принялась вспоминать:
– Отец у моего мужа похоронен в городе.
– Где?
– На Пороховском кладбище.
– Шикарный склеп?
– Нет. Просто могила.
– Почему так скромно? Муж у тебя богатый человек.
– Когда отец Сени умер, муж еще не встал на ноги. Да и первая жена была против больших трат на похороны. И сам отец всегда настаивал, что после смерти покойнику никакая помпа не нужна. Деньги лучше тратить на живых. А покойнику достаточно скромного местечка под землей, он все равно уже ничего не чувствует.
– А деды или прадеды где похоронены?
– Дедушка моего мужа лежит рядом с его же бабушкой. На том же Пороховском кладбище. Сенин отец потому и попросил, чтобы его там похоронили. Чтобы быть рядом с мамой и папой.
– Ясно. А у них большой склеп?
– Да нет же! Обыкновенные могилы!
– Нет, не подходит.
– Так вам нужен семейный склеп? – догадалась наконец Глаша.
– Да. Позарез нужен.
– Тогда вам лучше отправиться в Гатчину.
– Почему туда?
– Там у предков Сени был дом и имение. Там же у них и семейное кладбище. Правда, я там бывала лишь однажды, и до кладбища мы, кажется, даже не добрались. Но раз до революции Сенина семья была богата и процветала, то и кладбище у них должно быть шикарное. Наверное, и склепы там имеются. А зачем вам?
Ну и как скажешь женщине, поднятой вами среди ночи с теплой постели, что в том склепе, возможно, находится в данный момент ее муж? Один, замерзающий и голодный. Нет, у подруг язык не повернулся сказать такое.
Поэтому Кира пошла на небольшой обман и сказала:
– Есть предположение, что в том склепе преступник спрятал коллекцию твоего мужа.
– Да?
В голосе Глаши не послышалось ни малейшего интереса.
– Коллекцию? – уныло произнесла она. – Ту самую? Золото инков?
– Да.
Больше Кира ничего не прибавила. Но Глаша и сама проявила проницательность:
– Только коллекцию? Сени там нет?
– Хочешь, поедем и посмотрим? – предложила ей Кира. – Ты согласна?
Глаша была согласна.
– Соберусь через пять минут. Вы за мной заедете?
Подруги заехали и за ней, и за Лилькой. Все-таки им предстояло блуждать между старых могил, крестов и памятников. Так что чем больше народу соберется, тем лучше.
От Лильки подруги не стали скрывать правду, в том числе и о Ники. Девушка была поражена не меньше их.
– Преступник – это Ники? Ни за что не поверю!
– Мы бы и сами не поверили, если бы не увидели собственными глазами, как он душит того старика.
– Жуткое зрелище!
– Ники был сам на себя не похож.
– Дикий зверь!
– Монстр!
– Он бы его точно придушил, если бы не Вересков и Горшков.
Но Лилька еще долго не могла поверить в случившееся.
– На кого угодно думала, – бормотала она. – Но только не на Ники. Ведь родной брат! И к тому же от смерти Семена Семеновича он ничего не выигрывал. Братья и сестры считаются наследниками уже второй очереди. И если есть наследники первой очереди – родители, дети, супруги, – то им ловить нечего.
– Ники и не рассчитывал на наследство.
– А на что он рассчитывал?
– Мы так поняли, своему брату он завидовал с самого детства. И когда представился шанс, тут же предал его.
– Ужасно!
– Ужасно будет, если мы не найдем на кладбище Семена Семеновича. Или найдем, но... но будет уже поздно.
Глаша ждала подруг, стоя у подъезда своего дома. С ней была и Раечка. Ну как же без Раечки?
– Может быть, возьмем машину мужа? – предложила Глаша, едва умещаясь на заднем сиденье «гольфика» Киры. – Все-таки она побольше.
Но от «Мерседеса» ювелира подруги отказались отчасти из суеверия, отчасти потому, что документов на машину у Глаши до сих пор на руках не было. И, останови их патруль, кто бы поверил, что подруги не украли эту машину.
– В тесноте, да не в обиде. Доедем как-нибудь.
И в самом деле – доехали. Хотя упитанная Глашка время от времени кряхтела и постанывала, когда машину подбрасывало на особо крутой ямке. И она при этом стукалась головой о ручку. Лильке и Раечке тоже приходилось не сладко. Глаша их совсем затиснула своим полным телом. И дышать с каждой минутой становилось все трудней.
– Ты бы худела, Глашка! – простонала наконец полузадушенная Раечка. – Правильно тебе моя мама пеняет!
– Завтра приезжают дети, – ни к селу ни к городу вдруг произнесла Глафира. – А что я им скажу? Где их папа?
Ответить ей никто не сумел. И тема полноты была таким образом закрыта.
В Гатчине пришлось поблуждать. Глашка забыла дорогу, которая вела к развалинам имения мужа и семейному кладбищу.
– Что-то я не понимаю, – пробурчала Леся, – вроде бы говорили, что предки твоего мужа были ювелирами и купцами?
– Да.
– Торговали изделиями из золота и драгоценных камней?
– Верно.
– Но дворянами они не были. Откуда же тогда имение?
– Один из предков моего мужа, разбогатев в достаточной степени, женился на бедной дворянке. Она принесла ему в приданое клочок разоренной земли и дворянское звание. А муж восстановил дом жены, отстроил его заново. И вся семья стала жить очень счастливо, наслаждаясь не только деньгами, но и почетом, которое давало в те времена только дворянство. Понятно?
– Угу. Теперь понятно. И где оно, это имение?
Вот тут-то и возникала загвоздка. На улицах Гатчины еще не было никого из старожилов. Да и вряд ли прохожие смогли бы вспомнить, где в окрестностях Гатчины располагается давно разрушенное и заброшенное имение каких-то ювелиров.
К счастью, немного поплутав, Глафира вспомнила дорогу. К этому времени уже почти рассвело. Во всяком случае, над землей плыл предрассветный туман. И небо окрасилось в нежные тона, предвещая скорое наступление светлого дня.
Старое кладбище, располагавшееся неподалеку от руин дома, выглядело на рассвете совсем не страшно, а даже живописно.
– А тут даже красиво! – прошептала Леся.
