выпьем. Эти воздушные налеты всем действуют на нервы. Надо хоть немножко подкрепиться.
Мистер Реннит опасливо поглядел на Роу, но постепенно оттаял. Он задумчиво поглаживал свои лысый череп.
— Может, вы и правы. Все мы издерганы. Я не против спиртного для поправки здоровья.
— Сейчас без него не обойдешься.
— Ну и тяжело было прошлой ночью в Пурли. Не столько сами бомбы, сколько страх ожидания. Конечно, нам досталось и фугасов.
— Дом, где я жил, ночью обрушился.
— Да что вы говорите? — равнодушно осведомился мистер Реннит, отпер ящик для картотеки и достал бутылку. — А вот на прошлой неделе… в Пурли… — Он словно излагал план операции. — Меньше, чем в пятидесяти метрах…
— Мы оба заслужили немного виски, — сказал Роу. Мистер Реннит — лед был окончательно сломан — сказал доверительно:
— Я и вправду был чересчур резок. Нервы-то сдают. Война — просто гибель для такого дела, как наше. — Он пояснил: — Идут на мировую; вы не поверите, до чего капризна человеческая натура! И потом очень все затрудняет прописка. Люди больше не решаются заехать, как прежде, в гостиницу. А что они вытворяют в машине— этого на суде не докажешь.
— Да, вам, я вижу, нелегко.
— Важно выстоять, — сказал мистер Реннит. — Сжать зубы и терпеть, пока не наступит мир. Вот тогда будет урожай разводов. — Он подогревал в душе оптимизм, поглядывая на бутылку. — Извините, я налью вам в чашку. Когда война кончится, такая старинная фирма, как наша, и с большими связями будет просто золотое дно! — И уныло добавил: — Этим я себя утешаю.
Роу, слушая его, раздумывал уже в который раз: можно ли относиться к этому нелепому миру серьезно? Хотя сам он всю жизнь принимал его трагически всерьез.
В его уме, как памятники, нерушимо хранились такие высокие понятия, как Справедливость, Возмездие… А ведь на практике и то и другое сводилось всего лишь к мистеру Ренниту, к сотням и тысячам таких мистеров Реннитов. Но, конечно, если верить в бога и дьявола, мир выглядит не так смешно. Ведь дьявол, а кстати, и бог всегда пользовались для своих целей смешными людишками, никчемными, мелкими мещанскими душонками, исковерканными и убогими. Когда бог проявлял себя в них, вы произносили ни к чему не обязывающие слова о Благородстве, а когда ими пользовался дьявол — о Зле? но сам материал был просто жалок: мизерная человеческая посредственность в руках и у того и у другого.
— …Новые поручения. Надеюсь, что жизнь пойдет по-прежнему, — говорил мистер Реннит.
— Странные вещи случаются в ней и сейчас, — возразил Роу. — Вот потому-то я к вам и пришел.
— Ах, да, — сказал мистер Реннит. — Нальем-ка в чашки и перейдем к делу. Извините, что нет сельтерской. Ну, рассказывайте, что вас тревожит. Как другу.
— Один субъект попытался меня убить. Это не бог весть как страшно звучит, когда каждую ночь убивают столько народу, но в ту минуту я очень рассердился.
Мистер Реннит невозмутимо смотрел на него поверх своей чашки:
— А вы еще говорите, что не женаты.
— Женщина тут ни при чем. Все началось с кекса. — Он описал мистеру Ренниту благотворительный базар, страсть, с которой его устроители попытались получить обратно кекс, посещение незнакомца, а потом бомбежку. — Я бы внимания не обратил, если бы не вкус чая.
— Да вам все это померещилось!
— Но я знаю этот вкус. Это атропин, — нехотя сообщил Роу.
— А калеку убило?
— Его отвезли в госпиталь, но, когда я сегодня туда пошел, его уже забрали. У него оказалась контузия, и друзья отвезли его домой.
— В госпитале должны были записать фамилию и адрес.
— Они записали фамилию и адрес, но этого адреса — я проверил по справочнику — не существует. — Он поглядел через стол на мистера Реннита, ожидая, что тот будет удивлен, — ведь даже в этом странном мире такая история могла показаться странной, — но мистер Реннит спокойно заявил:
— Тут могут быть самые разные объяснения. — Сунув пальцы за борт жилета, он стал размышлять вслух: — Например, особый вид вымогательства. Они мастера придумывать новые приемы. Вам предлагают кекс за крупную сумму. Говорят, будто в нем спрятано что-то ценное…
— Где, в кексе?
— Ну да, хотя бы план того места, где закопан испанский клад у берегов Ирландии. Что-нибудь такое, романтическое. А взамен и вы должны оказать доверие. В виде чего-нибудь осязаемого, ну, скажем, фунтов двадцати, пока он не сходит в банк, оставив вам в залог кекс.
— Что-то не похоже…
— Ах, у него бы это прошло как по маслу! — сказал мистер Реннит. Удивительная все-таки способность все сводить к пошлости. Даже воздушные налеты и те превращались в мелкие происшествия местного значения. — Есть и другая вероятность. Если вы правы насчет чая, хотя я лично в это не верю. Он мог к вам втереться с целью грабежа. Может, он следил за вами на благотворительном базаре. Вы там здорово сорили деньгами?
— Я дал фунт, когда они попросили вернуть кекс.
— Тот, кто может заплатить фунт за кекс, человек состоятельный, — с облегчением заявил мистер Реннит. — Воры обычно с собой яда не носят, но этот, судя по всему, просто истерик.
— А зачем им кекс?
— Заговаривал зубы. Он пришел совсем не за кексом.
— Какие еще предположения у вас есть? Вы сказали, что их может быть дюжина.
— Я всегда предпочитаю самые простые, — сказал мистер Реннит, перебирая пальцами по бутылке. — Может быть, с кексом действительно произошла ошибка и этот человек пришел за ним. Может быть, там был запечен какой-то приз…
— И отрава — тоже плод моего воображения?
— Да, это самое простое объяснение.
Спокойное неверие мистера Реннита потрясло Роу. Он спросил с раздражением:
— Неужели за всю вашу деятельность детектива вам никогда не случалось сталкиваться с такой вещью, как убийство… или убийца?
Мистер Реннит сморщил нос:
— Честно говоря, нет. Жизнь не похожа на детективные романы. Убийцы попадаются редко. Это особая порода людей.
— Вот это мне очень интересно.
— Они крайне редко принадлежат к тому, что мы называем приличным обществом. Конечно, в жизни, а не в книжках. Надо сказать, они, как правило, из низших слоев.
— Допустим, — согласился Роу. — Правда, дело в том, что я и сам убийца.
II
— Ха-ха-ха, — деланно рассмеялся мистер Реннит,
— Поэтому я и пришел в такую ярость, что они напали именно на меня, — сказал Роу. — Они ведь действовали как типичные дилетанты.
— А вы разве специалист? — спросил мистер Реннит с бледной, невеселой усмешкой.
— Да, наверное, если два года обдумываешь убийство, прежде чем его совершить. Оно вам снится чуть не каждую ночь, пока наконец не берешь из ящика лекарство… и потом… сидишь на скамье подсудимых, стараясь понять, что скажет судья, вглядываешься в лица присяжных, гадаешь, что думает этот, а потом тот… там, например, сидела женщина в пенсне, которая никак не хотела расстаться со своим
