Странное путешествие мистера Долдри

рука закрывала ей рот, не давая говорить. Алисе хотелось плакать, но та, что держала ее в объятиях, умоляла ее молчать.

Кто-то стукнул кулаком в дверь. Удары становились сильнее, теперь уже стучали ногой. Послышались шаги, кто-то вошел. Затаившись в своей каморке, Алиса старалась не дышать, казалось, ее сердце остановилось.

* * *

— Алиса, проснитесь!

Долдри подошел к кровати и пощупал ей лоб.

— Бедняжка, да вы вся горите!

Он помог ей приподняться, поправил подушку и уложил поудобнее.

— Я вызову врача.

Немного погодя он вернулся.

— Боюсь, у вас что-то посерьезней насморка. Врач скоро придет. Отдыхайте, я побуду с вами. — И уселся в изножье кровати.

Вскоре пришел врач. Он осмотрел Алису, пощупал ей пульс, внимательно послушал сердце и дыхание.

— Ее состояние вызывает серьезные опасения, очень похоже на грипп. Ей нужно укрыться теплее и пропотеть. Давайте ей пить, — обратился он к Долдри, — теплую подслащенную воду или травяной чай, понемногу, но как можно чаще.

Он вручил Долдри аспирин.

— Это должно сбить температуру. Если завтра не станет лучше, отвезите ее в больницу.

Долдри заплатил врачу и поблагодарил за то, что тот приехал в Рождество. Потом пошел к себе, принес два одеяла и укутал Алису. И наконец вытащил на середину комнаты кресло, стоявшее у длинного рабочего стола, и устроился в нем на ночь.

— Не знаю, может, лучше было, когда ваши друзья не давали мне спать. Я, по крайней мере, лежал в своей постели, — проворчал он.

* * *

Шум в комнате прекратился. Алиса открыла дверь шкафа, в котором пряталась. Кругом тихо и ни души. Мебель раскидана, постель смята. На полу валялась картинка в раме. Алиса осторожно убрала осколки разбитого стекла и поставила картинку обратно на тумбочку. Два улыбающихся лица, нарисованные тушью. Окно открыто, теплый ветер колышет занавески. Алиса подходит к подоконнику, он слишком высок, и ей приходится влезть на табурет, чтобы, увидеть улицу. Она карабкается вверх, дневной свет ослепителен, она щурится.

Какой-то человек на тротуаре смотрит на нее и улыбается, у него ласковое лицо, взгляд полон любви. Алиса любит этого мужчину всем сердцем. Она всегда так сильно его любила и знала всю свою жизнь. Ей хочется броситься к нему, чтобы он ее обнял, она хочет его удержать, назвать по имени, но голоса нет. Тогда Алиса взмахивает рукой. В ответ он машет ей кепкой, улыбается и исчезает.

* * *

Алиса снова открыла глаза. Долдри поддерживал ее, поднося стакан воды к ее губам и уговаривая попить.

— Я его видела, — проговорила она, — он был здесь.

— Врач приходил, — сказал Долдри. — В воскресенье, причем в Рождество. Надо же, какой ответственный!

— Это был не врач.

— А он так был на него похож.

— Я видела человека, который ждет меня там.

— Прекрасно, — сказал Долдри, — поговорим об этом, когда вам станет лучше. А пока отдыхайте. Кажется, жар уже спадает.

— Он гораздо красивее, чем я думала.

— Нисколько не сомневаюсь. Надо и мне заболеть гриппом, может, меня навестит Эстер Уильямс.[5] В фильме «Бал русалок» она была неотразима.

— Да, — пробормотала Алиса в полубреду, — он поведет меня на бал.

— Прекрасно, а я в это время смогу отоспаться.

— Я должна его отыскать, — прошептала Алиса, закрывая глаза, — мне надо ехать туда, мне нужно его найти.

— Блестящая мысль! И все же советую несколько дней подождать. Учитывая ваше состояние, я не уверен, что любовь с первого взгляда будет взаимной.

Алиса опять уснула. Долдри вздохнул и снова уселся в кресло. Было четыре утра, от неудобной позы у него задеревенела спина, затылок ломило, зато у Алисы порозовели щеки. Аспирин действовал, температура спадала. Долдри погасил свет и попросил Господа послать ему крепкий сон.

* * *

Алису разбудил протяжный храп. Тело по-прежнему ныло, но озноб прошел, уступив место приятному теплу.

Она открыла глаза и обнаружила развалившегося в кресле соседа со сползшим на пол одеялом. Правая бровь Долдри забавно поднималась и опускалась в такт дыханию. Алиса наконец поняла, что сосед провел ночь у ее постели, и ей сделалось страшно неловко. Она осторожно приподняла покрывало, завернулась в него и тихонько направилась к плитке. Приготовила чай, изо всех сил стараясь не шуметь, и осталась сидеть возле печки. Долдри всхрапнул сильнее, так громко, что сам проснулся. Он повернулся на бок, соскользнул с кресла и шлепнулся на паркет.

— Почему вы не в постели? — спросил он, зевая.

— Чай готовлю, — ответила Алиса и налила две чашки.

Долдри встал, потянулся и потер поясницу.

— Немедленно лягте.

— Мне гораздо лучше.

— Вы напоминаете мне мою сестру — заметьте, это вовсе не похвала. Вы такая же беспечная и упрямая. Не успели прийти в себя — и уже носитесь по холоду! А ну марш в постель без разговоров! Я принесу вам чай. Конечно, если смогу двигать руками, а то у меня по телу не то что мурашки, а целая армия муравьев бегает.

— Мне так стыдно, что я причиняю вам неудобства, — сказала Алиса, послушно отправляясь в постель.

Она села в кровати, а Долдри поставил ей на колени поднос.

— Есть хотите? — спросил он.

— Не очень.

— А немного поесть все-таки придется, так надо, — сказал Долдри.

Он сходил к себе и принес жестяную коробку с печеньем.

— Настоящее масляное печенье? — удивилась Алиса. — Сто лет его не ела.

— Самое что ни на есть домашнее, — гордо заявил Долдри, макая печенье в чай.

— Очень аппетитно выглядит, — заметила Алиса.

— Разумеется! Говорю же, сам испек.

— С ума сойти…

— И что же такого сумасшедшего в моем печенье? — обиделся Долдри.

— …как некоторые вкусы напоминают детство. Мама пекла такое по воскресеньям, и мы всю неделю ели его по вечерам с горячим какао, когда я заканчивала уроки. В то время оно мне не очень нравилось, я топила его в чашке, пока не растает, а мама ничего не замечала. А потом, в войну, когда мы прятались в убежище и ждали окончания воздушной тревоги, я только и думала про это печенье. В подвале, где стены шатались от падавших вокруг бомб, мне так часто снилось это лакомство.

— Не могу похвастать, что меня с матерью связывают такие же счастливые минуты, — сказал Долдри. — Вряд ли мои печенья так же хороши, как ваши, но, надеюсь, они вам нравятся.