ближайших голов.
Джилес ловко проткнул третьего, тот, хрипя и захлебываясь собственной кровью, повалился на пол. Видимо, услышав шум, сверху уже бежала, бряцая оружием, подмога. Конан огромными прыжками помчался по лестнице, чтобы встретить их у дверей. Это ему удалось, он очутился наверху в тот момент, когда створка наполовину распахнулась и в проеме показалась голова первого из бегущих охранников. Удар ноги, сдавленный крик. Варвар рванул дверь на себя, тело охранника упало на площадку. Конан отпрянул, острие алебарды следующего стража промелькнуло рядом с ним. Он схватил продолжавшего двигаться по инерции охранника и сбросил его вниз, под ноги Джилесу. Офирец походя рубанул бедолагу мечом по шее и мигом очутился рядом с варваром. Вдвоем они быстро расправились с двумя оставшимися в живых противниками и поспешили к покоям колдуна.
Промчавшись по длинному коридору, Конан ударом ноги распахнул дверь и очутился на площадке второй лестницы. Свисавшие с потолка обрывки веревок показали ему, что он не ошибся. Помня о том, как он провисел почти всю ночь на этом месте, варвар остановился, не решаясь двинуться дальше. Вдруг ему послышались какие-то звуки в помещении рядом. Он рванулся туда и увидел какого-то человека, видимо слугу, который тщетно пытался спрятаться, закутываясь в кипу развернутых тканей.
— Не бойся, тебе я ничего не сделаю, — киммериец схватил его за воротник. — Давай пройдись-ка по этому месту!
С этими словами варвар вытолкнул слугу на площадку лестницы. Ничего, однако, не произошло: не было ни вспышек пламени, ни падения новых веревок, ни каких-либо других каверз.
— А, чтоб тебя! — взревел Конан и одним прыжком перемахнул площадку.
Он вышиб дверь и бросился в покои колдуна. Там было пусто. Он обежал все три комнаты, переворачивая сундуки и диваны. Никого!
— Проклятый Горбун! Сбежал, выродок!
Киммериец был вне себя от ярости — столько усилий, и все напрасно. Он сорвал со стены изящный, отделанный перламутром и самоцветами арбалет колдуна и замахнулся, чтобы вдребезги разнести его о стену…
— Конан! — вдруг услышал он сдавленный крик Джилеса.
Он бросился на голос — офирец стоял у открытого окна и указывал рукой на поле, лежавшее между садом Лиаренуса и той частью поместья, где они были сегодня ночью. Казалось, что ветер шевелит ряды какой то высокой темно-зеленой травы, и она волнами накатывается на сад и дом колдуна. Приглядевшись, Конан понял, что это и есть монстры Лиаренуса. На них с неумолимостью лавы, текущей из жерла вулкана, двигались сотни плоскоголовых, чудовищно мускулистых, невысоких созданий. Сзади на вороном жеребце ехал проклятый Горбун и наигрывал на дудочке какую-то дурацкую мелодию из трех нот.
— Немного времени у нас еще есть. Если придется биться мечом, руби по суставам, — сказал киммериец, вспомнив наставления Нинуса, — но пока возьми вот это. — Он протянул Джилесу арбалет. — Полезай на крышу. Ты говорил, что хорошо стреляешь — попытайся выбить у него дудку. Убить его стрелой ты не сможешь — он наверняка заколдован, но постарайся попасть в эту демонскую свирель. Он управляет с ее помощью этими чудовищами. Там в комнате, на стене, колчан, несколько стрел у тебя будет. А я постараюсь задержать их внизу. Ну, великий Кром, хоть ты и равнодушен к своим детям, но твоя помощь мне бы сейчас совсем не помешала!
Они обменялись рукопожатием — кто знает, может, следующая их встреча будет уже на Серых Равнинах, — и каждый направился на свое место.
Конан встретил лавину монстров у ворот в сад. Солнце уже показалось из-за вершин Кезанкийских гор, и его лучи заиграли на блестящем лезвии меча киммерийца.
— Ну, давай, недоносок! — крикнул Конан колдуну, становясь спиной к каменному столбу ограды и готовясь дорого продать свою жизнь, если уж так решат боги.
Первый ряд монстров, отделившись от остальных, бросился на него. Подпрыгивая, словно мячики, резвые зеленые байраги накатывались стеной. Но киммерийца не так-то легко было взять голыми руками — даже такими, как у этих чудовищ! Меч сверкал, словно молния; головы, руки, ноги монстров разлетались вокруг, как искры под молотом кузнеца. Скоро вокруг варвара выросла гора обрубков, истекавших зловонной бурой жижей. Но байрагов было слишком много. Некоторым удавалось увертываться от ударов меча, и они вцеплялись в Конана — только мощным ударом кулака их удавалось отбрасывать на землю.
Гора трупов уже мешала варвару работать мечом, и под натиском сотен чудовищ ему приходилось отступать все дальше и дальше в сад. Вот он уже уперся спиной в стену дома…
В этот момент слева от него послышались какой-то хруст и чавканье. Великий Кром! Несколько байрагов, обнаружив лежавшего под кустом Карбана, набросились на него и в мгновение ока разорвали на части. Вся шеренга, оставив киммерийца, ринулась на запах крови. Конан перевел дух и взглянул на Лиаренуса. Мерзкий Горбун гордо восседал в седле.
— Ха-ха, и тебя скоро тоже распотрошат, как куренка, глупый варвар!
Раздался свист стрелы — она летела прямо в мерзкую харю Лиаренуса. Еще миг, и она пробьет его голову! Но, будто наткнувшись на невидимое препятствие, стрела изменила свой полет. Колдун, злорадно ухмыльнувшись, взглянул на киммерийца и погрозил ему пальцем, в ярких лучах поднявшегося солнца яростным блеском играл Синий Сапфир. Конан скрипнул зубами.
— Подожди, Нергалов выродок, я все равно доберусь до тебя! — Он вновь взмахнул мечом, отражая очередную атаку четырехглазых монстров.
«Конечно же, колдун оградил себя. В коня надо стрелять, в коня! — подумал он. — Но как сказать об этом офирцу?..»
И Джилес словно услышал его: следующая стрела, радостно прозвенев в воздухе, вонзилась в грудь коня. Тот взвился на дыбы в последнем усилии и рухнул на колени. Лиаренус, возможно, был неплохим магом, но всадником никудышным: он зашатался в седле, выронил свирель, а потом перевалился через голову коня прямо в гущу своих бойцов. Проклятая дудка умолкла, строй зеленых чудовищ развалился: некоторые из них толпой бросились пожирать трупы своих собратьев, кое-кто продолжал атаковать киммерийца, а последние ряды ринулись на коня и истошно вопившего Лиаренуса, который, запутавшись в стременах, барахтался среди плоских четырехглазых голов.
— Мой перстень! — взревел Конан, бросаясь в гущу байрагов. — Эти тупоголовые гниды сожрут его! Джилес! Джилес!
Офирец, увидев, насколько успешными оказались последствия его удачного выстрела, уже мчался ему на помощь, размахивая мечом и колошматя байрагов направо и налево.
Они прорубались сквозь толпу чудовищ, как косари на покосе. Зеленая жижа из порубленных байрагов хлестала ручьями, но их окружали все новые и новые полчища. Конан стремился как можно скорее достичь того места, где в груде зеленых тел, словно утопающий в волнах моря, то появлялся, то исчезал Лиаренус. Если он не успеет, то монстры сожрут своего родителя вместе с горбом — туда ему и дорога, но перстень пропадет в их внутренностях, а этого допустить было никак нельзя.
Помощь пришла совершенно неожиданно: сбоку на толпу налетели какие-то всадники и принялись узкими кривыми клинками крошить нападавших на них байрагов, крича при этом:
— Хозяин! Держись, мы идем на помощь!
«Туранцы из охраны, — догадался варвар, — ну что ж, пусть тоже поработают — это нам не помешает, клянусь Кромом!»
Вместе с подмогой они довольно быстро управились с остатками колдовского войска. Сотни обезглавленных трупов байрагов валялись по всему саду и около въездных ворот. Правда, люди тоже понесли потери: двоих туранцев монстры успели разорвать на части вместе с лошадьми, да и остальные получили множество рваных кровоточащих ран.
Лиаренусу не помогло даже вмешательство туранцев — наверное, боги наказали его за гордыню: когда варвар добрался до него, то Горбуна уже, собственно говоря, и не было, чудовища рвали на части то, что осталось от их бывшего повелителя. Конан едва успел снести голову одному из них, который схватил вожделенную для варвара правую руку. Киммериец подхватил обрубок и, сорвав кольцо, успел надеть себе на мизинец, тут же отбив нападение следующего монстра.
Несколько байрагов еще бегали по саду, но поодиночке они были не так страшны: с ними покончили
