Ладно, с Мамулей ясно, у нее лишних денег нет. А вот Локон — он богатый? Черт его знает, наверное, не очень. За десять почти лет челночества слишком больших денег явно не накопил (да честно разве большие деньги наживешь?), как и большинство челноков. Но, конечно, и не беден: есть кое-что в загашнике и еще туда откладывает, «чтобы, — говорит, — было куда на старости лет голову приклонить».
Куда бы это? К денежному мешку, что ли? Что же, попутного тебе ветра, Белый Локон.
Разговоры
— Менты борзеют: говорят, бандиты разрешили им нас грабить, требовать накладные, сертификаты и все такое.
— Да они и так имеют право!
— Раньше же не спрашивали! Только прописку…
— На «С-3» «сервисы» опять дурью маются! Обходят всех и говорят: «Завтра высота палатки — строго три метра. У кого на пять сантиметров больше — отрезать, у кого меньше — нарастить!» И теперь продавцам в палатке стоять нельзя, только сидеть.
— А как же работать сидя?
— Как хочешь, так и работай, а стоять нельзя.
— Слыхал, вчера на Южном Ядре менты бандитов так отвалтузили, что за ноги полумертвых тащили из Лужи, бошки колотились об асфальт!
— Не может быть. Менты куплены.
— Да не местные! Чуть ли не МУР, говорят.
— Что-то сегодня чай-кофе коробейницы не катают, горяченького охота!
— Перебьешься! И не покатят! Вчера коробейницу одну порезали за что-то, сегодня собрание у них.
— Нет, это санэпидемстанция наехала!
— Ну, отмажутся. Скоро покатят!
— Налетел какой-то, орет: «С тебя триста!»
— Бандит?
— А хрен его знает, кто он такой: мент или бандит. Цепур на шее в два пальца толщиной, мамон до колена отвисает!
— Ну, и что?
— Да ничего. Отозвал его кто-то, наверно, забыл про меня.
— Пленку полиэтиленовую с крыши снимать заставляют! «Сервис» прошел — всем, говорит, снять пленку.
— А если дождь?
— Я, говорит, дождем не командую, а пленку снять.
— Вчера у Верки мешок с водолазками чисто махнули, никто не заметил. На восемь «штук», говорит.
— Баксов?
— Очумел? Ты посчитай! Рублей, слава Богу.
Шухер
На «Луче» нашем шухер какой-то. Суетятся все, бегают от палатки к палатке. Соседи-хохлы рубашки снимают с витрины и в мешки свои запихивают. И многие так, особенно «черные». В чем дело?
— ОМОН, — шипят отовсюду, — ОМОН!
И хозяин «железки», тоже азер, быстро идет вдоль ряда и предупреждает:
— ОМОН на рынке! Ко мне сдаваться будешь? Быстро! Закрываю!
На «Луче», как и на многих лужниковских аллеях, только с одной стороны сборно-разборные палатки стоят. С другой — стационарные, железные, размером раза в четыре больше разборных. Утром арендатор «железки» выставляет вокруг нее десять-пятнадцать раздвижных столиков и сдает их всем желающим для торговли. Это — от себя, мимо кассы, таковы условия аренды. На ночь же он принимает на хранение товар от всех окрестных торгашей. Это тоже разрешается. Плата по таксе: мешок — пятнадцать — двадцать рублей, сумка — десять. Многим неохота непроданное барахло домой увозить, утром опять привозить, многим, особенно приезжим, просто некуда его девать, но, так или иначе, «железка» забивается под крышу. Сам хозяин-азер тяжелые мешки-сумки эти ворочать, конечно, не будет — западло ему. Нанимает рабочего, иногда своего, азера, иногда русского.
Казалось бы, что тут страшного, подумаешь — ОМОН? Тут ведь не воры-бандиты, а простые торгаши, зачем бегать-то? А что тут страшного, что ОМОН документы проверяет, у иногородних, хохлов, азеров — регистрацию смотрит. А у многих регистрация — левая, у многих и левой-то нет, и на всякий там «Вихрь- Антитеррор» им плевать — шумиха очередная, не больше. А у кого и настоящая, правая регистрация, тоже никаких гарантий. Не понравился омоновцу — «пойдем, разберемся», и продержат в своем автобусе часа три или больше. Может, дать денег? Тогда отпустят. Не дашь — тоже отпустят, на хрен ты сдался. А что с твоим товаром за это время станет — никого не волнует, может, и разворуют все.
Местных — Москву, Подмосковье — редко трогают, поэтому местные не бегут, сидят на месте, скрывая радость. Если приезжие все поразбегутся, у кого покупатель брать будет? У местных! То-то пойдет торговля! Так что местным ОМОН скорее даже на руку.
Но что это? Обратно хохлы наши с мешками прутся. «Нэма ОМОНа, — кричат, — трэвога ложна!» И прочие возвращаются. Местные, конечно, досадуют в душе, но вида не подают.
Из лужниковского отделения менты постоянно на рынке трутся, смотрят: с кого бы денег снять? Тоже документы проверяют, регистрацию, сертификаты качества, сертификаты соответствия на товары. Все эти сертификаты, левые конечно, очень легко на самом рынке купить — еще один «союз» продает, а может, два «союза». Еще по дороге от метро «Спортивная» к Лужникам один-два раза обязательно попадается личность, которая топчется-бормочет всем и никому:
— «Накладные, счет-фактура, приходные ордера, справка-счет, сертификаты» и еще что-то, что, небось, не каждому бухгалтеру понятно, а большинству торгашей и вовсе ни к чему. В самой Луже такие вещи продают у Главного входа, «у Ленина», еще кое-где. Однако смотреть надо — сертификат сертификату рознь. Есть группа сертификатов одной разновидности, в которых гуртом перечисляются страны-производители одной или нескольких групп товаров, например: «Куртки детские, брюки детские утепленные, варежки детские производства КНР, Таиланд, Турция». Такие сертификаты менты не признают — «левые», говорят. Есть другие, построенные по принципу «одна страна-производитель — один сертификат». Такие ментам нравятся, не тянут за них денег. Может, их распространители уже уплатили ментам, может, нет, неизвестно.
Вообще, местные менты какие-то вялые, как будто обожрались уже всего. Подойдут к торгашу, найдут непорядок какой-то, и начинается волынка:
— Почему сертификата (документов, регистрации, накладных и чего бы то ни было) нет?
— Я продавец, сертификат у хозяина!
— Где хозяин? Сертификат на торговом месте должен быть!
— Хозяин на другой торговой точке, через час придет, сказал.
— Ну, смотри! Я через час приду, чтобы был сертификат!
Может, подойдет через час, может, нет, сертификат всегда можно у знакомых одолжить. А мент, скорее всего, поймет, что торгаш насчет денег упирается, и найдет другого, попокладистей. Некоторые торгаши наглые, даже за отсутствие регистрации и другие явные нарушения ментам не платят. А скажет: «Пройдем в отделение!» — «Не пойду, и все! Мне товар оставить не на кого!» Бабы и визжать начинают, как будто режут их.
