прополоскала. Продезинфицированный пакет я вложила в два чистых и убрала в большую жестяную коробку, а бахилы положила сушиться на полку.
Все, что было на мне – от комбинезона и джинсов до нижнего белья, – я кинула в стиральную машину и голая поспешила через дом в ванную, под душ. Там я тщательно выскребла себя физодермом.
Надев брюки цвета хаки, мокасины и рубашку в синюю полоску, я поставила на проигрыватель Моцарта, навела порядок в доме и убрала с глаз долой все, что могло напоминать о работе.
В кабинете я обвела взглядом книжные полки, уставленные изданиями по медицине, естествознанию и астрономии. Наконец я нашла французско-английский словарь и села с ним за стол. «Loup» в переводе означало «волк», но слово «garou» в словаре отсутствовало. Немного подумав, я поняла, что надо делать.
«Маленькая Франция» считается одним из лучших ресторанов в городе. В понедельник вечером он не работает, но шеф-повар этого заведения и его жена – мои приятели. Я позвонила им домой. Трубку снял шеф-повар.
– Что-то вы нас совсем забыли, – посетовал он.
– Да я вообще редко хожу в рестораны, – ответила я.
– Вы слишком много работаете, мисс Кей.
– Мне нужно кое-что перевести, – перешла я к делу. – Что означает «loup-garou»?
– Мисс Кей, вам, должно быть, кошмар привиделся! – воскликнул он. – Слава Богу, что сейчас не полнолуние. «Le loup-garou» – это оборотень!
Позвонили в дверь. Я глянула на часы. Шесть пятнадцать. Марино явился раньше времени.
– Спасибо, – поблагодарила я шеф-повара. – До скорой встречи.
Звонок повторился.
– Иду, – сказала я Марино в домофон.
Я отключила сигнализацию и впустила его в дом.
– А ты прибралась в своей халупе, – прокомментировал он, следуя за мной на кухню.
– Давно пора было.
На кухне Марино занял свое обычное место у окна. Я вытащила из морозилки чеснок и дрожжи. Он не спускал с меня глаз.
– Так что у нас на ужин?
– Вот, решила испечь пиццу.
Я достала из буфета томатную пасту и муку.
– Те монеты – английские и немецкие, – сообщил Марино. – Два фунта и немецкая марка.
Я налила в миску теплой воды с медом, растворила в ней полпачки дрожжей, взболтала и потянулась за мукой.
– «Loup-garou» – это оборотень, – в свою очередь поведала ему я. – Человек-волк.
– Терпеть их не могу.
– Я и не знала, что ты знаком с кем-то из этой породы.
– Помнишь, как у Лона Чейни в полнолуние лицо шерстью обрастало? Жуть. Так что, когда будешь возиться с нашим покойным оборотнем, повесь на шею чеснок или еще что-нибудь. Ведь тот, кого он цапнет, тоже становится оборотнем. Зараза вроде СПИДа.
– СПИД тут ни при чем.
– Думаешь, это он оставил автограф на коробке?
– Еще не факт, что коробка и надпись на ней имеют какое-то отношение к трупу, Марино. – Я принялась замешивать тесто. – Давай лучше поговорим о Брэй и твоем новом назначении. Чем ты ее прогневил?
– Все началось через две недели после ее появления. Помнишь, тогда еще тот парень повесился?
– Да.
– Она прикатила на место происшествия и давай распоряжаться. Будто она – детектив. Стала допрашивать вдову.
– Ничего себе.
– Я попросил ее удалиться, сказал, что она мешает. А на следующий день она вызвала меня к себе. Спросила, что я думаю о следственном отделе. Я видел, что на самом деле ей от меня что-то нужно другое. Работу следователей она не курирует, так с какой стати спрашивать о них?
– И что же ей было нужно?
– Хотела поговорить о тебе. Сказала, ей известно, что мы с тобой давно являемся «сообщниками», как она выразилась. Спросила, что думают о тебе в полиции.
Я положила тесто в миску и приготовила томатный соус.
– И что ты ответил?
– Сказал, что твой коэффициент умственного развития выше, чем моя зарплата, что все полицейские от тебя без ума. Потом она спрашивала про Бентона, про то, как его гибель отразилась на твоей работе.
