перламутровыми кружевами и ярко-голубыми языками пламени. Чувство, что время неумолимо уходит, не покидало Айка. Прошло уже две недели, как он рассказал обо всем Престону, месяц, как приехал в город, но Айк до сих пор даже не узнал, как выглядят Хаунд Адамс, Терри Джекобс и Фрэнк Бейкер. Он обещал Престону, что не будет ни о чем никому рассказывать, но ведь ничего и не происходило. Все труднее становилось думать о работе. Настала пятая неделя — двадцать девятый день с тех пор, как, стоя на гравийной дороге, он попрощался с Гордоном. Именно с этой недели начался сезон больших волн.
Он начался с отдаленного громыхания через равные интервалы, которое перекрывало даже гул проносящихся по шоссе машин. Проснувшись среди ночи, Айк некоторое время удивленно прислушивался, но потом снова заснул. Наступило утро, а звук все не проходил. Айк вскочил, натянул кое-как одежду и побежал вниз по лестнице, через лужайку, мимо нефтекачалки, по переулку — к океану. Стену белой воды он увидел еще до того, как пересек шоссе.
Его сразу поразило, насколько все изменилось. Будто он был в другом городе, на другом пирсе, и смотрел на пляж, который никогда прежде не видел.
Море было сердитым, свинцово-серым и черным с белой оторочкой. Огромные волны, уже не похожие на катящиеся гряды, шли от самого горизонта, будто они копили мощь на всем своем пути через Тихий океан. Казалось, что передвигаться в океане при такой погоде просто невозможно. Вода словно выливалась из стиральной машины. Хлопья пены лежали на мокром песке как снежные сугробы. Когда Айк бежал по настилу, вся конструкция под ним содрогалась от каждого нового удара.
Он был один на один с прибоем. В отдалении на пляже виднелся желтый джип спасателей. Айк прошел дальше и тут вдруг с южной стороны пирса увидел серферов. Оказалось, что он вовсе не один. Сначала он не поверил своим глазам: ну кто решится выйти в море в такую погоду? Айк побежал вперед. Потерял их из виду, потом снова нашел. Не оставалось никаких сомнений. Вот один, а вот и другой, четвертый, пятый. Из-за волн их было почти не разглядеть. Он вцепился в мокрый от брызг поручень. Серферы были там, но вставать на доски пока не решались.
Айк, находясь теперь почти на одном уровне с ними, мог разглядеть все вполне отчетливо. Шесть серферов держались вместе, чтобы их не разбросало громадными волнами, поворачиваясь то туда, то сюда, как стайка мальков. Один из них, казалось, вот-вот взлетит на гребень, но в последний момент опустился, позволив волне перелиться через него и с грохотом уйти к берегу неоседланной.
Держаться вместе становилось все труднее. Волны то поднимали, то полностью скрывали их. Метров на шесть вверх висело покрывало брызг. Каждый новый вал казался мощнее предыдущего, и им приходилось подгребать все усерднее. Только Айк подумал, сумеет ли кто-нибудь из них оторваться, как увидел, что один серфер начал взбираться на гору серой воды. Он греб изо всех сил, а потом волна начала сама поднимать доску. И вдруг серфер встал на ноги. Трудно было сказать, насколько высоки были волны, но гребень этой был намного выше его головы.
Наездник с головокружительной скоростью понесся вниз, мощным усилием, поднимая тучи брызг, развернул доску, снова вырулил вверх, будто прилипнув спиной к вертикальной стене волны, и тут же едва не был накрыт стремительно отделившимся от нее слоем воды. А спустя мгновение он выскочил из водяного туннеля — «трубы» — на самую вершину гребня и, ловко управляя доской, помчался на волне в направлении пирса. На мгновение Айк потерял его за пеленой брызг, но потом увидел снова: распластавшись на доске, серфер старательно греб к горизонту.
К тому времени, как солнце прорвало мрачную завесу, на воде появилось еще с полдюжины серферов. Они оставались с северной стороны пирса, чьи мощные опоры служили им защитой от могучих волн, надвигавшихся с юга. Но и эти немало рисковали. Айк видел, как один из них повернул к берегу; несколько досок разбилось в щепки об опорные столбы.
Хоть в воду решались сунуться немногие, любопытных нашлось достаточно. Скоро все поручни были облеплены шумной толпой болельщиков, которые подбадривали наездников одобрительными возгласами и свистом. Айк вскоре обнаружил, что и сам кричит во все горло вместе с ними. На пирсе установили не меньше дюжины телекамер; на операторах были майки с логотипами фирм, торгующих снаряжением для серфинга. На пляже было еще больше и камер и зрителей, подъехали дополнительные джипы спасателей. Ближе к полудню вся обращенная к морю часть города пропиталась особенной, праздничной атмосферой.
Айк наблюдал за светловолосым серфером, который первым оседлал волну. Раз за разом тот повторял свои блистательные рейды, неизменно вызывая восторги толпы. Айк стоял так уже около часа, когда его внезапно окликнул знакомый голос. Он повернулся и увидел Престона. В грязной майке и затасканной красной бандане, байкер явно не вписывался в чистенькую толпу операторов и болельщиков. Престон, с его огромными татуированными ручищами и могучим торсом, казался продолжением мотоцикла, на котором сейчас восседал. Айк не видел его глаз, скрытых сверкавшими на солнце «фильтрами», но роту него кривился в широченной ухмылке. Причину смеха Айк не понимал, хотя, может, он сам и был ею.
— Я вроде сказал тебе сматывать удочки, — проговорил Престон.
Айк почувствовал, что улыбается в ответ. Он был рад, что байкер появился снова, и подумал, что с момента приезда в Хантингтон-Бич у него не было человека ближе. Престон знал, за чем он здесь, и это рождало связь между ними — по крайней мере, так казалось Айку.
— Большие, — сказал Айк.
Престон посмотрел на волны.
— В этом году первый раз с юга, — отозвался он, — воспользуйся случаем, панки сейчас не сунутся.
— Ты раньше видел такие, как эти?
— Еще бы. Видел и больше. И выходил в океан. Но это классные волны.
Внезапно новый звук перекрыл гам толпы и грохот прибоя. С башни, очевидно, заметили Престона; послышался подвывающий механический голос:
— Никаких мотоциклов на пирсе! Просим вас убрать мотоцикл, уведите его с пирса!
Престон показал башне средний палец. Голос продолжал скрежетать:
— Просим вас убрать с пирса мотоцикл!
Престон потряс головой и принялся разворачивать машину. Зеваки уставились на него, но оставались на безопасном расстоянии, давая ему свободу для маневра.
— Голос разума, — проговорил Престон, — мне кажется, там все двадцать лет сидит один и тот же хрен. Голос как будто все время один и тот же.
Айк посмотрел на тонированные стекла башни. Он решил, что пора уже позавтракать, но оторваться от такого грандиозного зрелища было трудно. Айк повернулся, чтобы бросить последний взгляд на океан. Тот серфер как раз поджидал новую волну. Его легко можно было различить среди всех прочих. Высокий светловолосый парень, в отличие от остальных, одетых в резиновые костюмы, был только в плавках и спасательном жилете.
— В самом деле хорош, — сказал Айк, указывая на него Престону.
— Так это твой герой, да? — спросил Престон, и его широкая ухмылка сменилась кривоватой усмешкой.
Айк взглянул на море, затем снова на Престона.
— Только не влюбляйся в него по уши, — проговорил Престон, — ведь это тот, кого ты ищешь. А вон и другой. — Он показал на темную фигуру в черном гидрокостюме с красными полосами. — Он тоже твой. Терри Джекобс — самоанец, здоровый как бык.
Престон топнул по настилу тяжеленным ботинком и повел свой мотоцикл с пирса. Айк пошел следом. Байкер молча вел «Харлей» сквозь толпу расступившихся зевак. Поравнявшись с башней, он нажал на педаль. Мотор не завелся, и Престон подобрался для следующей попытки. Айк догнал его и схватил за руку — точнее, за бицепс, как раз за то место, где вился змеиный серпантин. Было похоже, будто он схватился за водосточную трубу. Престон очень медленно убрал ногу с педали, посмотрел на свою руку, и Айк сразу обмяк.
— Погоди, — сказал Айк, глянув в престоновские «фильтры», — ты не можешь так вот уйти.
Байкер задумчиво смотрел на него.
— Не могу? — переспросил он.
