не посылать в Кабул батальон, находящийся в полной боевой готовности и собиравшийся вылететь вместе с Тараки из Ташкента, прямо к опочивальне его резиденции, наивно посчитав: если не будет Амина, то от кого защищать?.. Так что за командиров отряда не обидно — ведь председатель, генсек и президент тоже знать не знали, чем все закончится через месяц-другой…
О «мусульманском батальоне» словно забыли. Но 5 октября слетелись «москвичи» из ГРУ и без всяких затей открыто сообщили: «Охранять больше некого, клиент наш пал, его не стало, а потому будем учиться штурмовать здания, а может, и крепости».
И началась круговерть. Батальон приступил к интенсивной боевой учебе по программе «Захват объектов»… 10 октября прозвучал сигнал «Тревога». Час поднятия в «ружье» был, скорее всего, не случайным. Именно в этот день из Афганистана пришло удручающее известие — убит Тараки. Эту печальную весть принес Леониду Брежневу — как всегда, когда в мире где-то кого-то убивали, травили, затеивали переворот — Юрий Андропов. Результатом разговора стала команда — отряду на взлет. Собрались по тревоге, приготовились, кучно сбились вдоль бортов самолетных; потомились в ожидании, поматерились без курева и порадовались команде следующей — отбой, мужики… Снимай шинель — иди домой…
А 31 октября состоится заседание Политбюро. Очень важное для понимания развития ситуации в сторону штурмов и начала афганской кампании. Вот цитата из постановления заседания:
«Совершенно секретно. Особая папка, № П172/108. Т. т. Брежневу, Косыгину, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову, Пономареву. Выписка из протокола №?172 заседания Политбюро ЦК КПСС от 31 октября 1979 года.
„Об обстановке в Афганистане и нашей линии в этой связи“.
Обстановка в Афганистане после событий 13–16 сентября с.?г., в результате которой Тараки был отстранен от власти и затем физически уничтожен, остается крайне сложной. В стремлении укрепиться у власти Амин… расширяет масштабы репрессий в партии, армии, государственном аппарате и общественных организациях.
Поведение Амина в сфере отношений с СССР все более отчетливо обнажает его неискренность и двуличие. На словах он и его приближенные высказываются за дальнейшее расширение сотрудничества с Советским Союзом в различных областях, а на деле допускают действия, идущие вразрез с интересами этого сотрудничества. Амин не только не принимает мер по пресечению антисоветских настроений, но и сам фактически поощряет подобные настроения. В частности, по его инициативе распространяется версия о причастности якобы советских представителей к „попытке покушения“ на него во время событий 13–16 сентября с.?г. Амин и его ближайшее окружение не останавливаются перед клеветническими вымыслами об участии советских представителей в репрессивных акциях, проводимых в Афганистане.
Ради сохранения личной власти Амин может пойти на изменение политической ориентации режима.
Понимание Амином того факта, что на данном этапе он не может обойтись без советской поддержки и помощи, дает нам возможность оказывать на него определенное сдерживающее влияние. Чтобы не допустить победы контрреволюции в Афганистане или политической переориентации Амина на Запад, представляется целесообразным придерживаться следующей линии.
1. Продолжать активно работать с Амином, не давая ему поводов считать, что мы не доверяем ему и не желаем иметь с ним дело.
2. Исходя из этой нашей общей линии в отношении Амина на данном этапе и учитывая неоднократно высказываемые им пожелания совершить официальный или рабочий визит в Москву для встречи с Л. И. Брежневым и другими советскими руководителями, следовало бы дать ему в принципе положительный ответ, не определяя, однако, сейчас конкретных сроков этого визита.
5. Военную помощь Афганистану оказывать сейчас в ограниченных масштабах. От дальнейших поставок тяжелого вооружения и военной техники пока воздержаться, создавать излишние запасы такого вооружения и боеприпасов в Афганистане нецелесообразно.
6. Находящимся в Афганистане советским военным подразделениям (узел связи, парашютно-десантный батальон, транспортные авиационные эскадрильи самолетов и вертолетов), а также отряду по охране советских учреждений продолжать выполнять поставленные задачи. От направления в Кабул по просьбе Амина советского воинского подразделения для его личной охраны воздержаться.
11. При наличии фактов, свидетельствующих о начале поворота Амина в антисоветском направлении, внести дополнительные предложения о мерах с нашей стороны.
А. Громыко. Ю. Андропов. Д. Устинов. Б. Пономарев. 29 октября 1979 г. №? 0937/гс».
Постановление расставляет все точки над «і». Главное — судьба Амина предрешена. Кто он есть для нас — ясно. И как поступить с ним — тоже. Для начала следует усыпить его бдительность, поощряя пряником — возможной встречей с Леонидом Брежневым. Попутно «выдать себя с головой», настойчиво и картинно негодуя по поводу «клеветнических измышлений о причастности советских представителей к попытке покушения на Амина». Правда, Хафизулла Амин утверждал о причастности не представителей, а советских спецслужб. Улавливаете разницу? В документе умышленно сгладили общностью, не указывая конкретно на «андроповцев», что само по себе убеждало в правдивости их причастности, и ни у кого бы не вызывало бы никаких сомнений.
И излишков боевой техники и боеприпасов ни в коем случае не допустить — против нас может все это обернуться. И «охранный батальон», то есть «мусульманский», не отправлять. В нем уже отпала всякая необходимость. Во-первых, он перенацелен не на сбережение и защиту диктатора, нам неугодного, а на его уничтожение, если поступит приказ. И, во-вторых, на день заседания Политбюро спецназу ГРУ пока еще не было отведено место в выполнении той задачи, которую уже готовили и силились исполнить «бойцы невидимого фронта» товарища Андропова.
Им было велено уничтожить Амина, и они уже «стерегли час возмездия» и бдили за Хафизуллой и днем и ночью. Ведь ежели что не так, ответить придется головой. А потому давно вымеряли все расстояния, знают каждый маршрут его передвижения. Морочат головы согласованиями и себе, и другим в выборе способа убить: или яду влить в располневшее тело, или пулю с серебряным наконечником всадить, или рвануть бомбой, как народовольцы по царю. И санкция им самая высокая на то дана, и условия созданы. Партия их опекает и самый твердый в своем идейном совершенстве орган благославляет — Политбюро. Прочитайте еще раз внимательно пункт 11: «…внести дополнительные предложения о мерах с нашей стороны». Андропов, видимо, не очень внимательно читал, а может, просто ухмыльнулся: «Никаких дополнительных мер не предвидится, орлы мои справятся с первого выстрела». Или что там еще — первой капли, первого «бабабах»…
Обмишурятся орлы, и о «бабабахе», спланированном на начало декабря, прочитаем в отдельной главе.
2 Многие офицеры из «мусульманского батальона» отпуск так и не догуляли. Политбюро помешало, и как всегда, своим очередным постановлением:
«Совершенно секретно. Особая папка. №?176/82. Т. т. Брежневу, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову. Выписка из протокола №?176 заседания Политбюро ЦК КПСС от 6 декабря 1979 года. „О направлении спецотряда в Афганистан“… С учетом сложившейся обстановки и просьбы Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей специальный отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек, в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным Силам СССР. Возможность направления этого отряда в ДРА была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29.6.1979 г. № П156/IX. Полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой декаде декабря с.?г. Тов. Устинов Д. Ф. согласен. Ю. Андропов. Н. Огарков. 4 декабря 1979 г. №?312/2/0073».
