– Мыши?
– А как же, – подтвердил Николай. – Старое сено без мышей не бывает.
– Уезжайте, пока Ирка не опомнилась, – сказал Блинков-младший. – Ей и так здесь не нравится, а когда узнает про мышей… Она же под колеса ляжет, чтобы вернуться с вами в Москву.
– Сенцо, конечно, так себе. Со времен Лизаве-ты осталось, – признал Николай. – Поспите не раздеваясь, чтобы не колко было, а завтра накосите свежего… Ничего, проживете. Там в углу Лиза-ветин загончик, – он кивнул в темноту, куда не доставал свет, – повесите лейку, вот вам и душ. Ты же, Дмитрий, рукастый парень!
– Я не рукастый. Я головастый и понимаю, что за день сено не высохнет, – отрезал Блинков-младший. – В общем, поезжайте, а мы тут как-нибудь разберемся.
– А мне казалось, ты отослал Ирину, чтобы поговорить со мной о задании полковника. Он звонил мне в машину по сотовому, и мы все обсудили, – понизил голос полицейский. – Поступаешь в мое распоряжение. Отныне ты мой агент в Малых Грязюках, а я, получается, резидент. Так что докладывай.
Как всегда, было неясно, что Николай говорит в шутку, а что – абсолютно всерьез.
– О чем докладывать? – пожал плечами Блинков-младший. – Задание понял, а сообщить мне пока что нечего. Конечно, хочется спросить вас кое о чем, только ведь вы не ответите.
– Спрашивай, – разрешил полицейский. – Вдруг отвечу?
– Я так понимаю, что вы хотите внедрить нас в особняк… – Блинков-младший помолчал, дожидаясь от Николая подтверждения своей догадки, но полицейский ничем себя не выдал. – Вопрос вот в чем: кто именно вас интересует – старший Букашин, Дэнни или, может, кто-то из персонала?
– Добавь их знакомых, и будет полный список. Нас интересуют все, – ответил полицейский.
Блинков-младший кивнул:
– Понятно.
– Да что тебе может быть понятно?! Тут профессионалам ни черта не понятно, а ему понятно! – с досадой буркнул полицейский.
– Понятно, что вы ушли от ответа, – хладнокровно пояснил Блинков-младший. – Еще вопрос: а если спросят, кто мы Марии Петровне?
– Отвечай: «Бабуле приехали помогать». Именно «бабуле», а не «Марии Петровне». Пусть думают, что вы ее внуки. Если начнут выяснять ваши родственные отношения, скажешь, что родители отправили вас в деревню к бабуле, и все тут, а кто чей деверь, сноха или золовка, вы понятия не имеете. Выдумывать ничего не надо, а то здешние старухи вас моментально раскусят. В деревне ведь, знаешь, как? Я, может, понятия не имею о какой-нибудь бабке, а она обсуждает с приятельницами, какого цвета обои в квартире у внука Петровны…
– Я понял, – прервал рассуждения полицейского Блинков-младший. – Уезжайте, в конце концов, пока Ирка не вернулась!
– Неудобно получается. Предателем себя чувствую, ей-Богу: завез людей в козий сарай и бросил, – признался Николай. Впервые Блинков-младший видел его смущенным. – Можно было и палатку взять, и надувные матрасы, а я забыл.
– Ничего, привезете в следующий раз, а мы пока перебьемся, – успокоил полицейского Блинков- младший. – Вы же не виноваты, что так срочно пришлось ехать.
– Ну да. Я думал, что повезу Ирину в субботу, а про тебя до сегодняшнего дня вообще знать не знал… Слушай, Митек, а тебе никто не говорил, что ты отличный парень?
– Говорят, но реже, чем хотелось бы, – серьезно сообщил Блинков-младший. – Особенно редко те, от кого мне было бы приятно это услышать.
– А от меня, значит, неприятно, – понял толстый намек полицейский. – Ну что ж, я сам виноват… Ладно, Митек, еще успеем подружиться. Держись, – Николай пожал ему руку и, уже выходя, сказал через плечо: – А она обязательно скажет, что ты отличный парень!
Взревел мотор, свет фар вскользь ударил по глазам, и Блинков-младший остался в темноте.
Глава VI
Страшная ночь
Ирка вернулась с простынями и охапкой какого-то бабулиного тряпья. Минут десять Блинков-младший при ничтожном лунном свете, льющемся в открытую Дверь, лазал по горе сена и выполнял бестолковые Иркины приказания: мне постели здесь, а себе – там, нет – поближе, а то я буду бояться в темноте, или нет – подальше, а то вдруг я захочу раздеться, а ты станешь подглядывать. В награду за все Ирка заявила:
– Ну ты и копуша, Митек! Устала я с тобой.
– Если не нравится, устраивайся сама, как хочешь, – разозлился Блинков-младший и лег там, где стоял.
Место оказалось не самое удачное. Он понемногу съезжал с горы к стене сарая, но потом промял себе лежку и сразу же задремал.
Ирка растолкала его, чтоб он закрыл дверь, – ей было холодно.
Блинков-младший встал, закрыл и плюхнулся на пригретое место, засыпая на лету. Но тут у него стало чесаться под лопатками. Сунув руку за шиворот, он выгреб набившуюся сенную труху, всласть начесался и закрыл глаза.
Ирка помалкивала. Проваливаясь в сон, Блинков-младший умиротворенно подумал, что игры девичьи на сегодня закончены. Он совсем забыл о мышах.
– Митек! Эй, Митек! – окликнула его Ирка. – В доме домовой, а в сарае кто?
– Ирка, которая спать не дает! – буркнул Блинков-младший, просыпаясь в третий раз.
– Я серьезно, Митек! Ты не поверишь, но только что рядом со мной кто-то пробежал!
– Маленький, на четырех лапках, с хвостиком? – уточнил Блинков-младший.
– Не пугай меня, Митек, – жалобно попросила Ирка. – Ты же не хочешь сказать, что это МЫШЬ?!
– Да нет, какие здесь мыши?! – спохватился Блинков-младший. – Это, наверное, кошка. Помнишь, когда мы приехали, она у калитки сидела?
– Что я, кошку от мышки не отличу? – из чувства протеста буркнула Ирка, но замолчала.
Блинков-младший лежал, прислушиваясь к ее дыханию. Спящий человек всегда хоть немного, да посапывает, а Ирка дышала тихо-тихо. Похоже, она не очень-то поверила вранью насчет кошки и тоже прислушивалась. А напуганные возней Блинкова-младшего мыши обнаглели, вернулись к своим обвалившимся тоннелям в сене и принялись за восстановительные работы. Они как ненормальные носились по шуршащей, пересушенной траве, копошились и с хрустом что-то грызли.
– Скажешь, и это не мыши? – обмирающим голосом спросила Ирка. Было понятно, что ей очень-очень хочется, чтобы Блинков-младший именно так и сказал: конечно, мол, не мыши, спи.
– Это сено. Мы же все переворошили, а теперь оно укладывается, – сказал Блинков-младший и подумал, что этого вранья от силы хватит минуты на две, а потом Ирка сообразит, что к чему. Спать уже не хотелось. Разве до сна, когда сейчас такое начнется!
И началось. «Сено», вместо того чтобы честь по чести укладываться, вдруг с писком передралось где-то совсем рядом с Иркой. Почти в тот же момент сверху плюхнулась невесть откуда взявшаяся кошка и начала устанавливать свой порядок. Писк стал таким отчаянно пронзительным, что можно было бы сверлить им зубы.
– Папочка!!! – басом взревела Ирка и, чудом не наступив на Блинкова-младшего, кинулась к стене.
В темноте громыхнуло какое-то рухнувшее с гвоздя корыто, на него тут же посыпались не то палки, не то черенки граблей и лопат, а в довершение всего упала велосипедная рама. Раму Блинков-младший угадал совершенно точно, потому что ему здорово досталось рулем по коленке, а потом, вскакивая, он еще запутался в ней ногами, упал и получил велосипедной педалью под ложечку.
– Митек! – Иркин голос доносился из-под крыши. – Митек, ты жив?
От удара у Блинкова-младшего перехватило дыхание. Он стоял, скрючившись, и не мог ответить.
