Приезд Нансена в 1913 году, конечно же, оставил глубокий след у красноярцев. В бедной событиями жизни бывшей Енисейской губернии он мог сравниться разве что с падением Тунгусского метеорита. Еще бы, сам Нансен у нас в Красноярске! Тот самый Нансен, мировая знаменитость!
Когда я начал собирать материалы для повести, на всякий случай спросил мать, не запало ли ей что в память о приезде великого норвежца. Может, слышала от знакомых?
— Почему «слышала»?! — удивилась мать. — Нансена я видела так, как сейчас вижу тебя. Совсем близко.
И она рассказала, как красноярцы встречали гостя.
Мне было тогда два года. Меня оставили с бабушкой. Бабушка долго уговаривала мать не ходить, потому что встречу назначили в двух местах: за городом, у кладбища на горе, где стояли верстовые столбы Енисейского тракта, и у почтамта. Мать непременно хотела идти к кладбищу, а приехать Нансен должен был только под вечер, вот бабушка и беспокоилась…
Для встречи собрался «весь город». День выдался теплый. Все приоделись, как на гулянье в городской сад. Гимназистов старших классов распустили с полдня.
К вечеру начал накрапывать дождь, но никто не расходился, только некоторые укрылись на паперти кладбищенской церкви. Стало темнеть. Тогда разожгли костры. А дождь все лил. Прошло еще сколько-то времени, но сибиряки — народ терпеливый. Наконец, галопом мчится казак:
— Едут! Едут!
Тут зажгли факелы возле арки, украшенной еловыми ветками и флагами. Два тарантаса в окружении казаков показались на дороге. От загнанных лошадей валил пар. Нансен был в первом тарантасе.
— Он снял шляпу — она намокла, поля обвисли — и сказал по-русски: «Здравствуйте!» Нансен показался мне ужасно старым: седые редкие волосы. А я-то помнила его портреты еще по гимназии: белокурый викинг в медвежьей шубе. Очень была разочарована!
В 1955 году я принялся за дело. Два года спустя повесть увидела свет. Ее появление благожелательно отметила норвежская печать.
Я продолжал работу над повестью, снова побывал в Норвегии, разыскивал следы пребывания Нансена в Москве, Ленинграде, Поволжье, Армении.
В общем, работа над книгой — она выдержала четыре издания — продолжается и по сей день. Бережно, по крупицам, собираю все, что удается обнаружить в архивах, в старых газетах, журналах. Совсем недавно расспросил человека, с которым сорок лет назад познакомился в Туве, но не подозревал, что он в юные годы помогал Нансену в Красноярске.
В эту книгу из повести включены лишь отдельные переработанные отрывки, дополняющие впечатления, размышления и различные документальные материалы, за долгие годы собранные автором.
О Фритьофе Нансене говорили, что он был велик как исследователь Арктики, более велик как ученый, еще более велик как человек.
И вот что дорого каждому из нас. План его главной полярной одиссеи, встретивший довольно резкие возражения авторитетных полярных путешественников в Западной Европе и в Америке, был горячо поддержан русскими учеными. Россия практически помогла его осуществить. Сам маршрут необычайного путешествия на значительном расстоянии проходил вдоль нашего северного побережья.
Научные исследования Нансена касались тех проблем Арктики, которые были особенно важны для освоения Северного морского пути и всего арктического бассейна. Уже современники великого норвежца признавали, что он открыл для мировой науки Северный Ледовитый океан: до него знали только прибрежные арктические моря. И это был поистине научный прорыв в будущее, как бы подготавливавший то освоение вод и земель высоких широт, которое затем успешно осуществила наша страна.
Еще более велик как человек… И снова знаменательное скрещение путей. Фритьоф Нансен стал другом нашей страны в тяжелую, злую для нее пору. Он проявил себя как настоящий гуманист, одним из первых среди крупнейших деятелей Запада начав кампанию международной помощи голодающим Поволжья, пострадавшего от катастрофической засухи 1921 года.
Нансена травила буржуазная печать, называя его человеком, «продавшимся красным», чуть ли не большевистским комиссаром. А он, твердый, непреклонный, не отступил ни на шаг, поехал в бедствующие губернии, чтобы затем рассказать всему миру о том, что видел.
Конечно, не один лишь Нансен был удачлив в полярных экспедициях. Не только он открывал для науки тайны Арктики, закономерности в дрейфе льдов, направлениях течений, глубинах океана. Не Нансен спас голодающих, главное сделало Советское правительство, организации международной рабочей помощи. Но его роль во всем этом нельзя приуменьшать. Человек с большой буквы, он остался героем и за рамками своего времени.
Читатель найдет здесь лишь штрихи его биографии, причем прежде всего связанные с нашей страной, с Сибирью, с теми сторонами новаторской деятельности исследователя, ученого, мыслителя, которые заставили многое пересмотреть, ободрили тех, кто верил, что пространства от Северного Полярного круга до полюса еще очень и очень пригодятся человечеству.
Фритьоф Нансен родился в окруженной лесами маленькой усадьбе неподалеку от Осло, в 1861 году. Сохранилось немало воспоминаний о его спартанском детстве. Например, о том, как мать, увидев, что сын засадил глубоко в губу большой рыболовный крючок, спокойно взяла бритву: «Будет больно, но ты сам виноват».
Летом Фритьоф с братом Александром дневал и ночевал в лесу. Поспит в шалаше, а до света — к реке: самый клев форели. В лес никаких припасов братьям не давали: что поймают, подстрелят, тем и живут.
Фотография Фритьофа Нансена студента: белокурый, долговязый, в нескладной глухой куртке с двумя рядами мелких пуговиц, брюки сильно раздулись в коленках. Это снято в годы его спортивных успехов: чемпион Норвегии по конькам, призер лыжных гонок.
В арктические моря, в первую свою экспедицию, Нансен ушел на промысловом судне «Викинг». Он вел жизнь зверобоя. Носил жесткую брезентовую робу. Ходил на вылазки за тюленями, стрелял, вытаскивал туши из ледяной воды, свежевал. Валился на койку после непрерывного двенадцатичасового промысла. Бил багром акул. Прославился как неутомимый и бесстрашный охотник за белыми медведями. А помимо всего, вел наблюдения по особой программе: льды, течения, погода, места скоплений зверя.
Однажды неподалеку от берегов Гренландии «Викинг» застрял среди льдин. Нансен, не терпевший безделья, спустился за борт. На одной из льдин он еще издали заметил что-то серое. Пошел туда. Серое на льдине оказалось плавником — остатками оббитого волнами, истертого льдами дерева. Такие деревья выносятся в океан реками: иногда на побережье скапливаются целые горы плавника.
Нансен склонился над обломком. Сосна? Да, пожалуй. Откуда она попала сюда — из Америки? Впрочем, тут и гадать нечего: капитан «Викинга» говорил ему, что к Гренландии часто выносит сибирский лес.
Но не значит ли это, что существует постоянное движение, постоянный дрейф льдов, который начинается в море возле берегов Сибири и продолжается где-то здесь, у берегов Гренландии? Вот бы использовать это для какой-нибудь экспедиции…
Мысль была смутной, но запала в копилку памяти.
А вскоре начался промысел тюленей, целиком захвативший азартного охотника. Если тюлени появились, у зверобоев не бывает перекуров. Но случается и так, что море словно вымирает. День, другой, третий — сколько ни шарь взглядом, вокруг только пустые белые льдины.
В такие дни Нансен карабкался на мачту в «воронье гнездо», откуда дозорный обычно наблюдает за морем. Подолгу смотрел на берег Гренландии. «Викинга» несло вдоль неисследованного восточного побережья этого гигантского острова. В лучах солнца сияли его снежные горные вершины. Пояс густо движущихся льдов, среди которых виднелось несколько довольно крупных айсбергов, казалось, охранял подступы к острову, преграждая путь кораблям.
Но действительно ли непреодолим этот пояс? Неужели горстка смельчаков, выносливых, неприхотливых, не сумела бы пробиться через него, чтобы, поднявшись на ледники, узнать наконец, что скрывается за горными цепями, в центре Гренландии?
Эта идея захватила его. Он даже попросил у капитана разрешения сделать небольшую разведку.
