Хотя, да поможет ей Бог, чувствовала себя намного лучше до того, как увидела Хокинса.
Мальчик, которого она знала, никогда не причинил бы ей вреда, но ведь он провел два года в тюрьме…
Шанса закончить мысль так и не представилось. Взрыв, разнесший сцену, сбил ее с ног жаркой волной, шумом и искрами, забросив на газон.
Мгновенно среагировав, Хокинс и Дилан помчались к амфитеатру. Люди, находившиеся в саду, либо пытались прорваться к выходу, либо замерли на месте, потрясенные случившимся. Хокинс направился прямо к тому месту, где в последний раз видел Катю, и обнаружил ее в паре шагов от сцены. Он бросился на колени, Дилан был рядом. Быстро осмотрев ее, он нащупал пульс.
Очередной взрыв разорвал небо. Закрыв ее своим телом, он взглянул наверх. Ракета, подорвавшая одну из пальм на краю сцены, подожгла дерево и превратилась в облако летящих во все стороны искр. В следующую секунду вторая ракета взорвалась из другой пальмы, зачиная новый пожар и улетая в небо.
«Долбаные фейерверки?» — подумал он, наблюдая за разноцветными полосками и искрами, вылетавшими из второй ракеты.
— Забери ее отсюда, — сказал Дилан. — Это приказ.
Он поднялся на ноги и побежал.
«Чисто сработано», — мрачно подумал Хокинс. Он не мог вспомнить, когда Дилан в последний раз использовал служебное положение в личных целях, и не мог не подумать, что, если бы соображал хоть на полсекунды быстрее своего босса, то мог бы сам метаться по саду с поднятой пушкой и гадать, какого хрена здесь происходит, пока фейерверки взрываются из декораций.
Но Дилан его опередил, и теперь он застрял с Неудачей Деккер.
— Алекс… что… о-ох, к-какого черта? Я… — Паника и гнев засквозили в ее голосе, когда он быстро ощупал ее. Она ударила его по руке, и ухмылка растянула его губы. Она двигалась и разговаривала, сломанных костей тоже не было. Они могли уходить.
Очередная ракета взорвалась, сотрясая воздух, и он почувствовал, как она съежилась, закрывая уши руками.
Она попыталась перекатиться на спину и встать, но Хокинс не позволил. Он прижал ее к земле еще на секунду, прикрывая своим телом до тех пор, пока не закончил осматривать сад.
— Пожалуйста… остановись. Нет… — На вдохе ее голос сорвался, и она слегка обмякла.
Под разрывавшимися фейерверками развернулся ад. Огни на деревьях и хижинах погасли, погружая сад во мрак. Люди разбегались во все стороны, женщины визжали, мужчины кричали. Пальмы, окружавшие сцену, взрывались одна за другой, покрывая ночное небо и сад под ним дождем градом сверкающих, разноцветных искр. Бах. Бах. Бах. Взрывы продолжались, время между ними сокращалось. Пока толпу никто не взял под свой контроль, но Хокинс заметил пару полицейских, пытавшихся удержать людей от давки.
Решив, что номинально горизонт свободен от стрелков, ищущих мишень, и поняв, что не намерен задерживаться в саду до конца вечеринки, Хокинс поставил Каю на ноги и быстро прикинул, сможет ли она бежать. Похоже, нет: она покачивалась, выглядела потрясенной. Так что он просто схватил ее на руки, мысленно поблагодарив за то, что она тут же прижалась к его груди. Одной рукой она обняла его за плечи, а другой зажала ухо, уткнувшись головой в его пиджак. Он мог бы просто перекинуть ее через плечо, как обычно делали пожарники, но даже если он и не заметил стрелков, это не означало, что их не было — а в его руках она становилась маленькой мишенью.
Но она и была маленькой. Он и забыл, насколько маленькой. В его воспоминаниях, они всегда держались наравне, и, обнимая ее, он задавался вопросом, как ей это удавалось.
Дождь из искр продолжал оседать на землю. Тент, натянутый над одной из «хижин» загорелся, став причиной новым истошным воплям, и Хокинс понял, что следующая небольшая катастрофа породит абсолютную панику. Когда они достигли парковки, следом уже бежало около дюжины людей. Их светская вечеринка определенно подошла к концу, превратившись в адскую неразбериху.
Он легко обнаружил свою машину в море внедорожников, Мерседесов и БМВ. На парковке был только один зеленый Додж Челенджер R/T 1971 года — Роксанна. Вероятно, она была единственной крылатой ракетой с двигателем в 426 кубических дюймов на весь чертов штат. Она представляла собой чистейшие американские мускулы от покрышек до пары широких белых полос, протянувшихся через корпус с капота до багажника. Он мог бы поспорить на ПТС, что только Роксанна на всей парковке способна сделать четверть мили за двенадцать секунд.
Крепко прижимая Катю к своему боку, он поставил ее на ноги и вставил ключ в замок на пассажирской двери Роксанны.
— Моя голова, — простонала она в его пиджак, хватаясь рукой за лоб. Потом бессильно прислонилась к нему.
Быстро осмотрев ее, он не заметил ни крови, ни царапин.
— Ты в порядке, — сказал он, чертовски надеясь, что это действительно так.
Невзирая на все возможные проблемы, через тридцать секунд он посадил ее в машину, пристегнул ремнем безопасности и оказался за рулем Роксаны, чем намного опередил стаю позади.
В качестве бегства это вполне подходило. Дилан по-прежнему бродил незнамо где, но он мог позаботиться о себе и в куда более серьезных ситуациях.
Если он о ком-то и беспокоился, то о Киде, застрявшем в Колумбии в ожидании тела Джей Ти. Хокинсу не стоило оставлять его. Ни за что.
Черт. Он завел мотор, и Роксанна с ревом проснулась, встряхиваясь, словно мокрый пес, и рождая в своих недрах низкое рычание.
Но, следуя приказу, он оставил Кида и, в конце концов, оказался здесь с Катей Деккер. Сколько же дерьма должно было случиться, чтобы он опять пришел ей на помощь — спас. В очередной раз.
Проклятье. Он перевел Роксанну на первую скорость и, сжигая покрышки, газанул, вылетая с парковки на Йорк Стрит. К тому времени, как он достиг четвертой скорости, Денверский ботанический сад превратился в едва заметное воспоминание, видневшееся в зеркале заднего вида, а они мчались по магистрали, превышая ограничение скорости на сорок миль, разрезая темноту светом фар и оставляя за собой дымовой след.
ГЛАВА 3
КАТЯ НЕ МОГЛА РЕШИТЬ, КАКАЯ ИЗ ПРОБЛЕМ СЕРЬЕЗНЕЙ: совершеннейшая глубина ее тупости, количество лошадиных сил, впечатавших ее в спинку сидения ракеты, пассажиром которой она была, или Кристиан Хокинс. Может, стоило подбросить монетку? В любом случае, любая из проблем могла стать фатальной.
Пульс гнал вперед со скоростью товарного поезда.
Мозги помогла прочистить машина: ее звук, ощущения. Всю свою жизнь она каталась по дорогам разных стран в Кадиллаке матери и лимузинах отца, а после шестнадцатилетия — в собственном маленьком Мерседесе и в нескончаемой череде Бумеров, Хонд и внедорожников ухажеров. Но в восемнадцать лет она вкусила мощь, сотрясавшую кости, заставлявшую тело дрожать, а пульс бешено колотиться, мощь такого количества кубических дюймов, что не застраховала бы ни одна разумная компания. В ту ночь Хокинс вытащил ее из эпицентра заварухи, спас от компании пьяных парней, привезя домой на тачке, которая превращала обычную поездку в опасную гонку. «Садись в машину, принцесса», — сказал он тогда, стоя между ней и группой буйных подростков, которых еще минуту назад она называла своими друзьями. Прежде чем они решили, что хотят выяснить, кто первым достанет кусочек платья Кати. Прежде чем «кусочек платья» выродился в «кусочек Кати». Прежде чем Джонатан вытащил нож, чтобы отрезать лоскут розового тюля. Прежде чем, объятый парами алкоголя, он порезал ее саму.
