* * *
С утра на «Чайку» зашел Василь, разбудил меня, малость похмельного, сказал:
– Пошли, суд собирается через час, по яхте судить-рядить будут.
Я как наскипидареный подорвался с койки, задел раной ее край, взвыл от боли, попрыгал на одной ноге, вращаясь волчком, а потом, чуть продышавшись и разогнав искры перед глазами, понесся умываться, забыв трость и ковыляя по палубе какими-то нелепыми кривыми шагами. Рана стянулась и напрягать бедро стало вообще проблематично.
Василь, к счастью, не пешком пришел, а приехал на давешней двуколке, на какой меня и подвез. Суд заседал не в форте, а в здании Городского Совета, на Центральной площади, что была в сотне метров от площади Торговой. Добротное трехэтажное здание здание под металлической крышей, с башней, в башне куранты, так что все как у людей.
Внутри оказалось неожиданно прохладно, спасибо толстым массивным стенами и небольшим окнам. Карабкаться по лестницам, к счастью, не пришлось, судебный зал был на первом этаже, почти у самого входа. А то для меня сейчас даже короткий судовой трап проблема, нога начисто гнуться отказывается.
В зале, довольно большом, ни души зрителей не было, только за столом сидели Христофор с полковником, о чем-то тихо разговаривали.
– Ага, пришел, гроза турок? – сказал, увидев меня входящего, полковник. – Садись, сейчас начнем уже.
Я уселся на скамью для зрителей, рядом Василь пристроился, который сейчас, похоже. Был при исполнении, кем-то вроде судебного пристава. Или маршала, если по-американски. Минут через пять тяжелые двери в зал распахнулись снова, вошли преподобный с братом Иоанном, и молодая симпатичная девушка в кокетливом соломенно канотье, которая сразу уселась за конторку с пишущей машинкой. Похоже, что протокол вести будет.
Преподобный сел на председательское место, Христофор с полковником по бокам пристроились, а брат Иоанн, как не имеющий полномочий, уселся рядом со мной, заодно и поздоровавшись за руку.
– Как дела? – осведомился он.
– Перебрал вчера малость, а так хорошо, – честно сознался я. К моему удивлению, он сказал:
– Видел вас вчера в «Золотом тунце», проходил мимо, да времени не было присоединиться, дела.
Ну да, он, как я понял, даже не духовное лицо, почему ему нельзя? Звание «брат» разве что смущает.
– Приглашу с удовольствием сегодня, – шепнул я. – Вопросов множество, поговорить бы хотелось.
– Ну, раз приглашаешь, – усмехнулся тот. – Договорились.
– Тише там, пожалуйста, – поднял голову преподобный, раскладывающий бумаги. – Встать, суд идет.
Суд оказался понятным и для непосвященного. Полковник вслух зачитывал показания матросов с «Чайки», перечислял улики, в том числе и «несомненные следы попадания снаряда в рулевую рубку яхты «Лейла», с направления «от носа», и так все подряд, подробно и детально. Стучала машинка, время от времени покашливал в кулак Христофор. Затем начали допрашивать меня, полковник с преподобным, тоже очень детально, по каждому шагу и нашего боя с «Лейлой» в море, и по ее захвату. Потом так же мотали душу брату Иоанну, стойко отвечавшему на все вопросы. Потом «суд удалился на совещание», оставив нас в зале под присмотром девушки в канотье. Когда все трое вернулись, преподобный огласил приговор:
– … и признать судно «Лейла», находящееся под надзором властей города Новая Фактория, призом и законным трофеем Алексия Александровича Богданова. Решение вступает в силу немедленно с его оглашения, охрана судна отзывается, а оно должно до истечения рабочего дня быть переведено на платное место в гавани города. Обжаловать данное решение можно в церковном суде Благовещенска.
Иоанн хлопнул меня по левому плечу, а Василь по правому, одновременно, да так крепко, что я чуть не свалился, а звук от этих хлопков вызвал полноценное эхо в полупустом зале. На этом суд и закончился. На выходе Василь сказал:
– Давай уж подвезу. Я согласился, естественно. А брат Иоанн добавил:
– В два часа давай в «Медузе», знаешь где это?
– Таверна маленькая, по пути в порт, так? – уточнил я.
– Именно.
– Буду.
Василь довез меня до «Чайки», а вот уже там началось светопреставление. Достаточно сказать, что и весь экипаж, и половина ополченцев дожидались решения суда. Случай был не рядовой, так что даже тем, кого, казалось бы, данное событие никак не задевало, было очень интересно.
В общем, до «Лейлы» шли толпой, с шумом, свистом. Дошли, встали. Встали и стоят, никто на палубу не идет, хоть сходни и переброшены, и часовой, увидев меня, просто попрощался и ушел.
– Хозяин, ты первый заходи и остальных приглашай, – сказал Игнатий. – Нам пока нельзя, удачи не будет.
– Вот как.
Прошел по мосткам, чуть пружинящим под ногами, встал на палубе. Да, вот теперь чувствую, кажется, что это уже моя. Все тридцать метров мои, во всяком случае по документам вот такой размер получился. Большая, с просторной палубой, с двумя высоченными мачтами… она так и не меньше «Чайки», если присмотреться, просто та усадистей, с грузовым трюмом, а «Лейла» полегче, трюм только под припасы.
– Что встали? – обернулся я к стоящим у сходен друзьям, наблюдающим за мной. – Заходите.
Второй раз приглашать не потребовалось, все загомонили и радостно повалили на палубу. А я спустился в хозяйскую каюту, освоиться.
Небольшая, метра три в длину и метра два с половиной в ширину, но в ней места и для койки хватило, поднятой высоко над багажными ящиками, и для шкафов, и для книжных полок и даже маленького стола с креслом перед ним. Мореное дерево, парусина, бамбуковые жалюзи на иллюминаторе. На стене фотографии тучного бородатого турка в феске, того самого, что я первым свалил на броде. Это нафиг, собираем – и за борт, он мне здесь не нужен.
Так, а под койкой вовсе и не ящики, а дополнительная койка. Вытаскивается, приподнимается и опа – становится двуспальной. Хорошо, глядишь и пригодится. Верно, на кой черт мне багажные ящики, когда все имущество несешь на шхуну в рюкзаке и сундучке?
К удивлению своему обнаружил в каюте все трофейные карабины и револьверы, никто ничего не взял. Даже брат Иоанн оставил здесь то, что взял тогда для обороны, когда мы вдвоем на яхте сидели и ждали нападения вернувшихся турок. Ладно, пусть будут, экипаж вооружать пригодятся. Оружие, кстати, все хорошее, из дорогого, и не старое. Теперь на все вкусы, тут даже два дробовика есть помповых, длинный и короткий.
Заинтересовавшись, я взял со стола неожиданно большой двуствольный «дерринджер», открыл замок, откинул стволы… а интересно, стволы-то гладкие. И рассчитан он на охотничий патрон, что-то вроде .410 калибра. Хм… это зачем такой? На костяной рукоятке гравировка змеи. Что-то мне это все напоминает, что-то подобное я уже видел… Ну да, точно, snake slayer, проще перевести как «змеебой». Поглядел на свою ногу и спрятал двуствольный пистолет в стол. Пусть будет, со змеями мы уже знакомы. Вера заглянула, огляделась, сказала:
– Здорово здесь у тебя! Только надо все лишнее выбросить и новое белье купить.
– Сделаем, – кивнул я, соглашаясь. – Держи. – взяв со стола короткий карабин-левер под револьверный патрон, протянул его девочке. – Он тебе по росту удобней будет, видишь какой короткий? И приклад, похоже, больше под тебя… примерь… ну точно, лучше и не бывает.
– Возьмешь меня куда-нибудь с собой? – неожиданно спросила Вера.
– Это куда?
– Ну, в экспедицию.
