Видел я сверху, как Фоксик, Шпиц и Большой Пёс мирно выгуливают своих «Хозяев» по нашему пустырю.
Мы с Шурой смотрели на них и ужасно веселились – мы-то знали, что «Хозяева» считают, будто это ОНИ выгуливают Шпица, Пса и Фоксика!..
И потом вдруг, откуда ни возьмись, раздалось какое-то страшное рычание, словно в ярость пришли сто тысяч Больших Псов, что-то ужасное в своей невидимости гремело и лязгало, завыл и налетел холодный порывистый ветер, и я сверху увидел…
…как нас с Шурой разбросало в разные стороны…
…и Шура рвётся ко мне, пытается преодолеть злобный, уже ледяной, ветер, протягивает ко мне руки и…
Я вижу, вижу, вижу!.. Я не слышу, я только вижу, как Шура кричит:
– Мартын!!! Мартышка!.. Мартынчик, не улетай!.. Не бросай меня, Мартын…
Я тоже рвусь к нему, но ноги мои вдруг становятся мягкими, я теряю силы, теряю сознание, а порывы ветра с воем и рёвом закручивают меня, и последнее, что я вижу – маленький-маленький Шура Плоткин кубарем катится по нашему огромному загаженному пустырю, не в силах совладать с ураганом, разносящим нас в разные стороны…
И вдруг – неожиданно явственно и отчётливо:
– Здрасссьте, Жопа-Новый-Год, приходи на ёлку! Ты-то откуда здесь взялась, Кыся?!
Я открываю глаза. Задняя стенка фургона расстёгнута и распахнута настежь, внутри гуляет холодный ветер, что-то ровно гудит внизу, весь большой грузовик слегка трясётся мелкой, но спокойной дрожью, и я чувствую, что где-то совсем рядом очень много воды…
В фургоне надо мной навис здоровенный мужик в джинсе. Раза в два больше Шуры. От него вкусно пахнет разной хорошей едой с небольшой примесью запаха алкоголя.
Алкоголь я ему тут же прощаю. Ссориться с первых же секунд знакомства мне не очень хочется, ибо меня сейчас после сна и моих кошмаров раздирает целый букет совершенно иных желаний: жрать хочу «как семеро волков»! Шурино выражение… Хочу писать и гадить так, что просто удержу нет! И очень хочется понять – где я, на каком я свете, скоро ли я могу вернуться домой к Шуре и почему, кроме фанеры, в этом фургоне пахнет ещё и этим самым… Ну, как его?.. Ну, Щура ещё сколько раз потом называл этот белый порошок!.. Господи, да что же это со мной?! Хотя чего тут удивляться? Денёк у меня выдался, прямо скажем, не из лёгких… И я, наверное, ещё и этой дряни нанюхался. Иначе чего бы это меня так в сон сморило? Тут даже собственное имя не мудрено забыть… А, вспомнил! Этот белый порошок назывался кокаин!.. Однако при чём тут фанера?
К чёрту! Сначала – немедленно пописать и покакать!
Продемонстрировать свой хороший характер никогда не вредно, и поэтому я быстренько, на всякий случай, потёрся головой о здоровенную лапу этого мужика и выпрыгнул из фургона…
– Эй, ты куда, Кыся-а?! – заорал мне мужик в джинсе.
Но я, не обращая на него внимания, помчался прочь от его гостеприимного, но странного грузовика. То, что это был ЕГО грузовик, у меня не возникло и тени сомнения. Уж слишком по-хозяйски он чувствовал себя в этом фургоне.
Тем более я должен был сделать свои дела как можно дальше от этого мужика и его громадного автомобиля. Ведь за последние несколько часов этот автомобиль в какой-то степени чуть-чуть стал и моим. А как говорил Шура Плоткин: «Там, где живут, там не гадят…»
Боже мой!.. Где же мне облегчиться?! Это же просто чёрт знает что!!!
Огромное, чудовищное, необозримое помещение величиной с наш пустырь, с металлическим полом и уходящим чёрт знает в какую высь железным потолком было заставлено сотнями автомобилей, рядами стоящих вплотную, один за другим. Каждый автомобиль, будь это дальнорейсовыи грузовик с длиннющим фургоном, автобус или обычный легковой автомобиль, был притянут к полу цепями и толстыми брезентовыми ремнями. И всё это тряслось мелкой дрожью, а за стенками чётко прослушивался ритмичный плеск воды…
Я помчался вдоль этого железного пустыря подо всеми машинами в поисках мало-мальски пристойного места для немедленного отправления своих естественных нужд, не обнаружил такого и на последних усилиях воли поскакал поперёк этого мрачного автоприюта…
И… О счастье!!! У самой стенки, где плеск воды слышался наиболее отчётливо и близко, я увидел на стене большой красный щит с различными противопожарными штуками, скатанный в аккуратное кольцо брезентовый шланг с медной штуковиной на конце, а внизу, под щитом, спасительный ящик с песком, из которого торчали вмятые туда окурки сигарет!
Ласточкой я влетел на этот ящик, лихорадочно очистил себе место от окурков, быстренько докопался до слоя абсолютно чистого песка и…
…Клянусь, через пятнадцать секунд жизнь приобрела совершенно иной оттенок!
А ещё через полминуты, уже зарывая всё, мной исторгнутое, я подумал, что зачастую, квалифицируя понятие «Счастье» в нашей жизни, мы невероятно ограничиваем список составляющих. Пять-шесть пунктов типа – Сытость, Благосостояние, Взаимная любовь, Победа (если она не очень кровава…), ощущение Дома, Восторг соития… И всё.
И совершенно не учитываем десятки будничных, но поразительно важных элементов, дополняющих это понятие.
Ну, например: прекращение боли. Я помню, как дико болела у меня задняя левая лапа, когда я подрался со взрослым Ротвейлером!.. Я, правда, успел располосовать ему всю харю, но он прихватил меня так, что я уже слышал пение наших Кошачьих Ангелов на небе!.. Хорошо ещё, что Шура зонтом отбил меня у этой сволочи…
Тоже были заморочки, не приведи Господь! Шура принёс меня домой, сам промыл мне рану и страдал, по-моему, больше меня. Пока ему не пришло в голову дать мне обезболивающую таблетку. Он растёр её в
