Женился. Любил ли я жену? Не знаю. Я мусульманин и воспитан в соответствии со старыми традициями, которых все еще придерживаются у нас в провинции. Женщина по турецким обычаям должна только работать и рожать детей, и в этом ее единственное предназначение. Я был безразличен к жене, но любил своих детей и часто сам фотографировал их. Как-то показал эти фотографии Янковичу. Он похвалил меня. Конечно, тогда я не знал, что умение хорошо фотографировать едва не станет средством осуществления давнишней мечты моей.
У югославского посла я проработал семь лет. Одновременно учился петь, мечтая стать знаменитым певцом, и по-прежнему увлекался фотографированием.
Когда мне показалось, что я уже добился больших успехов в учебе и настала пора выступить перед аудиторией, бросил работу. Но мой концерт во французском клубе в Стамбуле кончился полным провалом. Песни великих европейских композиторов не произвели впечатления на моих соотечественников.
И снова я стал кавасом. На этот раз у американского военного атташе полковника Класса. Это позволило мне познакомиться с различными сторонами деятельности дипломатического корпуса. Именно здесь меня научили, как ходить по скользкому паркету. Класс был хорошим семьянином. Его жена, молодая и красивая женщина, играла в покер и занималась садоводством. Со мной она держалась просто, по для нее я был только кавасом. Испугавшись своих чувств к жене Класса и боясь в один прекрасный день потерять из- за этого работу, я решил уйти сам.
Вскоре мне удалось устроиться в дом к советнику немецкого посольства Енке, жена которого была сестрой Риббентропа. В личной резиденции господина Енке я работал с 1942 по 1943 год. Без всяких угрызений совести стал тайком интересоваться перепиской хозяина, личной и служебной. А стоит раз влезть в чужие дела — и это становится страстью. Сфотографировал одно или два письма с одной единственной целью — похвастать перед женой, показать ей, насколько свободно я себя чувствовал в доме Енке, несмотря па войну. С этой же целью я сфотографировал себя в гостиной Енке в его отсутствие на диване с газетой в руках. Показывая жене эту фотографию, я говорил ей, что мне хочется иметь такую же гостиную.
Однажды я заметил, что в моем чемодане все перевернуто, будто в нем что-то искали. Может быть, обнаружилось, что я тайно читал переписку хозяина, и меня приняли за шпиона?
Вскоре господин Енке сказал мне, что, к сожалению, должен меня уволить: больше не может позволять себе держать личного слугу. При этом он был очень вежлив. Я был подавлен. Очевидно, меня приняли за шпиона. Разве я не выполнял свою работу добросовестно? Когда я пришел к Енке, я весил 76 килограммов, а когда меня уволили, во мне было всего 64 килограмма.
Итак, однажды после полудня в апреле 1943 года, сидя в вестибюле гостиницы «Анкара Палас», я подводил итог своей жизни. Я был человеком, способным лишь выполнять приказания других. Человеком, который мыл машины, подавал коктейли, готовил ванны для привлекательных женщин, читал переписку хозяина и мог быть моментально уволен. Невеселая картина.
Но, пожалуй, если бы я не опустился так низко, моя судьба никогда не изменилась бы. Неожиданно из глубины всего этого мрака молнией блеснула светлая мысль.
Эта мысль вывела меня из горьких размышлений. Почему бы моим диким мечтам не осуществиться? Почему немцы подозревали меня? Да потому, что Анкара была тем нейтральным местом, где представители великих враждующих держав жили рядом, непрерывно следя друг за другом.
Почему бы мне не стать шпионом? Эта мысль не выходила у меня из головы. Я решил стать великим шпионом, почувствовав, что, как незаметный, замкнутый И терпеливый кавас, обладаю всеми необходимыми для этого качествами.
Судьба сама указывала мне путь. Как-то в газете я отыскал нечто такое, на что раньше не обращал внимания. Это было объявление о том, что первому секретарю английского посольства требуется шофер.
Из вестибюля гостиницы «Анкара Палас» я вышел сильно возбужденным.
Тщательно просмотрев свои рекомендации, я выбрал две — югославского посла и американского военного атташе. Блестящую рекомендацию, которую дал мне советник немецкого посольства, я решил не брать. В военное время она наверняка показалась бы англичанину подозрительной.
Дом, упомянутый в объявлении, находился на территории посольства в холмистом районе Канкайя и прятался в большом красивом саду. К выходу спускалась узкая тропинка. В стороне стоял шевроле с номером английского посольства. На заднем сиденье машины лежал портфель с документами: первый секретарь английского посольства, вероятно, был беззаботный человек. Я позвонил.
Служанка провела меня в комнату, где мне пришлось долго ждать. Теперь сэр Дуглас Баск — английский посол в Венесуэле. Когда он был первым секретарем в Анкаре, его еще не возвели в рыцарское звание.
Когда мистер Баск вошел в комнату, я почтительно поднялся. Это был высокий и, как мне показалось, довольно деликатный человек. Он посмотрел на меня холодным оценивающим взглядом.
— Итак, вы хотите получить эту работу?
— Да, месье, — ответил я по-французски.
— Вы не говорите по-английски?
— Читаю и неплохо понимаю.
После этого он говорил со мной по-французски.
— Вы знаете какие-нибудь другие языки? — спросил Баск и жестом предложил мне сесть, но я подождал, пока он сел сам.
Я ответил ему, что кроме турецкого и французского могу говорить на сербо-хорватском, немного по- гречески и по-немецки.
— Рекомендации?
У него, видимо, была манера говорить очень кратко. Он представлял собой тип человека, с которым я легко мог поссориться, если бы был в состоянии позволить себе это.
Я молча протянул ему свои рекомендации.
— Где вы могли так великолепно изучить французский язык?
Я рассказал ему, что еще молодым человеком жил в Марселе, где работал в мастерских транспортно- коммерческой фирмы. Это было только частью правды. На самом деле французским языком я овладел, когда был в тюрьме. Мистер Баск внимательно прочитал мои рекомендации.
— Итак, вы опытный шофер?
— Да. Он встал.
— Подойдите сюда, пожалуйста.
Я пошел за ним к столу в углу комнаты. Он протянул мне ручку и указал на чернила и бумагу.
— Напишите что-нибудь.
— По-французски?
— Как хотите.
«Меня зовут Эльяс Базна. Я родился 28 июня 1904 года в Пристине. В то время Пристина была частью Оттоманской империи. Отец мой, Галиф Язар, был преподавателем ислама. Во время балканских войн, когда мы, турки, были изгнаны из Албании и Македонии, моя семья эмигрировала в Константинополь…»
Это было началом моей биографии, которую мне приходилось рассказывать всякий раз при поступлении на работу.
— Я хотел только узнать, умеете ли вы писать, — сказал мистер Баск.
— Да, месье.
Он взял исписанный мной лист бумаги и подошел с ним к окну. Долго и внимательно изучал мой почерк.
— Неплохо.
Я слегка поклонился.
— Я буду называть вас просто Эльяс, — сказал он. Из этих слов я заключил, что принят на работу.
— Помимо обязанностей шофера вы должны будете выполнять различные поручения по хозяйству.
— Могу я узнать, сколько вы будете платить мне, месье? — спросил я.
