Эмери и его невеста Дэйзи переехали жить в Германию. Он работает теперь в одном из музеев Бонна, возглавляет отдел керамики. Прекрасный специалист, пользуется большим авторитетом, может определить значимость любой находки чуть не с первого взгляда.
В Германии Эмери понравилось, с коллегами он легко нашел общий язык. Выдержанный, вдумчивый, предсказуемый во всех отношениях, когда дело не касалось его новой жены Дэйзи и белокурых дочек- близнецов, которым исполнилось два года, Эмерй наслаждался счастьем, как никогда в жизни.
Фэй виделась со всеми прошлым летом. Он приезжал с семьей в Англию, чтобы повидаться с сыном Джоном. Поразительно, каким счастливым выглядел Эмери. Бывшую жену это даже порадовало, так как никакой обиды на этого человека она не держала.
Если бы она действительно любила своего мужа, то, вероятно, могла бы испытывать горечь. «Но соединяла ли нас истинная любовь?» – уже не впервые подумала Фэй и как всегда решила, что, наверное, нет. Она почти ничего не могла вспомнить из девичьих переживаний. Совершенно иные чувства вытеснили впоследствии все предыдущие, низвели любовные увлечения прошлых лет до уровня пустяка. Теперь Фэй по-настоящему понимала своего бывшего супруга, чего ей не дано было прежде. Когда тебя подстережет подлинная любовь, все остальное исчезает без следа.
Но об этом думать не хотелось. Надо же хоть немного поспать. Завтра предстоит трудный день.
Фэй принялась было размышлять о делах и незаметно уснула.
На следующий день она встала очень рано. Приняла душ, надела светлое шелковое платье, с помощью фена уложила волосы. Завтрак состоял из кофе, апельсинового сока и кусочка поджаренного хлеба, и в восемь часов она уже ждала Милдред и Тома, которые должны были заехать за ней на своем мини- автобусе. Машина была настолько забита антикварными вещами, что Фэй с трудом втиснулась в салон.
– Не сердись, – извинился за тесноту Том, сидевший за рулем. – Я загрузил все, что, на мой взгляд, можно продать.
– Плюс еще кое-что, – ухмыльнулась Милдред.
– Так ведь жизнь полна неожиданностей! – философски изрек Том, добродушный гигант шести с лишним футов ростом, кудрявый, широкоплечий, с огромными ручищами.
В отличие от него Милдред была миниатюрной, даже миниатюрней, чем Фэй. Рост ее не дотягивал и до пяти футов. Маленькая и хрупкая на вид, Милдред обладала на удивление большой выносливостью и, если требовалось, могла бы перетащить на себе за много миль что-нибудь увесистое, особенно если это был антиквариат.
Милдред и Том через шесть недель собирались сыграть свадьбу, а тем временем обстраивали себе гнездышко в старинном коттедже, построенном на берегу реки. Фэй часто оставалась у них ужинать. Выполнив очередную ремонтную операцию в коттедже, они вместе усаживались за стол и уплетали по большей части запеканку из риса с овощами, которую Милдред перед подачей долго томила в духовке.
В доме еще почти не было мебели. Будущим супругам нравилось обставлять жилье по методу «сделай сам». Милдред могла творить чудеса на швейной машинке. Сама сшила все занавеси и обивку на кресла. Том сначала занялся водопроводом, а теперь оборудовал кухню и строил в спальне шкаф во всю стену.
Парочка трудилась в коттедже по выходным дням, и, конечно, следовало ожидать, что основная часть меблировки будет антикварной – не самой дорогой, но обязательно практичной и радующей глаз. Милдред умела приобрести стильную вещицу за полцены, а затем отреставрировать ее. Кресла обретали надежные ножки, рваная обивка заменялась, с полированных поверхностей исчезали царапины и облупившийся лак.
Партнером Фэй в фирме «Харди» был Джеральд, который и предложил преподнести будущим супругам спальный гарнитур в стиле викторианской эпохи. Джеральд подсмотрел, как они тайком любовались этой мебелью из красного дерева в магазине. Шкаф, кровать и туалетный столик – все в отличном состоянии. Милдред и Том были вне себя от радости, когда услышали, что гарнитур предназначается им в качестве свадебного подарка. Невеста принялась целовать Джеральда, жених, придя в телячий восторг бросился к Фэй с объятиями, едва не переломав ей ребра.
– Надо думать, Джеральд встретит нас на ярмарке? – спросила Милдред, выводя Фэй из задумчивости.
Та кивнула.
– Надеюсь. Он не предупреждал, что его там не будет.
Джеральд действительно ничего не говорил, но ей не захотелось ставить в известность об этом Милдред. Впрочем, от приятельницы явно не ускользнуло, что между Джеральдом и Фэй что-то не так.
Джеральд жил в красивом георгианском особняке на краю городка в нескольких минутах ходьбы от деревушки, где в здании бывшей школы устраивались ярмарки антиквариата.
Подъезжая к живописному местечку, Фэй позавидовала детям, начинавшим учиться там, где до них получали знания их родители, деды и прадеды. Стоит ли говорить, что сейчас родители как один восстали против закрытия школы? Однако учеников набиралось всего около шестидесяти, и, несмотря на бурные протесты, соображения экономии взяли верх.
Ныне дети ездят на автобусе за три мили в соседнюю деревню, а здание школы вот-вот будет продано. Пока же его использовали раз в месяц для распродаж антиквариата и подержанной мебели.
Когда Том въехал на автостоянку в школьном дворе, там уже было полно машин. В основном они принадлежали торговцам мебелью.
Том принялся разгружать и таскать тяжести. Фэй понесла коробку полегче в зал под высокими сводами во вкусе викторианских времен.
Едва вступив в зал, она услышала знакомый глубокий голос, и в тот же миг сердце у нее екнуло. Джеральд!
Нетерпеливые глаза Фэй разыскали его в толпе людей. Джеральд стоял у одного из стендов, держа в руках хрупкие настольные часы французской работы. Подходя, Фэй отметила, что ее партнер рассматривает изделие прошлого века, расписанное эмалью высокого качества. Черноволосую голову Джеральда окружал ореол рассеянного солнечного света, проникавшего в зал сквозь высокие стрельчатые окна, прорезанные в покрытых деревянными панелями стенах.
