Сын неба

расстреляли весь свой боекомплект. И без толку…

На общеэскадрильский разбор собирались неохотно. Не было слышно обычных шуток, смеха. Летчики выглядели усталыми, подавленными.

Покрышеву хотелось распечь своих подчиненных за бестолковый бой. Но он сдержался. Сейчас, как никогда, нужно было трезво разобраться, почему же фашистским бомбардировщикам удалось уйти. Нужно всё проанализировать, посоветоваться, поразмыслить над тактикой воздушного боя. Разбор затянулся.

– Сегодняшний бой, – говорил Покрышев, – был похож на известный праздник сабантуй. Кто во что горазд! Много было шума, мало организованности. Смотрите, что получается. Летчик еще не поймал в прицел самолет, а уже нажимает на гашетку и не отпускает ее до конца, пока патроны не кончатся. А результат? Боекомплект весь использован, а враг не сбит.

Потом он говорил о том, что нет лучшей цели для истребителя, чем неприкрытый бомбардировщик, что не следует спешить, нужно прежде всего выбрать удобную позицию для атаки. Летчик во время воздушного боя должен всё время контролировать свои действия, внимательно наблюдать за тем, что происходит вокруг. А уж если открывать огонь, то с короткой дистанции, бить наверняка.

Не раз, делая паузу, Покрышев внимательно смотрел на летчиков. Спрашивал себя: всё ли поняли, усвоят ли они главное – дисциплину боя, без чего не может быть успеха?

Воздушный бой на следующий день показал, что разговор не прошел даром. На этот раз встретились с «хейнкелями». Пока шли на сближение, Покрышев не раз оглядывался назад, он волновался: выдержат ли его летчики эту напряженную борьбу нервов, четко ли будут выполнять команды.

Эскадрилья, разобравшись попарно, точно следовала за ним. Истребители догоняли бомбардировщики. Те ощетинились яркими вспышками – стрелки открыли огонь. Но эскадрилья продолжала преследовать «хейнкели», не открывая огня. И лишь когда они сблизились на короткую дистанцию, Покрышев дал очередь по бензобакам ведущего «хейнкеля». Из бомбардировщика сразу же вырвались клубы черного дыма.

Вслед за Покрышевым очередь дал его ведомый Георгий Медведев. Из строя выпал второй бомбардировщик. Он как-то неуклюже перевалился на правое крыло и начал разваливаться в воздухе.

Оставшиеся «хейнкели» стали беспорядочно сбрасывать бомбы и пошли на снижение, пытаясь уйти от преследования. Но спастись удалось немногим. После боя на земле догорало пять вражеских самолетов.

Покрышев остался доволен действиями своих летчиков в бою. Такой успех радовал.

Храбро дрались в эти дни и летчики других эскадрилий полка. Младшие лейтенанты Степан Здоровцев и Петр Харитонов совершили воздушный таран вражеских бомбардировщиков. Младший лейтенант Михаил Жуков, пойдя на таран, вогнал в Чудское озеро «юнкер с-88».

Здесь, в ленинградском небе, летчики полка одерживали свои первые победы. А с фронтов шли тревожные вести. Танковые дивизии врага теснили наши войска в Прибалтике. Немцы вступили в Минск и Львов, стремительно продвигались на восток. Всё это было странно и непонятно.

– Почему же так получилось? – не раз спрашивали летчики Покрышева. Ведь им всё время говорили: если враг посмеет напасть на нашу страну, то будет разбит на его же территории. На удар поджигателей войны Красная Армия ответит двойным, тройным ударом.

Но вот идут дни, недели. А враг не только не разбит, но продолжает наступать, захватывает новые области Прибалтики, Белоруссии и Украины.

Отвечать на эти вопросы было трудно и горько.
* * *
Покрышев и Чирков дежурили вместе редко. Как правило, кто-нибудь из них всегда оставался в эскадрилье за старшего. Но на этот раз свободных летчиков не было, и им самим пришлось провести вместе несколько часов в готовности номер один.
Чирков уже сел в кабину, а Покрышев еще не успел дойти до своего «Яка», как над аэродромом взлетела; ракета. Мимо с оглушительным свистом пронесся истребитель Чиркова.
Покрышев взлетел, когда Чирков набрал высоту и атаковал двух «хейнкелей». Петр видел, что Чирков проводит свой излюбленный маневр – набирает высоту, чтобы ближе подойти к бомбардировщику и в упор ударить по нему.
Фашисты явно нервничали, то и дело давали короткие пулеметные очереди, но Андрей упорно и грозно; приближался к стервятникам. И когда расстояние между ними сократилось до пятидесяти метров, Чирков открыл огонь по ведущему. Из правого мотора «хейнкеля» вырвалось пламя, но он успел дать ответную очередь. «Як» взмыл вверх, перевернулся и пошел вниз.
Очередь пришлась по кабине. Одна из пуль, попав в прицел, отлетела от него рикошетом и перебила Чиркову переносицу. Кровь хлынула из носа. Вздрогнув от сильной боли, Андрей схватился руками за окровавленное лицо и на несколько секунд выпустил из рук управление. Самолет свалился в штопор. Только у самой земли, собрав все силы, Чирков вывел машину в горизонтальный полет.
Но Покрышев тогда ничего этого не знал. Он видел только, как падал «Як». «Сбили Чиркова»,– подумал Петр. Неистовая злоба овладела им. Поймав в прицел второй «хейнкель», он открыл стрельбу из пушки и пулемета. От «хейнкеля» полетели куски дюраля. Бомбардировщик пошел вниз. Покрышев продолжал его преследовать, не прекращая огня. Но странное дело – почему-то молчал немецкий стрелок… И хотя машина продолжала гореть, летчики не торопились вы прыгнуть с парашютами. Уж не имитируют ли фашисты свою гибель, чтобы избавиться от преследования?.. И Покрышев всё нажимал и нажимал на гашетку, пока «хейнкель» не рухнул на землю. Петр не знал, что весь экипаж бомбардировщика был перебит и машину некоторое время удерживал в воздухе автопилот.
После посадки Покрышев с ужасом заметил, что горючее на исходе, боеприпасы все использованы, а с перекаленных от непрерывной стрельбы стволов струится сизый дымок.
«Нельзя так вести бой, – подумал он. – Совсем над собой контроль потерял».
На аэродром в это время сел еще «Як». Вел он себя как-то странно. Щитки не выпустил. Садился неуверенно. Проскочил полосу и на пашне перевернулся.
– Чей «Як»? – спросил Покрышев подошедшего Никольского.

– Чиркова…

Они побежали к перевернутому самолету. Чирков лежал на земле ничком.

– Андрей!-окликнул Покрышев. – Жив?