— Да? Лешка, да? Хорошо, Лешка, так? — И Стас надел на Лешку свой берет, поскольку шляпы не было. Лешка пошел следом.
Николай Иванович и Егорович, оба вместе, не просыпаясь, перевернулись на другой бок. Они спали ничком: под утро стало холодно. Громкие возгласы Стаса врывались в зыбкий отрадный сон Николая Ивановича. Он слышал во сне звуки ночной деревни. Стояли у речки тихие бани, березы, и дергач крякал за омутом. Красный ребячий костер горел за легким речным туманом. Желтели в лугах купальницы. Зеленели тихие палисады с выстиранным бельем на изгородях. Стояли спокойные, до последнего сучка знакомые срубы домов.
А там, дальше, за родным окоемом, целовались румяные зори. Кричал и кричал в лугах дергач, драл нога о ногу.
Но это был не дергач. Это шаркала об асфальт метла дворничихи. Пыль и окурки летели в сторону под ворота, и Николай Иванович громко чихнул. Дворничиха насторожилась, но тут же подумала, что ей послышалось, и продолжала работу. Егорович чихнул еще громче. Дворничиха начала подкрадываться к воротам, держа на изготовку черенок метлы. Увидев людей, она вытащила свисток и отчаянно начала дуть. Но свисток, видимо, засорился — чуть присвистнув, он заткнулся и только шипел. Егорович вскочил вслед за бригадиром, дворничиха отпрянула от ворот:
— Не подходи! Не подходи!
— Доброго здоровьица! — Егорович смущенно одернул рубаху. Отряхнулся, надел на голову фуражку. Николай Иванович также надел кепку.
— Не подходи! Вы тут чего делаете? — Дворничиха тщетно пыталась прочистить свисток.
— Да мы…
— Вижу, что вы, а почему за воротами?
— Ну, к примеру, это. Зять Станислав, значит… — Егорович замялся, но его осенило: —Уборная-то где? Уборную ищем.
— Так бы сразу и говорили, — успокоилась дворничиха. — Вон туда идите. После высокого дома налево, после — направо. Тут пожарная будет, так вы все прямо да прямо.
— «Все прямо да прямо», — передразнил Егорович. — Ишь, тоже на должности. Ну, Николай Иванович, теперь-то куда?
Выпускники десятого класса шли веселым гуртом обратно, посреди улицы. Они пели под гитару о том, как кто-то все едет за туманом и за таежным запахом.
— Дедушка, ловите! — крикнула бойкая девчушка в белом платье. Она бросила в Егоровича букетом увядших х утру цветов. Егорович машинально поднял букет. И вдруг букеты полетели, посыпались на путешественников. Молодежь, смеясь и бренча гитарой, исчезла, а мужики стояли в ворохе роскошных когда-то цветов.
— Ишь ты! — ворчал Егорович. — Какая нам почесть-то вышла!
— Пойдем, а то убирать заставят, — сказал Николай Иванович.
Так кончилась для них вторая ночь путешествия.
Настасья, попив у Акимовны чаю, не спеша собиралась идти к заутрене. В то же время Лешка и Стас опять были на взводе. Начав с пива, они добрались до красного, которым с утра торговали на пристани. Стас бил Лешку по плечам:
— Мы сейчас ко мне поедем, так? Жены дома нет, так?
— Мне бы это… мужиков поискать…
— Тот пахан, да? Пусть едет обратно к бабке, так?
— К зятю приехал…
— Пусть едет к своему дурацкому зятю! — Багаж вместе сдавали…
— Багаж, да? Где багаж? Мы багаж с собой забираем, так? Беоемi Шубина и едем ко мне, так? Все! Понял, да? Шубин, а ну сюда!
Вчерашний Шубин, шофер, был почему-то опять поблизости. И с машиной. Он мигом подрулил к камере хранения.
— Девушка, выдайте моему другу вещи! Что? Без квитанции, да? Бочка, да? Грибы, да? Шубин, грузи бочку!
Не успел Лешка взгромоздиться в кузов, как машина поехала. Город казался из кузова намного безопаснее. Остановились у пятиэтажного блочного дома, где был прописан Стас.
— Грибы, да? — шумел Стас. — Где грибы? Давай сюда грибы. Что? В гробу мы видели эти грибы, так! Ставь их сюда, сами идем ко мне. Так?..
Кадушка еле прошла в двери, ее надо было нести вдвоем.
— Ставим грибы здесь, сами идем ко мне, что? Леха, тс! Шубин берет твои гроши, так? Идет в кооператив, так?
Кадушку они оставили внизу, сами поднялись на пятый этаж.
— Леха, тс-с! Сейчас узнаем обстановку, так? Стас поглядел в скважину.
— Тс-с, дома! Леха, идем! Жена дома, рвем когти, так? Тс-с, тихо! Уходим, едем к Шубину! Берем Шубина, едем к Шубину, так?
Стриженый призывник в кепке стоял внизу около рыжиков. Стас, увидев его, вдруг передумал ехать к Шубину— его осенила другая идея:
— Стоим, да? Ждем, да? Привет, друг, привет! Раньше по ночам ходил, теперь по утрам, да? Ничего, парень, ничего!
Девушка, которую ждал призывник, вышла из тридцатой квартиры. Стас и с ней был так же запросто:
— Нинон? Привет!
— Привет!
Она попросила у него сигарету.
— Ждем, да? Гуляем, да? Хорошо, милочка, хорошо!
— Его в армию берут, — сказала девушка.
— Служить, да? В отправку, да? Все! Шубин? Провожаем!
Подъезд вмиг опустел. Мальчишка лет шести, пыхтя, вскарабкался зачем-то на кадушку. Перевалился, полез снова. Потом стал набирать спринцевальной резиновой грушей рассол и брызгать в играющих девчушек.
Самое неприятное было то, что Лешку забрали в милицию. Лешку надо было выручать, и Николай Иванович предлагал Егоровичу идти в милицию.
— Да ведь это… — Егорович горячился: — Ведь им только покажись, оне и нас к рукам приберут. Нет, Николай Иванович, нам туда нельзя показываться! Оне и нас-то, наверно, давно ищут. Кабы зять Станислав… Нет, надо к защитнику. Защитнику скажем: так и так, мы невиноватые, дело такое вышло. Объясним ему, кто драку завел. Скажем, что мы ни при чем. Защитника надо искать, защитника! Ты помнишь, где вывеску-то вчерась читали?
— Вроде тут, близко.
Они пошли, глядели на ворота и вывески.
— Дан… дантист, — прочитал Николай Иванович. — Вот, эти ворота.
— Он и есть, — подтвердил Егорович. — Защитник. Оне в суде супротив прокурора выступают.
— Ведь за это дело денег, поди, сдерут… Денег-то у нас мало осталось.
— Советы и разъяснения должны бесплатно давать, я в газете читал. Скажем: так и так, помогите Олешку найти, мы не виноваты. Ни в чем.
— Иди, Егорович, ты.
— Нет, Николай Иванович, тебе сподручнее… Бригадир, член правления.
— Ты старик, может, тебя-то больше послушают… Егорович почесал затылок:
— Ну, это… Ты не ходи никуда с этого места. Жди. Набравшись смелости, он одернул рубаху и открыл дверь.
Дантист был человек весьма общительный. Он любезно встретил Егоровича в прихожей и пригласил в чистый, со множеством каких-то непонятных приборов кабинет.
— Прашу садиться, любезный, прашу садиться! Из деревни, по всей вероятности? Очень харашо! Ну
