рекламы слабительного. Записка написана печатными буквами. Вы мне скажете, что хороший графолог сумеет установить ее авторство, сличив с образцами почерка сотрудников лаборатории, но я не очень люблю экспертов. Они считают себя волшебниками, а на самом деле простые ремесленники! Я возвращаю записку Старику. - По этому вопросу ничего... Переходим к следующему. - К какому? - К рассуждениям в их чистом виде. Пославший это сообщение думал, что наша служба примет то решение, которое приняла... Верно? Лоб Старика разглаживается, в потухших глазах появляется блеск. - Дальше?- говорит он. - Это значит, что предателю Тибоден больше не нужен, вы понимаете? - Выглядит убедительно,- соглашается босс. - Значит, мы вправе задать себе следующий вопрос, шеф: 'А почему ему больше не нужен профессор?' - Потому что он получил все, что ему нужно,- отвечает мой почтенный начальник, у которого ничего нет на голове, зато есть много в ней. - Вот именно! Наступает натянутая тишина. - Скажите, шеф... - Да? - Как этот человек, которого мы пока назовем месье Икс, если вы не возражаете... Он не возражает. Хоть он и занимается самыми громкими шпионскими делами нашего времени, а все равно любит фальшивую таинственность, не развлекающую даже двенадцатилетних пацанов. - Так вот, как этот месье Икс,- продолжаю я,- может иметь полное изобретение, когда его нет у самого Тибодена? Непростая задачка, а, ребята? Но для босса тайн не существует. Массируя черепушку, он предлагает версию: - Сан-Антонио, люди, работающие с профессором Тибоденом, по большей части его ученики... Он их создал как ученых... Руководил их работами... Почему один из них не мог пойти дальше своего учителя? Я подскакиваю: - А верно, патрон, почему бы нет? Полуприкрыв глаза, я думаю. Да, молодой честолюбивый ученый мог бы... Они все помешаны на своей работе. Доказательство: у них под рукой красавица-секретарша, а они едва с ней здороваются! Старик, хорошо знающий своего любимого Сан-Антонио, улыбается. Я продолжаю: - Месье Икс понял, над чем работает папаша Тибоден. Тоже занявшись этим, он уходит вперед... Он опережает своего учителя... Благодаря проделанной в потолке дырке он следит за ходом его работ, что позволяет ему ориентировать свои... Черт возьми... Вот только работы профессора патронируются государством, и с этой стороны ничего не поделаешь... А он хочет продать свое открытие, заработать целое состояние, развернуться по-крупному, стать знаменитостью в научном мире... Шеф встает. - Сан-Антонио, вы должны быть не здесь! - Почему? - Как раз потому, что ваш месье Икс владеет изобретением... Он продаст его тому, кто больше заплатит... Надо найти этого месье Икс и забрать у него документы... Не успел он закончить фразу, как я уже выскочил из кабинета. Рассуждение - оно как лестница. Потайная лестница, ведущая вас к внешне недоступным правдам. Я правильно сделал, что поднялся по ее ступенькам. Спорю, что на этот раз я иду верным путем. Этот самый Икс ошибся, если держит меня за олуха! И как, кстати, он раскрыл, кто я такой?
Глава 11 Гоня мою машину на скорости сто тридцать километров в час по Западной автостраде (непонятно, почему она так называется, ведь Восточной автострады во Франции пока нет!), я резюмирую ситуацию. Гениальная идея, как улитка или ажан мотопатруля, никогда не приходит одна. Вот и у меня появляется еще идейка, гораздо более потрясающая, чем первая! С неувядаемой гениальностью, составившей мне популярность, я размышляю следующим образом: месье Икс проделал дырку в потолке и вставил в нее увеличивающую линзу. Браво! Сделал он это, чтобы следить за работами профессора. Еще раз браво! Но тогда это означает, что месье Икс не мог находиться в лаборатории, потому что был этажом выше! А пока Тибоден работал, трое его сотрудников работали в одной комнате с ним. Понимаете? Это позволяет мне вычеркнуть из списка подозреваемых Дюрэтра, Бертье и Берже... Значит, остаются только Ми-нивье и Планшони... Могу признаться, что оба самые несимпатичные из всех, что не особенно меня огорчает. Я доверяюсь моему старому инстинкту, и, когда чья-то морда мне не нравится, можно спорить на что хотите, что это плохой парень. Я проезжаю оставшийся участок пути на полной скорости, непрерывно повторяя две фамилии: Минивье или Планшони Минивье или Планшони. Как узнать? Может быть, виновны оба? Я в этом сильно сомневаюсь, потому что предатель честолюбив, а такие люди предпочитают действовать в одиночку... Когда я останавливаюсь перед поместьем Тибодена, несчастного ученого уже перевезли в больницу Эврё. Я твердо решил доставить ему блистательную компенсацию. Узнав, что он пришел в себя, я продолжаю путь до Эврё. В больнице мне говорят, что ученого поместили в отдельную палату и сейчас его навестить нельзя. Я настаиваю и прошу разрешения поговорить с заведующим клиникой. Просьбу удовлетворяют, несомненно благодаря моему безотказному шарму. Заведующий оказывается любезного вида человеком. Мне кажется, мое звание комиссара производит на него впечатление. Не потому, что он особо уважает полицейских, а скорее из-за того, что читал кое-что из моих воспоминаний во время ночных дежурств. Я спрашиваю его о состоянии Тибодена. - Он выпил слишком большую дозу - (не настаивайте, я все равно не скажу вам название этого препарата),- отвечает главврач.- Не знаю, выпутается ли он. Я позвонил в Париж профессору Менендону. Это лучший токсиколог во Франции. Он уже выехал... Мы разберемся... - Мне сказали, что Тибоден пришел в себя. Как вы думаете, я могу с ним поговорить? Он качает головой. - Поговорить с ним- Да, он вас услышит, но отвечать не сможет... - Мне бы все-таки хотелось попытаться... - Как хотите, но не слишком его утомляйте... Он очень слаб... В его возрасте это серьезно; Он сопровождает меня к отдельной палате, погруженной в успокаивающий полумрак. В ней стоит противный запах. - Ему сделали промывание желудка,- предупреждает меня главврач.- Я не уверен, что это даст положительный результат... Я подхожу к кровати. Изможденное лицо профессора почти не выделяется на подушке. Серые волосы похожи на плесень. Его глаза закрыты, дыхание короткое... Я смотрю на результаты своей работы с перехваченным горлом. - Господин профессор!- тихо зову я. Одно его веко наполовину приподнимается, но второе остается опущенным. - Вы меня слышите? Я комиссар Сан-Антонио... Приподнятое веко подрагивает. - Кто-то подсыпал вам яд,- говорю я,- но не волнуйтесь: мы вовремя это заметили, и вы спасены... Никакой реакции. Можно подумать, что этот вопрос его совершенно не интересует. - Я попрошу вас сделать небольшое усилие, профессор... Постарайтесь вспомнить, говорили ли вы обо мне в профессиональном плане с кем- нибудь из вашего окружения? Вы сказали кому-нибудь из ваших помощников, что я полицейский? Его лицо остается неподвижным, как маска, и кажется высеченным из пемзы. Такое же серое и пористое... - Вы не можете отвечать, профессор?- Я протягиваю ему руку.- Если можете, пошевелите пальцем! Я чувствую ладонью легкое шевеление. - Отлично. Я повторяю вопрос. Если вы пошевелите пальцем, это будет означать 'да'... Вы говорили кому-нибудь из лаборатории, что я полицейский? Его рука в моей остается неподвижной, как веревка. - Никому? Вы уверены? Он не шевелится. Заведующий больницей подает мне знаки. Видимо, он считает, что я слишком усердствую. Эдак я убью старикана второй раз. - Ладно,- вздыхаю я,-лечитесь, господин профессор. И не сомневайтесь, я скоро арестую виновного. После этого довольно рискованного обещания я отчаливаю, эскортируемый главврачом. - Мне кажется, он очень плох,- говорю я. - Да. Меня удивит, если он выкарабкается! Я беру его за руку. - Я хочу, чтобы вы его спасли! - С этой просьбой, комиссар, надо обращаться к Господу Богу, а не ко мне! - Тогда передайте ему ее от меня... Я продолжаю задавать себе трудные вопросы. В своем туфтовом сообщении месье Икс написал, что в поместье находится полицейский. Как он догадался, кто я такой? Узнали меня или... Нет, решительно, что- то тут не то... Я вхожу в телефонную кабину на почте и звоню Старику с просьбой прислать мне в подкрепление Пино, Берюрье и Маньена. Я решил нанести большой удар! Господа между тем рьяно взялись за работу. Трудятся, ожидая новостей. Это у них такой способ убивать время. Я прошу Мартин позвать ко мне доктора Дюрэтра и, когда тот выходит, увожу его в парк, чтобы поговорить. -Доктор,- говорю ему я,- в этом доме находятся шесть человек. Один из них преступник. От этой преамбулы его рот раскрывается. Я вспоминаю туннель Сен-Клу. - Что вы сказали? - Правду. И, простите, вас я считаю среди этих шестерых. От моей откровенности он закрывает рот, но тут же открывает его вновь, чтобы спросить: - Что вы называете преступником? - Шпиона! Он интересуется изобретением Тибодена... Один из вас предатель. Как видите, со времен апостолов не произошло ничего нового... - Это безумие! - А главное, аморально. - Один из нас! - Да. Поскольку я выбрал вас в доверенные лица, сам толком не знаю почему... Я замолкаю и улыбаюсь ему. Нет, я знаю, почему обратился к Дюрэтру, а не к Минивье. У него глаза Фелиси, моей мамы- Знаете, такие большие удивленные и испуганные глаза, которые все прощают... - Итак, раз вы посвящены в тайну, я задам вам следующий щекотливый вопрос. Если один из ваших коллег предатель, на кого бы вы скорее подумали? Он хмурит брови, смотрит на мыски своих плохо начищенных ботинок, потом на меня. - Я не могу ответить на подобный вопрос, месье! Вы должны это понимать... Делать такой выбор было бы подлостью... Позвольте вам сказать, что меня в равной степени удивит предательство любого из нас! Это реакция честного человека, я могу ее только приветствовать. - Не будем больше об этом. Я хочу задать вам второй вопрос - Слушаю вас. - Вам известно, над чем именно работал Тибоден? Он краснеет и отводит глаза. - Ну? - Хм... Это...- Вдруг он улыбается.- Патрон просто помешан на секретности, вы это наверняка
