– Никогда я не видел молчаливого ирландца, – заметил Фриц.
– У них душа молчаливая. Тебе этого не понять, – возразил Келли.
Они продолжали ехать, пока следопыт не поднял руку. Сквозь чахлые деревья виднелись высокие тонкие жерди кожаных палаток.
– Здесь, – сказал Джески.
– Я поеду туда один, – заявил Келли. – Они относятся к мундиру с должным уважением.
– Видел я, как они с должным уважением продырявили пулей этот мундир, – насмешливо заметил Джески.
Маленький отряд пробирался через сосновую рощу. Залаяла собака. Дети побежали к селению. Солдаты расстегнули кобуры своих револьверов.
– Опусти ружьё, – приказал Келли следопыту. Селение Шайенов раскинулось полукругом по берегу пересохшей реки, образуя букву «С». Лошади находились вне этого полукруга, в загоне, окружённом плетнем. Когда солдаты и следопыт приблизились к селению, индейцы выбежали из палаток. У некоторых было в руках оружие. Их скудная одежда едва прикрывала тело: на одних были короткие штаны, на других – только набедренные повязки. Большинство – высокие, худые, широкоплечие люди с усталыми, суровыми лицами. Их было немного: в селении насчитывалось не более трёхсот человек.
Оба солдата и следопыт въехали в деревню с поднятыми руками. Когда они очутились в центре селения, индейцы сомкнулись вокруг них кольцом. Но их изможденные лица выражали скорее горестное удивление, чем ненависть. Оправившись от первого испуга, дети вскоре начали высовывать головы из палаток и пробираться между ногами мужчин. Их быстрые чёрные глаза, спутанные волосы и медного цвета кожа невольно напоминали Келли чертенят из полузабытых детских сказок. Женщины держались поодаль. Они или стояли в задних рядах, или прятались в палатках.
– Где вождь? – спросил Келли. – Я хочу говорить с вождём. – И, обернувшись к следопыту, он приказал: – Спроси, где вождь. Завяжи с ними знакомство, поддерживай разговор.
Джески затараторил что-то по-шайенски. Трое или четверо пожилых индейцев проталкивались к Келли.
– Спроси, где Маленький Волк, – сказал Келли. Широкоплечий индеец кивнул.
– Я рад видеть тебя, – заявил Капли, слезая с лошади и протягивая руку индейцу.
Они обменялись рукопожатием, затем оба солдата и следопыт пожали руки другим вождям.
– Скажи им, что не всё в порядке, – продолжал Келли. – Мы не хотим неприятностей, а всё-таки неприятность вышла: несколько индейцев убежало. Передай им, что полковник приказал им всем до одного явиться к агенту Майлсу. Скажи, что Великий Белый Отец хочет говорить с ними.
Джески передал всё это на ломаном шайенском языке. Двое из вождей нахмурились, но Маленький Волк слегка улыбнулся. Тупой Нож что-то проговорил сдержанно и неторопливо, и Джески ещё раз с трудом перевёл его слова. Наконец следопыт плюнул и обратился к Келли:
– Эти проклятые псы издеваются надо мной. Они, видите ли, не поедут в агентство… Право же, полковнику следовало бы послать сюда солдат и хорошенько угостить этих дикарей свинцом. Вот это они поймут.
– Повтори им ещё раз, – сказал сержант.
– Не думаю, чтобы они понимали его, – вмешался Фриц.
– Неправда, понимают! – рявкнул Джески. – Всё это одно притворство. Каждый индеец отлично умеет голову морочить!
– Продолжай говорить с ними, – настаивал Келли. Вожди отвечали неторопливо, с расстановкой. Джески перевёл:
– Они собираются сняться с места и двинуться дальше вверх по реке. Агент пусть убирается ко всем чертям. Келли кивнул головой.
– Пресвятая дева! – тихо сказал он. – Хорошо, что я хоть успел в своих грехах исповедаться. Поехали обратно в форт!
Полковник Мизнер был рад, что Майлс уже уехал в Дарлингтон. Майлс будет мямлить, брызгать слюной, а в конце концов начнет изливать свои человеколюбивые чувства к индейцам. И Мизнер сказал командиру эскадрона «Б» Чарлзу Мэррею:
– А пока он будет канителиться, пылающие фермы и оскальпированные трупы явятся ясным доказательством мудрой политики индейского ведомства. И до тех пор, пока агентства будут оставаться в руках вот таких слюнтяев-квакеров, подобные истории неизбежны.
– Но ведь со стороны индейцев нет ещё никаких враждебных действий, – решился возразить Мэррей.
– Милый капитан, когда у вас будет в отношении индейцев такой же опыт, как у меня, вы поймете, что исправлять их безобразия всегда слишком поздно, но предотвращать их можно.
– Значит, вы решили телеграфировать в Вашингтон о разрешении устроить на них облаву?
– У меня имеется формальное разрешение на поддержание порядка в этой резервации. Это мой долг. Если же позволю безобразничать шайке головорезов, значит я пренебрёг моими обязанностями. А если посажу их всех в тюрьму, я свой долг выполню. Всё.
Капитан Мэррей кивнул. Он недолюбливал Мизнера, но Мизнер был его начальником, поэтому он ограничился кивком, надеясь, что не его пошлют с отрядом, чтобы забрать в тюрьму целое селение.
Вопросы справедливости не слишком интересовали Мэррея, но он был из тех офицеров, которые заботливо берегут жизнь своих солдат. Ему внушали и он сам был глубоко убежден, что долг хорошего офицера состоит не в том, чтобы губить своих солдат, а сохранять их жизнь. Ему же приходилось воевать с Шайенами, и он считал, что даже целого полка будет недостаточно, чтобы засадить в тюрьму одно шайенское селение.
– Возьмите ваш эскадрон и арестуйте индейцев, – приказал Мизнер.
– Сэр?…
– Я сказал, чтобы доставили их сюда. Не прибегайте к силе без необходимости, но если придётся…
– Мой эскадрон, сэр?
– Думаю, что этого достаточно. Просто позор для армии, если целый кавалерийский эскадрон не сможет арестовать кучку грязных дикарей.
– Но ведь это Шайены, сэр. Воины Собаки, – неуверенно заметил Мэррей.
– Я знаю, капитан. Но если вы трусите…
– Я не трушу, сэр, – холодно ответил Мэррей. – Вы хотите, чтобы я доставил всё селение или только воинов?
– Только боеспособных мужчин. Судя по словам Майлса, их не более пятидесяти. Стариков не брать.
– Если они не подчинятся приказу, захватывать мне селение силой? – холодно спросил Мэррей. – Там у них женщины и дети.
Мизнер пожал плечами:
– Возьмите с собой гаубицу и выпустите по ним несколько снарядов. Ничего, выползут.
– Снаряд не разбирает – мужчина или женщина.
– Словом, вы слышали приказ, капитан! – сказал Мизнер.
Мэррей встал, отдал честь и ушёл.
Даже имея при себе гаубицу, эскадрон «Б» двигался почти бесшумно, спускаясь к руслу реки, где лежало селение. Но, как Мэррей и ожидал, там уже никого не было. Отряд некоторое время потоптался в пыли, разглядывая оставшийся скарб, затем Мэррей отдал приказ спешиться и расположиться лагерем, так как спускалась ночь.
Рано утром они поднялись и двинулись по отчётливому следу, оставленному на песке шайенскими
