быстро.
— На колдовство надейся, а с хорошим мечом все-таки спокойнее, — довольно усмехнулся Конан, который всегда недолюбливал всяческую магию. Он оглядел поле битвы, заваленное зелеными обрубками. — Надо же, столько старался, и вот тебе, проклятый Горбун! Чего-то недодумал! Нергалово племя!
Киммериец, отирая пот со лба, оглянулся в поисках Джилеса. Тот стоял, разговаривая с туранцем, видимо предводителем всадников, пришедших им на помощь.
— Так это тебя мы должны были поймать? — крикнул он Конану.
— Наверное, — рассеянно подтвердил киммериец. После испытаний последних суток он вдруг почувствовал волчий аппетит, да и немудрено — последний раз нормально ели они еще в караван- сарае.
— Послушай, — обратился он к туранцу, — как здесь насчет кувшинчика вина и чего-нибудь пожевать?
Через несколько часов довольно-таки длинный караван вытянулся вдоль наезженной степной тропы: более трех десятков верблюдов, навьюченных тюками и сундуками, туранские всадники на своих легконогих горячих конях, цепочка ишаков с поклажей, несколько запряженных круторогими быками заморийских повозок на огромных скрипучих колесах, в которых, тесно прижавшись друг к другу, сидели, еще не отошедшие от событий последних дней, стройные стигийские невольницы, — словом, всякого добра было полным-полно.
Конана это изобилие трогало мало, его оставляла равнодушным даже плата за работу, которую он получит в Шадизаре, — целых пять чаш серебра! Не это, совсем не это омывало струями блаженства его сердце. Самое дорогое сокровище было на его пальце! Он иногда останавливал коня и любовался камнем — блеск Синего Сапфира согревал его душу. Великий Кром! Действительно, внутри становилось теплее! А может быть, это действовал большой кувшин доброго вина, выпитого за обедом? Боги знают…
Конан поудобнее устроился в седле и, слегка насвистывая, тронул поводья своего скакуна — караван змеей заползал в лощину между двух пологих холмов, прямо на диск клонившегося к западу солнца. Впереди лежал путь на Шадизар.
