в такую историю! Самое гнусное, что он не мог вспомнить решительно ничего о прошедшей ночи. Но зато отлично помнил, как целовал Милли в баре и что при этом испытывал. Тело Кена отозвалось на одно только воспоминание об этом. Видно, и вправду был виноват. Но как это исправить? Не бросать же Милли в такой ситуации. Но и жениться на ней он тоже не может.
Пока Кен размышлял, расхаживая босиком по номеру, Милли невольно залюбовалась его фигурой, но быстро опомнилась. Время идет, пора закругляться. Она приподнялась на постели и обратилась к Кену:
— Пожалуйста, дай мне одежду и отвернись.
Он молча собрал разбросанные по полу вещи, потом бросил их девушке, а сам сел на край кровати и уставился в окно. Милли быстро оделась, а потом сделала то, чего ей давно уже хотелось, — положила горячие ладони ему на лопатки и несколько раз коснулась губами его шеи. Кен вздрогнул и резко повернулся. Ее глаза были полны слез, губы слегка вздрагивали. Она присела рядом с ним и упавшим голосом спросила:
— Что же мне делать, Кен?
Он только развел руками. Кен чувствовал ответственность за случившееся, сожалел о своем безрассудстве. Все было бы проще, если бы он мог нагрубить и отделаться от нее. Но, увы, на него всегда сильно действовали женские слезы. А Милли выглядела сейчас такой ранимой, такой юной и беззащитной, что у него язык не поворачивался сказать ей что-нибудь резкое и жестокое.
Наконец молчание стало настолько невыносимым, что он даже обрадовался, когда Милли вновь заговорила. На этот раз голос звучал просительно:
— Знаешь, есть один вариант… Только выслушай меня спокойно.
— Что же это за вариант?
— Мы могли бы заключить брак, — тихо, но твердо сказала она.
