потянуло подремать на солнышке — обеденный колокол. Идем.
Процедура вручения благодарности дядьке прошла идеально — я и рта не успел открыть, как бутылочка оказалась за баком. Знакомец кивнул и многозначительно показал глазами на своего напарника.
— Постараемся.
Все, очередь унесла нас. У выхода пришлось притормозить — опять разборка. Но на этот раз развлекающиеся уроды, не подумав, что-то ответили бандюку с дубинкой. Соответственно, тут же были этой дубинкой поощрены. Да, издевка судьбы — быки в роли надсмотрщиков, авторитеты управляют лагерем. Еще и закон есть. По дороге задался вопросом: «А где живет основное население?» Аналогичные нашей с Солдатом постройки видел у пищевой помойки (кстати, надо сходить за витаминчиками). Но не на триста же человек. А сколько у нас ангаров? Не меньше пяти. Один — столовая, самый большой — сортировка, бандиты живут в еще одном. Минимум два — на остальных. Понятно, где живет народ зимой. Нет, хоть ночью и прохладно, но пока к ним не тянет. Здоровья — отстаивать свое место под солнцем — еще мало, терпеть издевки неохота, да и не похомячишь — все хорошее отберут.
Прибытие домой взволновало — я сразу увидел торчащие из шалаша ноги. Прячем варево, подбираемся…
— Вот же мразь!
Грязнющий, с могучим амбре, опустившийся мужик валяется на нашей постели.
— Он еще и обосрался! Слышишь, тварюга, вставай, уматывай!
Ноль эмоций. Но живой — слышен храп, спит. А ну-ка, наклонимся. Точно, ужратый. Нашел чем набухаться.
— Солдат, хватай за ногу, вытаскивать будем.
Вытягиваем за ноги, подхватываем за плечи, волочем — амнезия полная. Только еще раз зажурчал, мразина. Оттащив почти до продуктовой помойки, бросаем.
— Пойдем обедать, братишка.
Вытащив пованивающую рванину из шалаша на солнце, вымыв руки и лицо с жидким мылом (гигиена), мы наконец добрались до горячего. С хлебными корками (висящий пакет алкаш не тронул) и сладкой горчицей разваренная баланда прошла на «отлично». Запив водно-соковым коктейлем, почувствовал себя совсем хорошо.
— Аж вспотел, так поработал. Ты как, Солдат?
Улыбка на лице напарника выражает полное удовлетворение. Солнышко греет, в животе не пусто, в сон клонит. Правильно, послеобеденный отдых прописан больным для ускорения выздоровления. От сна оторвал странный звук. Мелодичный перелив, вроде как птица или… Часы! Бегу доставать. Дисплей контрастно показывает «РМ 2:37», внизу строка календаря. Сегодня пятое августа 1992 года, среда. Обалдеть. Жму кнопки. Секундомер, будильник, подсветка. А это? Цифры пригасли, опять мелодичный перелив (восхищение на лице напарника), все показывает. Ага, пропадает мелким шрифтом надпись «коррекция». То-то мне часть схемы на приемный контур похожей показалась. Не слабо — автоматическая радиокоррекция по сигналу станции. Значит, дата и время реальные. Отключаем полностью звуки, возвращаем к калькулятору на дозарядку. Мда, здорово, аж спать перехотелось. Надо поработать — берем палку-цапалку, шпатель, мажем руки кремом (ночной питательный для лица), надеваем резиновые перчатки и вперед — к офисным залежам.
Отошли недалеко — попался мешок, явно потерянный нашим обгадившимся визитером. В объедках — четыре пинтовки просроченного крепкого (13 градусов) сидра. И пять пустых бутылочек валяется рядом. Ликвидируем улики: объедки вытряхиваем, пакет и пустую тару бросаем подальше, пинтовки в мешочек почище и назад — прятать добычу.
Не зря говорят, что возвращение — к неудаче. Сколько потрошим мешки — и крысы в большинстве до еды добрались, и калькуляторов всего пара. Ручки, карандаши — это привычно, как и журналы. Сетевой шнур от электроники (жила обломана у вилки), остатки скотча на двух катушках, симпатичная прозрачная пластиковая папка для бумаг, кусок линейки (шкала в дюймах), понемногу пополняются запасы воды. Все. Остальное — бумага. Большей частью, заполненные от руки бланки, четверть — цветные, местами расплывшиеся от влаги, распечатки на струйном принтере, много и от печатных машинок. Нет, принципиально добиваем эту кучу — благо, мешков двадцать осталось.
— Терпение и труд все перетрут, братишка.
— На, Сеант.
Уставший и довольный Солдат протягивает еще один калькулятор, а в мешке видна хорошая добыча. Похоже, игрался корпоратив, и уборщицы смели наутро все, особо не разбираясь. Фаянсовая кружка, целая, в остатках засохшего кофе, две металлические чайные ложки, пяток пластмассовых тарелок (нормальных, не одноразовых, с красивым рисунком), несколько неполных пачек сигарет и зажигалки, остатки печенек, бисквитов, хлебцев. Даже шоколадная конфета («Солдат, открой рот, закрой глаза») и полтюбика понравившейся горчицы. Остальное съедобное, к сожалению, испортилось и весело плесневеет на одноразовой посуде. Следующий мешок — опять повезло. Куча бутылок от того же, похоже, корпоратива. Щедро отдыхали — виски, бренди, вина… Нам достались минералка и томатный сок. Добиваем мешки — ничего путного, кроме подмоченного рулона туалетной бумаги. Подойдет, высушим — используем.
К жилищу подбирались осторожно, но посетители на сегодня закончились. Время: «РМ 6:40». Еду подвешиваем, мелочовку в нычку. А заняться надо нашей постелью. Отбросив безвозвратно погибшую и воняющую дерьмом рвань, задумался над интересной идеей. Реализуем. Четыре мешка из синтетического волокна тщательно выбиваем, наполняем рваной одеждой. Раскладываем на картоне пола. Еще два мешка наполняем на треть утеплителем из строительной кучи, сворачиваем. Подушки готовы, кладем. Где наши шторы? Выбиваем. Вот и две простыни. Сверху многострадальное пальто.
— Как, братишка, тебе наша постель?
— Хоо, Сеант.
— Вот и я думаю, что хорошо.
После ужина я прикинул время до захода солнца: час еще точно есть. Надо подкатиться к кухонному дядьке — они ведь где-то воду берут. Прихватим-ка пару бутылок крепкого сидра и пару журналов для мужчин. По дороге инструктирую напарника:
— Солдат, к ангару, где еда, я пойду один. Ты стоишь с пакетом и ждешь. Если ко мне пристанут уроды — уходи. Я подойду сам потом. Главное, чтобы пакет не отобрали. Если найдут сидр — нам жизни не будет. Будут искать и отберут все наши вещи, да еще и побьют. Понял, братишка?
— А, поня, Сеант.
— Хорошо. Не подведи.
У ангара пусто (интересно, когда ужин у сортировки?), только у входа курит знакомый персонаж. Боров. Рискнуть и подойти? Рискну.
— Доброго вечера вам.
— Здорово, зомбачек. Пожрать приперло?
— Нет. Мне бы знакомого увидеть. Он тут на раздаче работает, дядька в возрасте.
— Черп? Зачем тебе?
— Надо. Поговорить, спросить одно дело.
Боров смерил меня недоверчивым взглядом, подумал.
— Ну, жди, сейчас позову.
— Благодарю вас.
Минуты через три вышел дядька-раздатчик.
— Чего тебе? Жрать нет.
— Я не жрать. Подарочек принес. Отойдем?
— Интересно. Пойдем.
За углом я махнул Солдату.
— Вот, наша благодарность.
Черп недоверчиво глянул на этикетку, аккуратно свернул пробку (зашипело, приятно запахло яблоками), сделал пробный глоток.
— О, как здорово! Еще есть?
