— Миленькая девочка.
— Верно.
— Задушена?
— Да.
— Что-то вы сегодня не слишком разговорчивы.
— Нет.
Крюгер пожал плечами.
— Если вы думаете, что я приехал сюда развлекаться, то ошибаетесь. — В голосе эксперта звучала неприкрытая обида.
Декок медленно повернулся к нему.
— Я тоже, — не без сарказма бросил инспектор. — Но между нами есть существенная разница: сняв отпечатки, вы сбросите это дело с плеч долой. Дальше вы ни при чем. А вот я, если хочу найти убийцу, должен копаться в прошлом жертвы. Люди будут рассказывать мне, какой она была, о чем думала. И задолго до окончания следствия она превратится для меня в живого человека. Эта девочка станет для меня кем-то определенным, личностью со своими любовью и ненавистью, радостями и горестями. Для вас она никогда не станет большим, чем несколько узоров на дактилоскопической пластинке. Вот в
Фледдер, скромно стоявший у стены рядом с Бремом, торопливо достал блокнот и нашарил в кармане ручку. Крюгер с раскрасневшимся от негодования лицом молча распаковал свое снаряжение. Декок подошел к прозекторскому столу.
— Записывай, — громко принялся диктовать он. — Приметы жертвы: пол — женский, возраст — приблизительно восемнадцать — двадцать лет, рост — около пяти футов пяти дюймов, телосложение — стройное, кожа — белая, лицо — овальное, симметричное. Длинные светлые волосы, некрашенные, лоб — высокий, брови — дуто-образные, не подбриты, не выщипаны, глаза — светло-голубые, нос — узкий, прямой со слегка вздернутым кончиком, губы — полные, уголки рта приподняты. — Он вздохнул. — Есть? Записал?
— Да, — кивнул Фледдер, — все записал.
Декок ввел зажим для языка в полуоткрытый рот и приподнял верхнюю губу покойницы.
— Обычные здоровые зубы, без пятен и пломб. — Отложив зажим, инспектор слегка сдвинул волосы в сторону. — Уши — маленькие, овальной формы, мочки проколоты. — Затем он по очереди поднял ее руки. — Ладони — узкие, тыльные стороны чуть шире. На указательном и среднем пальцах правой руки легкие следы от сигарет. Драгоценностей нет. Следы от кольца на левом указательном пальце. Насколько можно установить при визуальном осмотре, грязь под ногтями отсутствует. Ногти покрыты лаком. Цвет лака… — Декок секунду помедлил. — Фледдер, пойди-ка сюда на минутку.
Молодой детектив нерешительно приблизился к столу.
— Какого цвета этот лак?
— Это… светло-вишневый.
— Что?!
— Светло-вишневый.
Декок хмыкнул:
— Хорошо, так и запиши. — Он поднял холодные руки жертвы и потер кончиками пальцев внутренние стороны ладоней. — Не так давно девушка над чем-то немало потрудилась — следы мозолей. В остальном она тщательно следила за руками. — Инспектор глянул на коллегу. — Записал? — Тот кивнул. — Превосходно, просто превосходно! Теперь Крюгер может заняться отпечатками, а Брем — съемкой. После того как санитары ее разденут, мы сможем еще раз взглянуть на тело снаружи. Внутрь позже заглянет доктор Рустелус.
Фледдера всегда немного коробило от того, как дактилоскописты обычно называли процедуру снятия отпечатков, — «брать пальчики». Иногда он представлял Крюгера, разгуливающего с кофром, набитым отрубленными фалангами пальцев.
— Будет вскрытие? — спросил он в ответ на упоминание Декока о патологоанатоме.
— Совершенно верно, — кивнул инспектор. — Я сам позвоню комиссару. Пусть он доктора Рустелуса и вызовет.
Детектив направился к телефону, а Крюгер приступил к работе. Бормоча что-то неодобрительное относительно манер Декока, он с помощью кривого пинцета подсунул набор карточек под подушечки пальцев трупа, фиксируя их уникальные завитки. Отпечатки — единственное надежное средство идентификации.
Затем Брем отщелкал свои снимки.
— Что происходит с Декоком? — прошептал он Фледдеру, меняя кассету с пленкой и одноразовую вспышку. — Нервничает? — Он хихикнул и сам ответил на свой вопрос: — Что-то на него не похоже. Сколько убийств он раскрыл? Десятки, а может сотни. Он должен быть последним из тех, кого может взволновать очередное убийство.
Фледдер пожал плечами.
— Я вытащил старика из постели. У него выходные на праздники. Мне кажется, впервые более чем за десять лет. Возможно, это его и рассердило.
— Да, паршивая у нас работенка, — со вздохом признал Брем.
Сделав еще несколько снимков, он принялся упаковывать свою аппаратуру.
— Ясно, что ты не рискнул взяться за это дело в одиночку. Ты подумал: «Нет-нет, лучше уж я растолкаю Декока, и старик сам обо всем позаботится. Зачем рисковать облажаться, когда у меня есть такая страховка?» Разве не так? Ты ведь так и подумал, верно?
Фледдер испытующе посмотрел на Брема. Уж не подкалывает ли его коллега? Он не знал, можно ли считать это издевкой. По выражению лица опытного фотографа было невозможно что-либо понять. А может, и впрямь надо было начать расследование самому, без посторонней помощи? Не это ли имел в виду Брем? И вовсе не стоило звонить Декоку, а только порадоваться возможности самому показать, на что способен?
Санитары начали проворно и со знанием дела раздевать погибшую. Фледдер собрал мокрую одежду в полотняный мешок Декок, закончив телефонный разговор, вернулся и стал осматривать обнаженное тело. Его опытный глаз искал мельчайшие отклонения от нормы. Поскольку инспектор принимал участие во множестве вскрытий, он прекрасно знал, что и где искать. Немного подумав, он повернулся к одному из служителей морга.
— Вам не кажется, что нижняя часть живота слегка увеличена? Она не может быть беременной?
Санитар, сосредоточенно выпятив нижнюю губу, внимательно исследовал упомянутую часть тела и неопределенно пожал плечами.
— Трудно сказать.
Декок взъерошил волосы.
— В любом случае это установит доктор Рустелус. Тело следует доставить в полицейскую лабораторию. Вскрытие назначено на девять утра. У вас все будет готово? — Санитары дружно кивнули. — Превосходно, — сказал Декок. — Тогда мы пошли.
Напоследок еще раз взглянув на труп, он вышел из комнаты. Фледдер, перекинув мешок с мокрой одеждой через плечо, поспешил следом за ним.
— К какому сроку вам нужны фото? — поинтересовался Брем.
— Часа через два, — буркнул Декок.
— Но ведь сегодня Рождество! — в отчаянии возопил несчастный фотограф.
Декок с напускным сожалением развел руками.
— Сам знаю, — вздохнул он. — Кстати, с Рождеством вас!
Прозвучало это отнюдь не празднично.
Фледдер напряженно сопел.
— Это будет чертовски нелегко. Я осмотрел одежду очень тщательно. Там никаких зацепок — ни тебе
