конные. Шум поднимался от них несказанный.После того как с тобою покончило пламя Гефеста,Белые кости твои, Ахиллес, мы с зарею собралиИ в золотой положили сосуд, наполненный масломИ неразбавленным, чистым вином. Дала его мать нам —Дар Диониса, сказала она, а работа Гефеста.Белые кости твои там лежат, Ахиллес многославный,Вместе с костями Патрокла умершего, Менетиада,Но от костей Антилоха отдельно, которого чтил тыБолее всех остальных товарищей после Патрокла.Холм большой и прекрасный насыпали мы над костями, —Все мы, могучее войско ахейских сынов копьеборных, —Над Геллеспонтом широким, на мысе, вдающемся в море,Так, чтобы издали с моря все люди могли его видеть,Все – и живущие ныне и те, кто позднее родится.Мать, у богов испросивши призы красоты необычной,Их положила на место ристаний для знатных ахейцев.Много ты раз, Ахиллес, в похоронных участвовал играхПри погребеньи царей и героев, когда, к состязаньямРазным готовя себя, молодежь пояса надевает.Сильно б, однакоже, ты изумился, когда бы увиделЭти призы, что тогда в твою честь приготовлены былиСереброногой Фетидой. Богами был очень любим ты!Так, и умерши, ты имя свое сохранил. Никогда ужСветлая слава твоя, Ахиллес, меж людьми не погибнет.Мне же что из того, что войну я привел к завершенью?При возвращеньи печальную смерть от руки мне ЭгистаИ Клитемнестры, проклятой жены моей, Зевс приготовил'.Так Атрид с Ахиллесом вели меж собой разговоры.Близко Аргоубийца-вожатый предстал перед ними,Души ведя за собой женихов, Одиссеем убитых.Оба они изумились и прямо пошли, увидавши.Сразу был узнан душой Агамемнона, сына Атрида,Амфимедонт достославный, рожденный на свет Меланеем.Гостем он был у него на Итаке, живя в его доме.Первой Атрида душа к нему обратилася с речью:'Амфимедонт, как случилось, что в мрачную землю сошли вы,Все отборные, все однолетки? Никто, отбирая,Лучших по городу выбрать мужей, уж наверно, не мог бы!Или вас Посейдон погубил в кораблях ваших быстрых,Грозную силу воздвигнув свирепо бушующих ветров?Иль вас на суше враги где-нибудь погубили в то время,Как вы отрезать старались коровьи стада и овечьиИли как женщин и город какой захватить домогались? Дай мне ответ на вопрос. Ведь гостем тебе прихожусь я.Иль ты не помнишь уже, как в дом ваш пришел я когда-то,Чтоб с Менелаем, подобным богам, убедить ОдиссеяВместе ехать в судах крепкопалубных против троянцев?Целый мы месяц по морю широкому плыли. С трудом лишьНами был убежден Одиссей, городов разрушитель'.Амфимедонта душа на это ему отвечала:'Славный герой Атреид, владыка мужей Агамемнон!Все это, богорожденный, я помню, о чем говоришь ты,И расскажу обо всем хорошо и вполне откровенно,Как исполнение злое погибели нашей свершилось.Сватались мы за жену Одиссея. Давно уж уехалИз дому он. Ни согласья на брак, ни отказа царицаНам не давала, готовила ж смерть нам и черную Керу.Кроме того, против нас и другую придумала хитрость.Ткань начала она ткать, станок у себяпоместивши, —Тонкую, очень большую, – и нам объявила при этом:– Вот что, мои женихи молодые, ведь умер супруг мой,Не торопите со свадьбой меня, подождите, покаместСавана я не сотку, – пропадет моя иначе пряжа! —Знатному старцу Лаэрту на случай, коль гибельный жребийСкорбь доставляющей смерти нежданно его здесь постигнет, — Чтобы в округе меня не корили ахейские жены,Что похоронен без савана муж, приобретший так много. —Так говорила и дух нам отважный в груди убедила.Что ж оказалось? В течение дня она ткань свою ткала,Ночью же, факелы возле поставив, опять распускала.Длился три года обман, и ей доверяли ахейцы.После того ж как четвертый уж год наступил, совершилиМесяцы круг свой обычный и множество дней пролетело,Женщина нам сообщила, которая все это знала.За распусканием ткани прекрасной ее мы застали,И поневоле тогда работу пришлось ей окончить.Выткав и вымыв великую ткань, нам она показалаЭтот покров погребальный, сиявший, как солнце иль месяц.Тут откуда-то бог, нам враждебный, привел ОдиссеяК самому краю полей, где жил свинопас в своем доме.Прибыл туда же и сын Одиссея, подобного богу.В Пилосе был он песчаном и морем оттуда приехал.Злую смерть женихам замышляя, отправились обаВ город наш славный они. Одиссей, отставши от сына,Шел далеко назади. Впереди шел сын Одиссеев.Вел свинопас Одиссея, в дрянное одетого платье.Был похож Одиссей на старого нищего видом,Брел, опираясь на палку, в одежде убогой и рваной.Кто бы подумал из нас, даже самый по возрасту старший,Что Одиссей перед нами, внезапно вернувшийся в дом свой?Мы швыряли в него, оскорбляли дурными словами.Несколько времени он выносил терпеливо и стойкоВ собственном доме своем и наши удары и ругань.Но, побуждаемый волей эгидодержавного Зевса,С сыном своим Телемахом забрал все оружие в доме,Снес в кладовую и запер, двери засовом задвинув.Замысел хитрый тая, супруге тогда приказал онВыложить лук перед нами, а также седое железо —И состязанье для нас, горемык, и начало убийства.Но ни один между нас не смог нацепить на могучийЛук тетиву. Оказались для этого слишком мы слабы.После, когда этот лук попал в Одиссеевы руки,Дружно и громко мы все закричали словами, чтоб лука,Сколько бы он ни просил, ему ни за что не давали.Только один Телемах его ободрил и позволил.В руку приняв, Одиссей богоравный, в несчастиях твердый,Лук легко натянул и стрелу прострелил сквозь железо,После взошел на порог и высыпал острые стрелы,Страшно глядя, и тотчас сразил Антиноя стрелою;Начал потом и в других посылать многостонные стрелы,Целясь в упор. Женихи валились один на другого.Ясно было для всех, что какой-то им бог помогает.Ярости бурно отдавшись, они нас по залу разилиКопьями вправо и влево и головы нам разбивали.Стонами полон был зал, и кровью весь пол задымился.Так, Агамемнон, погибли мы все. Наши трупы доселе,Непогребенные, кучей лежат в Одиссеевом доме.Ни у кого еще дома не знают того, что случилось,Близкие – кто бы, от крови омыв наши раны, на ложеТруп положил и оплакал, как принято это для мертвых'.Так на это ему душа отвечала Атрида:'Как ты блажен, Одиссей многохитрый, рожденный Лаэртом!Ты жену приобрел добродетели самой высокой:Что за хорошее сердце у ней, как она безупречна,Как она помнит о муже законном своем Одиссее!Да! Между смертными слава ее добродетели вечноБудет сиять на земле. И на полные прелести песниО Пенелопе разумной певцов вдохновят олимпийцы.Не такова Тиндареева дочь, совершившая злое,Мужа законного смерти предавши. Суровая песняБудет о ней меж людей. Навеки она осрамилаПлемя всех жен слабосильных, которые даже невинны!'Так скончавшихся души вели меж собой разговоры,Стоя в обители мрачной Аида, в глубинах подземных.Те же, к полю спустившись из города, прибыли вскореВ сад Лаэртов, прекрасно возделанный. Сад тот когда-тоСам Лаэрт приобрел и над ним потрудился немало.Был там дом. Отовсюду его обегала пристройка.В ней плененные в войнах рабы, по приказу ЛаэртаВсячески несшие труд, отдыхали, обедали, спали.В доме старуха сикелка жила. Усердно ходилаЗа стариком она здесь, в отдаленьи от города, в поле.С речью такой Одиссей к рабам обратился и к сыну:'Вы отправляйтесь теперь в прекрасно отстроенный дом нашИ на обед заколите свинью, какая получше.Я же пойду и отца моего испытанью подвергну —Сразу ль меня он узнает, как только увидит глазами,Или, так долго пробывши вне дома, я буду не узнан?'Так сказал он и выдал рабам боевые доспехи.После того они быстро направились в дом, Одиссей жеВ сад плодовый пошел, отца испытать там надеясь.В сад пространный спустился и Долия там не нашел он,И никого из рабов иль сынов его. Все они вышлиВон из сада терновник сбирать для садовой ограды.Шел впереди их старик и дорогу показывал прочим.Только отца одного нашел он в саду плодоносном.Куст окапывал он. Был грязен. На грубом хитонеВсюду виднелись заплаты. Поножи из кожи бычачьей,Тоже в заплатах, на голени он повязал от царапин.Из-за колючек на руки надел рукавицы, и козьяНа голове, выражавшей страданье, виднелася шапка.Только увидел его Одиссей, удрученного тяжкойСтаростью, с сердцем, великой исполненным мукой и скорбью,Остановился под грушей высокой и горько заплакал.Он между помыслов двух и умом колебался и духом:Броситься ль прямо к отцу, обнять, целовать его жарко,Все сказать, – что он дома опять, что вернулся в отчизну, —Или сперва расспросить
