– МИТЕК!!!
И тут безо всякой видимой причины дверь сарая начала со скрипом приоткрываться. Пятно лунного света, увеличиваясь, скользнуло по стене, и в двух шагах от себя Блинков-младший увидел молочно-белое привидение и сверкающее лезвие косы!
– МИТЕК, НЕ МОЛЧИ!!! – заверещала Ирка. Теперь можно было рассмотреть, что она лежит на досках сеновала, свесив голову и уставившись на привидение застывшим взглядом.
Блинков-младший хотел попросить, чтобы Ирка подала ему руку, но смог только пискнуть, как несчастная мышь в зубах у кота. А белый саван привидения качнулся в воздухе. Ног под ним не было!
Не помня себя, Блинков-младший взлетел по дощатой стене сарая и прижался к Ирке – единственной живой душе в этом загробном мире. Ирка обняла его так, что под ложечкой опять заныло.
Привидение колыхалось на месте, не отваживаясь напасть. В его движениях чудилось что-то знакомое. Так покачивается занавеска на сквозняке.
Не успел Блинков-младший сказать про себя: «Занавеска на сквозняке» – как могильный саван стал обычной белой тряпкой, зацепившейся за кончик прислоненной к стене сарая косы. А коса оказалась не орудием смерти, а сельскохозяйственным инструментом. Чтобы траву косить. Так уж устроен человек: если он что-нибудь плохо видит, воображение дорисует недостающее. Скажешь себе, что белое пятно – привидение, и увидишь привидение, а скажешь «тряпка» – будет тряпка.
Тьма на сеновале стояла кромешная, только слабо светились щели в полу да кое-где сквозь дырявую кровлю пробивались пятнышки лунного света. Продолжая расследование, Блинков-младший потрогал Ирку за ногу. Само собой, получил по руке, но убедился, что джинсы она сняла, и уже с полной уверенностью спросил:
– Разделась и спала под простыней?
– Отвали! – на всякий случай сказала Ирка и захихикала. До нее дошло. – Ой, Митек! А я-то!… А ты?! Ты же «мама» сказать не мог, только пищал.
– Зато я не лез на стену от мышей и не развешивал по косам свои простынки, – буркнул Блинков- младший.
Ирка захлюпала носом.
– Да, тебе хорошо, ты мышей не боишься. А я ни разу в жизни не видела живую мышь и боюсь их ужасно.
– Я тоже ни разу не видел мышей, – сказал Блинков-младший, – и поэтому не боюсь. Как можно бояться того, чего не видел?
– Привидений ты тоже не видел, а испугался! – начала спорить Ирка. Но тут в ее девчачьих мозгах соскочил какой-то рычажок, и она ни с того ни с сего толкнула Блинкова-младшего в грудь: – Ой, я же не одета! А ты и рад, за ноги хватаешься. Отодвинься сейчас же!
– Я могу совсем уйти, – обиделся Блинков-младший.
Держась за стену, он отошел к противоположному скату крыши и улегся на доски. Было жестко и не хватало подушки.
– Не смотри на меня, – сказала Ирка.
– Так ничего ж не видно, ты в тени. Ирка подумала и сообщила:
– Я в трусиках и в футболке, как на «физ-ре», так что не фантазируй лишнего.
– Я и не фантазирую. Я спать хочу.
– Тебе хорошо, ты в джинсах, а я с голыми ногами, – заныла Ирка.
Блинков-младший свесился с досок и посмотрел вниз. Лунный свет из двери сарая уверенно освещал только самое опасное место, где у стены торчала коса с зацепившейся Иркиной простыней и валялась рама от велосипеда. В сене белели Ир-кины джинсы и еще одна простыня, а все, что цветом потемнее, глаз не различал. Там запросто могло валяться что угодно: палки, грабли, вилы. Это не вызывало никакой охоты спрыгивать с трехметрового сеновала. Но Блинков-младший слишком хорошо знал Ирку. Сначала она будет полночи ныть, чтобы он достал ее простыню. Потом, если приказать себе ни в коем случае не поддаваться, спрыгнет сама. Но с мышами, конечно, не останется, и придется втаскивать ее на сеновал. А оставшуюся половину ночи Ирка посвятит докладу на тему: «Какое ничтожество и трус этот Блин».
– Хочешь, я тебе свои джинсы отдам? – без особой надежды предложил Блинков-младший.
– Вот еще! – фыркнула Ирка. – А почему бы тебе не слезть и не бросить мне простыню? Тоже, что ли, мышей боишься?
Блинков-младший молча встал и, сложив ноги вместе, как парашютист, спрыгнул в сено.
К счастью, он попал не на вилы, не на грабли и даже не на палку. Он попал всего-навсего на притаившуюся в засаде кошку. Раздался бешеный мяв. Ошалевшая от испуга, но невредимая кошка вырвалась из-под упавшего на бок Блинкова-младшего, расцарапала ему руку и с воем вылетела из двери сарая.
– Что это было, Митек? – спросила Ирка.
– Полтергейст. Необъяснимое явление потустороннего мира, – сообщил Блинков-младший. – Мохнатый, уши торчком, а больше я ничего не разглядел.
Глава VII
Головоломка пока что не складывается
Заря позолотила серые покосившиеся избы Малых Грязюк. Солнечный зайчик пробрался сквозь щелку и угодил Блинкову-младшему в глаз. Митек проснулся и не сразу понял, где он. Высоко над ним была крыша, такая дырявая, что напоминала карту звездного неба. Спина затекла. Он лежал с задранными кверху ногами, как утонувшая в своих пуховиках Принцесса на горошине. Только вместо горошины под самую поясницу ему подсунули жесткую дворницкую метлу.
Блинков-младший запустил руку за спину и почувствовал, что, в общем, так оно и есть: пересохшие травы рассыпались под ним в труху и остались одни жесткие одеревеневшие стебли, мало похожие на сено.
На досках сеновала под крышей умиротворенно сопела Ирка. Снизу Блинков-младший видел только ее свесившуюся ступню с розовыми и круглыми, как пуговички, пальцами. У стены валялась всякая дребедень, которую они с Иркой сбросили впотьмах, карабкаясь на сеновал. Присмотревшись, Блинков-младший ужаснулся: грабли, вилы, еще одна коса, помимо «косы привидения», ловко пристроенной между двумя гвоздиками на стене. Эта вторая, незамеченная вчера коса торчала сабельным острием вверх в каком- нибудь метре от того места, где он спрыгнул на кошку – там, в сене, осталась четкая двойная вмятина от ног.
В общем, дуракам счастье. Надо сегодня же купить фонарик.
Вставать не хотелось. Блинков-младший перебрался на лежавший рядом старый бабулин ватник и стал думать о задании полковника Кузина. У него накопились кое-какие наблюдения, но их, конечно, не хватало, чтобы выстроить цельную картину. Это пока что было несколько кусочков головоломки из нескольких сотен.
Первое: почему Иван Сергеевич так настойчиво выпроваживал Ирку в деревню? «Ирина, это действительно нужно, ты мне очень поможешь…»
Бели бы он тоже дал ей задание, тогда было бы ясно, чем она может помочь. Но ведь не дал.
Второе: Николай пытается использовать Ирку втемную, подводя ее к обитателям особняка под медной крышей. Зачем? Возможно, для того, чтобы разузнать что-то через нее (но какая в таком случае гарантия, что Ирка, даже все разузнав, передаст это Николаю? Они ведь не подружки закадычные). Значит, вероятнее всего, ему нужно не узнать, а передать через Ирку важную информацию, – может быть, подлинную, а может быть, чистейшую «дезу». Интересно – это уже пункт третий – какую тайну или дезинформацию, сама того не подозревая, должна сообщить обитателям особняка Ирка?
Четвертое – Николай. Почему он все время врет? Пускай у него характер такой легкомысленный, но врать без передышки много часов подряд – чересчур даже для самого заядлого болтуна и фантазера. В этом
