Сын неба

за ним и наконец, сблизившись, дал длинную пулеметную очередь. «Фоккер» камнем полетел вниз.
Вечером на разборе Шинкаренко зачитал телеграмму: командование поздравляло эскадрилью с большой победой.
Закончился день, и летчики возвращались с аэродрома в свои землянки. Дорога шла через лес. В сгущающихся сумерках шли, как обычно, с веселыми шутками и смехом. Кто-то неожиданно толкнул Покрышева. Он упал на пень и тут же вскрикнул от острой боли. Громко стонавшего Покрышева быстро обступили друзья.

– Что с гобой? – склонился над ним Булаев.

– Рука!

– Наверное, вывих, – сказал Булаев. – Дай я попробую вправить.

Он дернул за руку. Покрышев закричал:

– Больно же, черт возьми! Даже в глазах потемнело.

– Тогда быстрее к– врачу. Давай, ребята, взяли! – скомандовал Булаев.

Летчики осторожно подняли его и понесли.

– Перелом правой ключицы, – определил врач, осмотрев Покрышева. –Нужна срочная медицинская помощь.

Ему тут же наложили гипсовую повязку и через несколько часов поездом отправили в Ленинград.

В госпитале он пролежал около двух месяцев. Когда сняли гипс и сделали снимок, то оказалось, что ключица срослась неправильно.

– Будем делать операцию, – сказал хирург.

– Не дам! – решительно заявил Покрышев.

Врач удивленно посмотрел на него:

– А вы знаете, молодой человек, что есть приказ из госпиталя выписывать только здоровых людей? Так вот, пока мы вам операцию не сделаем – из госпиталя не выйдете.

– А вы обещаете, что после операции рука будет действовать? – в свою очередь спросил Покрышев.

– Такой гарантии не может дать ни один врач.

Покрышев понял, что спорить бесполезно. Он решил бежать. На следующий день, когда наступил тихий час, он вышел в сад, перелез через забор и уехал на ближайший аэродром, где встретил инженера бригады и попросил его помочь добраться в полк.

Инженер обрадовался, порылся в кармане, вынул какую-то бумажку:

– Завтра нужно перегнать три самолета, а летчиков всего два. Будете третьим.

В полк Покрышев прилетел к вечеру. Как принято, доложил командиру. Тот особенно не расспрашивал: вернулся – хорошо, дел сейчас по горло.

Так он и стал летать с недолеченной, полудействующей рукой.
О побеге Покрышева из госпиталя узнали только спустя два дня после окончания военных действий когда полк перелетел под Ленинград.
Покрышева вызвал к себе командир полка Е.Г. Туренко.

– Проходи, дезертир, – пригласил он – Побеседуем.

– Как дезертир?– удивился сидевший здесь же командир эскадрильи. – Он же воевал вместе с нами?

Командир протянул Шинкаренко телеграмму

– Вот, читайте. Здесь написано: дезертировал из госпиталя!

Туренко встал из-за стола.

– Так чем же вы объясните свое повеление Покрышев.

– Надоело лежать в госпитале хочу закончить войну вместе с полком, – горячо начал Петр.

– Ребячество! – прервал его Туренко – Вы не закончили лечение. До выяснения обстоятельств отстраняю вас от летной работы.

Наступила пауза.

– Товарищ командир может быть съездить в госпиталь, переговорить с врачами – осторожно предложил Шинкаренко. – Какой же Покрышев дезертир, если он сто пять боевых вылетов?!

– Защищаете? – несколько смягчился. – Ну, хорошо. Пусть будет по-вашему!

В госпиталь поехали Туренко, Покрышев и еще трое летчиков. У начальника госпиталя они появились как раз в тот момент, когда гам находился известный военный хирург Н. Н. Бурденко. Генерал стоял у окна, смотрел на улицу. Разговор между летчиками и начальником госпиталя привлек его внимание. Он повернулся, подошел к ним.

– Нуте-с, молодой человек, – попросил он Покрышева, – покажите вашу руку!

Осмотрев ее, Бурденко обратился к своему младшему коллеге:

– Что же вы хотели делать?

– Оперировать, – ответил тот.

– Н-да… – неопределенно произнес Бурденко.– Я думаю, что можно обойтись и без