насыпью лежал «Роллс-Ройс» – колесами вверх, дымящийся, гора покореженного металла. В ужасе она смотрела на Якова Бен Гадиза, распластавшегося около «Роллс-Ройса». И потом заметила красные струйки крови, которые неровно тянулись через все шоссе к тому месту под насыпью, где лежал Яков.
Хелден сбежала вниз, перекувырнувшись в снегу и больно ударившись о камни, крича от ужаса; сейчас она увидит смерть. Она упала рядом с Бен Гадизом и через разбитое стекло «Роллс-Ройса» посмотрела на своего любимого. Он лежал, раскинувшись, неподвижно, все лицо у него было залито кровью.
– О, нет… Нет!
Яков схватил ее за руку и потянул к себе. Он с трудом мог говорить, но его приказ прозвучал четко.
– Иди к машине. Тут есть деревушка к югу от Трево. Это в пяти километрах… Позвони Литваку. Пре- дю-Лак отсюда недалеко… километров двадцать, двадцать пять. Он сможет послать вертолет, машину… Свяжись с ним. Скажи ему.
Хелден не могла оторвать глаз от Ноэля.
– Он мертв… Он же мертв!
– Может быть, и нет. Торопись!
– Я не могу. Я не могу оставить его здесь.
Бен Гадиз поднял пистолет.
– Если ты не пойдешь, я его пристрелю.
Вошел Литвак. Бен Гадиз лежал на кровати, вся нижняя часть его тела была забинтована. Яков смотрел в окно на заснеженные поля и дальние горы. Не обращая внимания на вошедшего врача, он продолжал смотреть туда.
– Хотите знать правду?
Израильтянин медленно повернул голову.
– Нет смысла избегать правды. Во всяком случае, я могу прочитать ее на твоем лице.
– Я мог бы принести тебе новости похуже. Тебе будет трудно передвигаться: раны слишком серьезные. Но со временем ты приноровишься. Сначала будешь ходить на костылях, потом, возможно, с палкой.
– Прогноз, не особенно-то обнадеживающий для моей работы, а?
– Нет. Но у тебя остались голова и руки. Руки заживут. Ты сможешь играть.
Яков печально улыбнулся.
– Да я ведь не был таким уж хорошим музыкантом. Я слишком часто отвлекался. Я был далеко не таким профессионалом, как в своей другой жизни.
– Но твой ум можно употребить с пользой на другие дела.
Израильтянин нахмурился и снова стал смотреть в окно.
– Ну, это мы еще посмотрим – когда станет ясно, что происходит.
– Все меняется. И очень быстро, Яков, – сказал врач.
– Что с Холкрофтом?
– Не знаю, что и сказать тебе. Он должен был умереть. Но он еще жив. Впрочем, это ничего не меняет. Он уже не сможет жить, как прежде. Полиция шести стран разыскивает его по обвинению в серии убийств. Во всем мире восстановлена смертная казнь – за любые преступления, все законы, гарантирующие защиту личности обвиняемого, превратились в пародию. Везде. Его убьют, как только он покажется на улице.
– Итак, они победили, – сказал Яков, и его глаза наполнились слезами. – «Дети Солнца» победили.
– Посмотрим, – возразил Литвак. – Когда станет ясно, что происходит.
Эпилог
Образы. Бесформенные, неясные, бессмысленные. Очертания, размытые туманом. Только ощущение оставалось ясным. Не мысль, не воспоминания, а только ощущение. Потом бесформенные образы начали обретать форму, туман рассеялся, ощущения сменились узнаванием. Мысли пришли позднее. Но он уже мог видеть и вспоминать.
Ноэль увидел над собой ее лицо, обрамленное густыми светлыми волосами, ниспадавшими ему на лицо. В ее глазах стояли слезы. Слезы струились по ее щекам. Он попытался смахнуть рукой эти слезы, но не смог дотянуться до знакомого любимого лица. Он уронил руку, и она сжала ее.
– Любимый мой…
Он услышал ее голос. Он мог слышать. Изображение и звуки обрели смысл. Он закрыл глаза, понимая, что мысли придут потом. Сами собой. Скоро.
Литвак стоял в дверях и смотрел, как Хелден обтирает губкой грудь и шею Ноэлю. В руках он держал газету. Он осмотрел лицо Холкрофта – лицо, истерзанное градом пуль. На левой щеке виднелись шрамы, шрамы были и на лбу и на шее. Но процесс заживления уже начался. Откуда-то из глубины дома доносились звуки скрипки, которую держал в руках, несомненно, искусный музыкант.
– Вы должны повысить жалованье моей сиделке, – произнес Ноэль слабым голосом.
– Это за какие же такие заслуги? – рассмеялся Литвак.
– Лекарь, исцели себя сам! – Хелден тоже засмеялась.
– Эх, если бы я мог. Я бы хотел излечить многие болезни, – ответил врач и бросил газету на кровать рядом с Ноэлем. Это было парижское издание «Геральд трибюн». – Я купил ее для тебя в Невшателе. Уверен, что ты с интересом прочитаешь там кое-что.
– Какой урок на сегодня?
– Я бы назвал его «Наказание несогласных». Верховный суд твоей страны обязал редакцию «Нью-Йорк таймс» больше не помещать материалов о Пентагоне. Причина, разумеется, все та же: интересы национальной безопасности. Вышеупомянутый Верховный суд также признал законность массовых показательных казней в штате Мичиган. Суд полагает, что, когда нацменьшинства начинают угрожать благополучию граждан, необходимо осуществлять быстрые и наглядные карательные действия – для острастки.
– Сегодня в нацменьшинства попали коренные янки, – слабо сказал Ноэль, не поднимая головы с подушки. – Бах! – и нас нет.
Яков Бен Гадиз доигрывал скерцо из Скрипичного концерта Мендельсона. Ноэль Холкрофт лежал на диване в дальнем углу комнаты. Хелден сидела на полу возле него.
Хирург-косметолог из Лос-Анджелеса, вызванный сюда, чтобы сделать серию пластических операций неизвестному пациенту, с блеском выполнил свою работу. Это было лицо Холкрофта, но – не совсем. Шрамы на лице, оставшиеся от ранений, исчезли, в рубцы были вживлены кусочки ткани, придавшие его лицу более резкие черты. Морщинки на лбу углубились, сеточки в уголках глаз стали отчетливее. В этом чуть изменившемся, восстановленном лице уже не было ни тени наивной безмятежности, напротив, в нем теперь проглядывало что-то жестокое.
В дополнение ко всем внешним переменам Ноэль чуть постарел, и это быстрое старение причиняло ему немалые страдания. С того дня, как его привезли сюда, вытащив из кювета на безлюдном шоссе близ Фрибурга, прошло четыре месяца. Но, глядя на него, можно было подумать, что миновало не меньше десяти лет.
И все же он вернулся к жизни, его тело снова обрело силу благодаря заботливым рукам Хелден и бесконечным упражнениям, назначенным Литваком, которые он проделывал под неусыпным надзором одного из самых грозных боевиков Хар Шхаалаф.
Якову эти занятия доставляли истинное удовольствие. Он требовал от Ноэля совершенства, и Холкрофт послушно выполнял все его требования. Перед тем как приступить к тренировкам в полном объеме, он должен был полностью восстановить физическую форму.
Занятия начнутся завтра. Они заберутся высоко в горы, подальше от любопытных глаз. Все будет проходить лишь под пристальным взором Якова Бен Гадиза. Ученик должен научиться делать то, что теперь
