конкуренцию ему не составит. А потому не стал с ним хитрить.
— Интересно бы узнать, где спрятаны вещи, которые фашисты украли у Марьи Антиповны. Вы слышали эту историю?
Старик вдруг изменился в лице и сначала уставился на Ромку, как на невесть откуда взявшееся привидение, а потом оживился и быстро заговорил:
— О Марье Антиповне-то? Конечно, я ее очень хорошо знал. Еще мальчишкой к ней бегал. Она долго о своем богатстве сокрушалась, а потом смирилась. Да и к чему оно ей было нужно? После смерти мужа Марья Антиповна одна жила, как затворница, без прислуги даже, а богатство то не последним было, не бедствовала она. Но как же странно-то… — И дед медленно покачал головой, не сводя с мальчишки изумленных глаз.
— Что тут странного? — удивился Ромка.
— Да вот ты ко мне пришел о ней спрашивать, а до тебя, дня два назад, другой человек приходил и тоже Марьей Антиповной интересовался. Много лет о ней никто не вспоминал, и вдруг сразу двое, в один, считай, присест.
— Какой еще человек? — вскинулся кладоискатель.
Старичок сдвинул косматые брови.
— Погоди, дай минутку, сейчас я вспомню. Кажется, назвался он Дмитрием Геннадиевичем. Седой весь, почти как я, но еще не старый, роста среднего, одет прилично. Лицо его мне отчего-то знакомым показалось, хотя, может, я и ошибаюсь.
— И что ему надо было? Он что, тоже у вас карту озера просил? — заволновался Ромка.
— Нет, карту он у меня не просил. Этот Дмитрий Геннадиевич хотел знать, как жила Марья Антиповна, не нуждалась ли в чем в последние годы, и еще он расспрашивал меня о домработнице ее: что за человек она была да как к ней люди относились.
— О какой домработнице? О той, что в доме оставалась в ту ночь, когда здесь немецкий десант высадился?
— Ну да, о ней. Мать моя с ней зналась когда-то, Агриппиной ее звали, Грунечкой. Но она давным- давно отсюда уехала, говорили, что к родне на Украину подалась. А теперь ее, наверное, тоже в живых нет, сколько уж времени утекло. Не понял я только, зачем этому Дмитрию Геннадиевичу старое-то ворошить понадобилось.
«Чтобы клад отыскать», — сразу пришло на ум Ромке, но вслух он этого не сказал, а лишь спросил:
— А где он живет, этот седой?
— У Прасковьи Ивановны остановился. Да он обещал еще зайти, тогда уж я и выпытаю у него, что ему надо и откуда он такой взялся.
Посидев у старика для приличия еще немного, Ромка попросил объяснить ему, как найти хутор, на котором живет лесник, и убежал домой.
За время Ромкиного отсутствия Лешка, Катька и Артем отпечатали большую стопку фотографий и теперь с огромным интересом их разглядывали. Больше всего там было изображений Катьки, потому как она обожала фотографироваться. Катька была во всех видах. На одной фотографии она нюхала веточку цветущего шиповника, на другой прижимала к себе огромный белый гриб, на третьей улыбалась с высокого пенька, на четвертой обнималась с березкой…
Ромка выхватил у Катьки снимки, полюбовался на себя, а разглядывать Катьку ему скоро надоело, и он бросил стопку на стол. Фотографии рассыпались веером, как игральные карты, и вдруг в одной из них что-то привлекло его внимание. Он схватил снимок и снова поднес его к глазам. На этой фотографии у Катьки было ужасно испуганное лицо, Лешка это тоже заметила.
— А это когда на меня черный зверь кинулся и меня напугал до жути, — объяснила девочка и выхватила у Ромки снимок. — Здесь я некрасивая, это фото надо порвать.
Но тот отобрал у нее фотографию.
— Сто лет ты мне нужна, я вовсе не на тебя смотрю, — сказал он и ткнул пальцем в самый низ снимка. — А вот и хорек. Видите черное пятнышко? Это он от нас убегает. А это… Погодите, это еще не все… Хорек-то, выходит, не просто так проснулся.
Ромка еще раз всмотрелся в самый край фотографии, жутко засуетился, отпечатал на принтере еще одну, такую же, только вдвое увеличенную, и предъявил друзьям.
— Что это? — воскликнула Катька, и лицо ее стало еще испуганней, чем на снимке. Потому что сбоку, никем ранее не замеченная, ясно отпечаталась человеческая рука, обхватившая березовый ствол. На запястье этой руки очень хорошо были видны большие круглые черные часы с синим ободком.
Теперь Ромка увеличил фрагмент снимка с рукой и часами.
— Рука-то правая, — заметил он.
— А большинство людей носят часы на левой руке, — сказала Лешка. — Значит, этот человек левша?
— Необязательно, я сам одно время часы на левой руке носил, — возразил Артем.
— Но кто это? Почему он к нам не подошел? — хриплым от волнения голосом спросила Катька.
— Не знаю, — покачал головой Ромка, а потом его как током стукнуло: — Послушайте, а может быть, это тот самый седой человек, который приходил к деду и расспрашивал у него про Марью Антиповну?
— Что еще за седой? — не понял Артем.
Ромка передал друзьям свой недавний разговор со старичком, помолчал немного, а потом, понизив голос, убежденно заявил:
— Конечно, это он был, больше некому.
— Наверное, он за нами следил, — расширила глаза Катька.
— Не мели чепуху, — поморщился Артем. — Откуда ему было знать, зачем вы идете в лес? — он взял у Ромки фотографию, пристально всмотрелся в нее и пожал плечами. — Скорее всего он на вас случайно наткнулся.
— Ты думаешь? — Ромка сел, снова вскочил, оперся руками о стол и обвел всех взволнованными глазами. — Тогда он нас подслушивал, мы с Катькой очень громко разговаривали. Иначе зачем ему было от нас прятаться? Вот что, — оторвавшись от стола, он изо всех сил стукнул по нему кулаком. — Нам надо найти этого седого и посмотреть, какие у него часы.
Но на улице уже стемнело, и поиски седого незнакомца друзья отложили на завтра. А еще Ромка предложил съездить к леснику за старой картой местности. Никто не возражал. Всем вдруг захотелось посмотреть, что представляет собой лесничий хутор.
Перед сном друзья еще раз просмотрели все фотографии, но на остальных снимках ничего странного и необычного не нашли.
А глубокой ночью Ромка разбудил Артема — они жили в одной комнате — и таинственным шепотом сказал:
— Слушай, мне кажется, этот седой или кто-то другой в том месте не случайно оказался и вовсе не потому, что за нами следил. Мы ведь с Катькой там только фотографировались, а клад уже не искали, потому что на обед торопились. Что, если на той поляне как раз и зарыты сокровища?
— Все может быть, — не вдаваясь в смысл Ромкиных слов, пробормотал Артем и повернулся на другой бок.
Ромка еще долго вздыхал и ворочался, но в конце концов затих и он.
Глава III
КРОВЬ НА ПОЛЯНЕ
Лешка с Катькой проснулись от звона и грохота и выскочили на кухню. Оказалось, что Нина Сергеевна уронила на кухне какую-то тарелку и теперь собирала ее осколки.
— Садитесь за стол, раз встали, — сказала она, включив чайник и вынимая из холодильника яйца. Вскоре на плите зашкварчала яичница и запахло свежесмолотым кофе.
