– Нет, мэм, – отвечал Джефи, – хотим забраться на Маттерхорн.
– Маттерхорн, батюшки, я бы и за тыщу долларов не полезла!
Тем временем я вышел через черный ход в бревенчатый туалет, сполоснул лицо ледяной водой и напился из-под крана этого жидкого льда, от которого заломило зубы и стало холодно в животе, великолепное ощущение. Лохматые собаки лаяли в золотисто-алом свете, сочащемся сквозь ветви стофутовых пихт и пондероз. Вдалеке сверкали снежные вершины. Одна их них называлась Маттерхорн. Когда я вернулся, блины уже дымились на столе; я залил их сиропом поверх своих трех кусочков масла, нарезал, отхлебнул горячего кофе и принялся за еду, Джефи и Генри тоже, так что беседы на сей раз не получилось. Потом мы запили все это божественной ледяной водой, и тут вошли охотники, в охотничьих сапогах и шерстяных рубахах, не те пьяные ряженые, а настоящие нешуточные охотники: сразу после завтрака – в лес. Был и здесь бар, но никто в это утро алкоголем не интересовался.
Мы сели в машину, пересекли по мосту еще одну речку, потом луг с коровами и бревенчатыми домишками, и наконец выехали в долину, откуда уже был крупно виден Маттерхорн, выше и страшнее всех заостренных пиков, уходивших к югу. «Вон он, – с неподдельной гордостью сказал Морли. – Хорош, а? Напоминает Альпы. Надо бы вам, кстати, как-нибудь коллекцию мою показать: фотографии заснеженных вершин».
– Лично мне настоящие больше нравятся, – сказал Джефи, устремив на горы серьезный и какой-то нездешний взгляд, и по этому взгляду, по тайному внутреннему вздоху я понял: он снова дома. Бриджпорт – сонный городишко в долине, похожий, как ни странно, на городки Новой Англии. Два ресторанчика, две заправки, школа, все это по обочинам шоссе 395, пролегающего от Бишопа до самого Карсон-сити, штат Невада.
8
Еще одна дурацкая задержка: мистер Морли решил попробовать найти в Бриджпорте открытый магазин, чтоб купить если не спальник, то хотя бы кусок парусины или брезентовый чехол для сегодняшней ночевки на высоте девять тысяч футов; судя по прошлой ночи на высоте четыре тысячи, будет холодновато. Пока он бегал, мы с Джефи сидели в траве, на солнцепеке (десять утра) около школы, и ждали, наблюдая лаконичное движение транспорта и молодого стопщика-индейца, пытающегося поймать машину на север. Мы живо заинтересовались его участью. «Вот это мне нравится: автостоп, свобода, и представь еще, при этом быть индейцем. Черт возьми, Смит, пошли поговорим с ним, пожелаем удачи». Индеец оказался не больно разговорчивым, но довольно дружелюбным, и сказал, что на шоссе 395 дела идут медленно. Мы пожелали ему удачи. Тем временем Морли не появлялся; куда он мог подеваться в этом малюсеньком городке?
– Что ж он там делает? Вытаскивает из постели какого-нибудь хозяина магазинчика?
Наконец Морли вернулся и сказал, что ничего достать не смог, единственное, что остается – взять напрокат пару одеял в охотничьем домике у озера. Мы сели в машину, вернулись на несколько сот ярдов по шоссе и повернули к югу, где сияли в синем воздухе нетронутые снега вершин. Миновав прекрасные озера- Близнецы, мы подъехали к охотничьему домику, который оказался большим белым каркасным домом – гостиницей; Морли зашел туда и заплатил пять долларов за два одеяла на одну ночь. На пороге, руки в боки, стояла женщина; лаяли собаки. Немощеная дорога пылила, но озеро было – чистая лазурь, и скалы и холмы предгорий великолепно отражались в нем. Впереди же, где дорогу ремонтировали, клубилась желтая пыль, сквозь которую нам предстояло пройти, прежде чем перейти ручей у дальней оконечности озера и через подлесок выбраться к началу тропы.
Припарковавшись, мы вытащили из машины свою поклажу и разложили на солнышке. Джефи упаковал мой рюкзак и сказал: понесешь, иначе лучше сразу прыгай в озеро. Он был очень серьезен и чувствовал себя предводителем, что мне нравилось больше всего. Далее, с той же хмурой мальчишеской серьезностью, он вышел на дорогу и киркой начертил в пыли большой круг, а в нем какие-то знаки.
– Это что такое?
– Рисую магическую мандалу. Она не только поможет нам в пути, но еще несколько знаков и заклинаний – и я смогу предсказать по ней будущее.
– Что такое мандала?
– Буддистское изображение. Это всегда круг со знаками внутри, круг означает пустоту, а знаки – иллюзию, понял? Иногда мандалу рисуют над головой бодхисаттвы, тогда по ней можно прочесть его историю. Тибетские дела.
Я был обут в теннисные тапочки; теперь я достал скалолазную шапочку, которую вручил мне Джефи, это был черный французский беретик, я сдвинул его под лихим углом, рюкзак за спину – и я готов идти. В тапочках и берете я был скорее похож на богемного художника, чем на альпиниста. Джефи же, в своих замечательных бутсах и зеленой швейцарской шляпочке с перышком, напоминал эльфа, но все равно выглядел мощно. Представляю себе его, одного в горах, в этом снаряжении, так и вижу: прозрачное утро в сухих Высоких Сьеррах, вдалеке чистые пихты оттеняют бока каменистых холмов, за ними – заснеженные пики, ближе – большие купы сосен, а вот и Джефи в своей шляпочке, с огромным рюкзаком, топает себе, в левой руке – цветочек, зацепился за лямку рюкзака на груди; по сторонам зияют дальние осыпи; глаза светятся радостью, он на своем пути, его герои – Джон Мьюир, Хань Шань, Ши-те, Ли Бо, Джон Берроуз, Пол Беньян и Кропоткин; ростом он мал и шагает, забавно выпятив животик, просто потому, что слегка сутулится, зато у него широкий, твердый шаг, длинный шаг высокого человека (как я выяснил, следуя за ним по тропе), широкие плечи и мощная грудная клетка.
– Елки-палки, Джефи, как же все здорово, какое отличное утро, – сказал я, когда, заперев машину, мы пустились вдоль озера, с рюкзаками за спиной, рассеявшись по обочинам и центру дороги, как рассеивается пехота. – Насколько круче, чем какой-нибудь «Плейс»! Таким вот свежим, погожим субботним утром сидишь там и напиваешься, мутный весь, больной, – а мы тут гуляем, свежий воздух, чистое озеро, красота, прямо хокку, ей-Богу.
– Сравнения одиозны, Смит, – отвечал он, цитируя Сервантеса и заодно делая буддистское наблюдение, – Какая фиг разница, сидишь ты в «Плейсе» или лезешь на Маттерхорн, все одно пустота, братишка. – Я подумал и решил, что он прав, сравнения одиозны, все одно и то же, но все-таки я чувствовал себя превосходно и вдруг даже понял, что (несмотря на тромбозные вены) эта прогулка пойдет мне на пользу, и может быть, я даже брошу пить и вообще начну новую жизнь.
– Джефи, как я рад, что встретил тебя. Я хочу научиться правильно складывать рюкзак, вообще как и что, и прятаться в горах, когда цивилизация надоест. На самом деле здорово, что я тебя встретил.
– Что ж, Смит, и я рад, что встретил тебя, узнал про спонтанное письмо и все такое.
– Да это ерунда.
