3. К вопросу о сокращениях
Но профессор ошибся. Как только двери лифта раскрылись, девушка сказала:
— А я к вам, Антон Михайлович.
«Ну вот! Не иначе мой начальничек какую-то студентку прислал!» — заподозрил профессор. Своего теперешнего начальника, заведующего кафедрой, он знал еще как студента — жуткого бездельника, лоботряса и сочка, избегавшего академических задолженностей только благодаря природной наглости и влиятельному папаше.
— А вы кто? Вас с кафедры прислали? Откуда у вас мой адрес?
— Нет, я из другого ведомства, — странно усмехнулась попутчица. Вы же сами меня позвали, помните?
— Что-то не припоминаю такого, — не слишком любезно ответил Антон Михайлович. — Не освежите мою память? А то она последнее время стала меня подводить.
— Ну, что вы, Антон Михайлович? Вашей памяти многие студенты позавидовать могут.
— Зайдете? — профессор отпер квартиру и только тогда понял, что предлагает войти в свою квартиру совершенно неизвестному человеку — какой-то неведомой девице с улицы.
— Спасибо. Вас не смущает вечерний визит незнакомой девушки?
Тем временем Антон Михайлович захлопнул входную дверь, включил свет, но снимать пальто не торопился.
— Да, если честно, — ответил он. — Удивляет, скажем так. Вы говорите, что пришли из…
— Я пока не говорю, откуда я, — невесело улыбнулась она. — Мой ответ может вас поразить.
— Только, пожалуйста, мне не говорите, что вы — воплощение Дьявола, и я вас тут случайно вызвал, ненароком пробормотав древнее заклинание, — попытался пошутить профессор.
— Куда уж мне! Но идею вы уловили верно.
— В смысле — верно? — общаясь со студентами, профессор невольно нахватался их жаргона и разговорных манер.
— Я сейчас — ваш персональный ангел-хранитель. Называйте меня Габриель. И я должна вам сделать предложение, от которого вы не сможете отказаться, как говорил Дон Карлеоне.
Девушка вдруг перестала нравиться Антону Михайловичу. Он почему-то испугался, и тут же ему стало стыдно за свои слова. Что о нем подумает эта девчонка?..
— По-моему шутка затянулась, и мне кажется, что вам пора. Не считаю далее возможным отягощать вас своим обществом, — церемонно проговорил профессор, и хотел уже отрыть дверь, как девушка его остановила.
— Постойте… Я понимаю, для вас звучит нелепо и дико… ну, ладно. Вы помните, как выглядит лестничная площадка за вашей дверью? Помните? Тогда — смотрите!
С этими словами девушка резко распахнула входную дверь. В первый момент у Антона Михайловича перехватило дух, и мелькнула безумная мысль, что на лестнице кто-то успел поставить софиты для съемок кинофильма. Похлопав близорукими глазами, Антон Михайлович зачем-то вытащил из кармана и надел очки, но оказался вынужден признать, что никакой лестничной площадки там нет.
Вместо привычной лестницы, прямо за дверным проемом простиралась залитая ярким светом бескрайняя равнина. Кипела битва. До самого горизонта тысячи или даже миллионы воинов схлестнулись в жесточайшем сражении, и смерть собирала здесь свою обильную жатву… А на переднем плане убивали захваченных пленных. Лес из воткнутых в грунт кольев постепенно обогащался заживо насаживаемыми на них светлыми крылатыми существами. Слышался отдаленный шум боя и близкие стоны. Казнимые медленно вращались на своих кольях, а их сломанные измочаленные крылья описывали круги, волочась по земле. Какие-то одетые в черную кожу и железо создания с гиканьем отсекали эти крылья мечами…
Габриель захлопнула дверь, и они с профессором снова оказались в его прихожей.
— Там, в моем мире, уже много сотен земных лет идет война, — сказала девушка. — Мы бьемся за Жизнь, а они за Смерть. Сейчас у вас эти понятия затерли и опошлили, что не снимает проблемы. Они ненавидят вас, людей, и стремятся уничтожить. А мы… если я скажу, что мы хотим счастья для тех, кто того заслуживает, то это прозвучит лицемерно, напыщенно и фальшиво. Лживо. Короче — людям мы помогаем… иногда. Но временами битва прорывается на Землю, и тогда здесь начинаются бедствия и несчастья, уносящие миллионы человеческих жизней. А мы этого не хотим.
— А что могу я? — сказал профессор деревянным голосом.
— В случае выхода вашей книги тысячи людей перейдут на сторону Мрака и Смерти, и Землю мы потеряем. Да, может быть эти тысячи и получат что-то для себя лично, но миллионы, миллиарды жизней превратятся от этого в сплошную муку. На Земле наступит настоящий Ад. У вас произойдут катаклизмы, войны и катастрофы.
— Почему?
— Потому, что станет намного хуже, чем сейчас, — просто сказала девушка. — Мы всеми силами скрывали и прятали этот текст. К сожалению, он не может быть окончательно уничтожен, такова уж его природа. Но сейчас его нашли вы, и теперь хотите опубликовать. Много раз мы тормозили и задерживали публикацию, а наши враги — наоборот — помогали ее осуществить. Ситуация напоминала перетягивание каната, когда противоборствующие стороны практически равны, но при этом никто не может взять верх. Но вот недавно мы дали небольшую слабину, и благодаря вам доступ к данному тексту и этим знакам получат все. Этого категорически нельзя допустить.
— Предположим, что почему-то я вам верю. Только — предположим! И уничтожаю свою книгу, тогда вы…
— Мое предложение состоит в следующем. Я торможу вашу старость… вернее — прекращаю ее развитие. Вы живете еще долго, лет сорок, и живете активно — болезни ваши я тоже останавливаю. Извините, но молодость вернуть невозможно. За это время вы сможете опубликовать не один труд, осуществить множество исследований, но рукопись вашей «Системы символов…» и все материалы к ней, придется уничтожить. Причем сделать это должны вы сами, своей рукой.
В дверь позвонили. Забыв даже посмотреть в глазок, Антон Михайлович повернул ключ и открыл. Он потом долго удивлялся своей неосторожности — обычно он вообще не открывал дверь без предварительной договоренности. И еще его изумляло впоследствии — почему он запер за собой дверь, а Габриель свободно ее открыла? И почему потом дверь оказалась все равно заперта?
За дверью стояла молодая яркая брюнетка. Девушка смотрелась ослепительно красиво. На ней были тяжелые высокие сапоги на толстой грубой подошве, черные обтягивающие кожаные штаны с чересчур заниженной талией и сверкающий металлом пояс. Картину дополняла короткая черная куртка из кожи украшенная обилием железных пряжек с изображением каких-то инфернальных чудовищ. Между нижним краем куртки и поясом проглядывала полоса загорелой талии. Головного убора не имелось вообще — блестящие черные волосы рассыпались по плечам. Девушка напоминала бы топ-модель, если бы не превосходно развитая для женщины мускулатура и отсутствие худобы, так популярной на нынешних подиумах. Ростом она доходила профессору до подбородка.
— Добрый вечер, профессор. Называйте меня Ли-Ли. — Позвольте войти? Не через порог же нам с вами разговаривать.
— Это сокращение от Лилит? — усмехнулся своей шутке Антон Михайлович, пропуская гостью в прихожую. Только сейчас он заметил, что Габриель куда-то исчезла.
— Ну, зачем нам такие официальности? — улыбнулась девушка. — А к вам уже приходила Габи, я смотрю? Ха, и что тут она вам напредлагала? Излечиться от всех ваших хворей?
— Вы знакомы?
— Еще бы! Так чего она намеревалась вам всучить? Сэконд хэнд третей свежести? Я же хочу предложить возврат молодости — то, что не может дать Габи. Вернее — не хочет. Вы помолодеете, лет этак на сорок, и станете выглядеть на тридцать. Причем в таком сравнительно молодом облике проживете до ста двадцати. А потом — извините уж… да. Так вот — от меня вы получаете первоклассный товар, а не
