волокушами. Это примитивное сооружение напоминает сани и состоит из сложенных накрест жердей для палаток, прикрепляемых ремнями к сёдлам лошадей. Так как Шайены могли двигаться только очень медленно, то Мэррей был уверен, что в скором времени нагонит их. И действительно, отряд проехал не более семи-восьми миль, как, поднявшись на взгорье, увидел внизу индейскую стоянку.
Палатки были раскинуты в узкой долине, окружённой густым лесом, защищавшим её от солнца. Посередине пробегал небольшой ручей. Этот мирный, цветущий ландшафт показался вспотевшим солдатам, прискакавшим во весь опор, прохладным и восхитительным убежищем.
Они столпились на верхушке холма и, придерживая лошадей, обменивались замечаниями о том, что Шайены выбрали себе единственное сколько-нибудь сносное местечко в этой стране, напоминающей преисподнюю.
«И отсюда – прямо в тюрьму форта Рино!» – пожав плечами, подумал Мэррей.
Он приказал отряду спешиться, а артиллеристам навести пушку на индейскую стоянку. Коней отвели поближе к ручью, где они были под прикрытием, солдаты же рассыпались по гребню холма. Два фургона, предназначавшиеся для отправки индейцев в форт, были поставлены поблизости. Лошадей не выпрягли. Мэррей решил не дать индейцам опомниться, а загнать воинов в фургоны и двинуться обратно в форт.
Но когда солдаты разместились и закончили приготовления, все индейцы уже знали о прибытии отряда. Некоторые из них, вскочив на пони, разъезжали взад и вперёд, наблюдая за солдатами, остальные продолжали заниматься своими делами – чистили лошадей, переговаривались. Все индейцы – мужчины, женщины и дети,- казалось, намеренно игнорировали тот факт, что целый кавалерийский эскадрон вооружённых сил Соединённых Штатов Америки занял боевые позиции вокруг их стоянки и навел на них артиллерийское орудие.
Лейтенант Фриленд прибыл в форт Рино всего три месяца назад прямо из Вест-Пойнта. Он там наслушался о войнах с индейцами за все минувшее столетие, извелся от скуки и теперь возбуждённо расспрашивал Мэррея:
– Как вы думаете, сэр, будут бои?
– Надеюсь, нет, – холодно ответил Мэррей. – Я собираюсь спуститься к ним, лейтенант, и просил бы вас спокойно оставаться на месте и ничего не предпринимать до моего возвращения.
– Но, сэр…
– Не беспокойтесь, я вернусь… Сержант, – позвал он Келли, – идите за мной и захватите с собой следопыта.
Мэррей разжёг трубку и повёл за собой Келли и Джески к стоянке, точно их ждали там, как дорогих гостей.
Нельзя сказать, что капитан боялся – для этого ещё не настало время, – хотя чувство страха было ему привычно. Мэррей знал, что он не храбрец, однако мог заставить своё тело повиноваться и выполнять то, что он ему приказывал. И этого было достаточно. Индейцы оставались для него неразрешимой загадкой, хотя он понимал их лучше, чем многие его сослуживцы-офицеры.
Но он никак не мог понять, каким образом этот народ, несмотря на явно превосходящие силы противника, упорно продолжает бороться, хотя поражение его неминуемо и эта борьба грозит ему полным истреблением.
Мэррей никак не мог допустить, что у индейцев есть такие же понятия о свободе и независимости, как и у белых людей; их упорство, стремление к какому-то самоуничтожению он приписывал примитивной ограниченности и вырождению этой расы.
И вот теперь он наблюдал случай такого самоуничтожения и даже способствовал ему.
Они продолжали идти и вскоре очутились на стоянке. Шайены с любопытством окружили их, но ничем не угрожали и не сделали никакой попытки задержать их. И когда Джески спросил о Маленьком Волке, их повели к небольшому костру, у которого сидели трое стариков:
Маленький Волк, Тупой Нож и Спутанные Волосы – вождь Воинов Собаки. Когда-то этим именем в прериях называли особую организацию воинов, но с временем это название распространилось на всех Шайенов. Воины Собаки исполняли двойную функцию: блюстителей порядка и солдат; они руководили всеми делами как на стоянках, так и на поле битвы.
Все три вождя поднялись, обменялись рукопожатием с пришедшими и жестом пригласили их присесть у огня.
Мэррей восхищался этими тремя стариками, сохранявшими спокойствие и достоинство в то время, как делались приготовления, чтобы стереть их стоянку с лица земли, В лицах индейцев, особенно трёх стариков, морщинистых, худых, цвета земли, было что-то, говорившее о присутствии такой силы, которая даёт им возможность переносить не только все удары, подготовляемые белыми людьми, но и намного большие несчастья.
Они покурили, потом Мэррей заговорил, а Джески начал переводить:
– Я должен сделать это, потому что так требует закон. Вы знаете, что такое закон. Закон – это приказ властей в Вашингтоне, которые правят всей страной. Они требуют, чтобы все индейцы оставались здесь, на этой территории, в своих резервациях. А вот трое из вашего селения убежали, остальные тоже покинули агентство. Это дурно, это – нарушение закона. Потому я должен взять отсюда ваших мужчин и доставить их в форт, где они останутся до тех пор, пока трое сбежавших не вернутся и мы не будем уверены, что они опять не нарушат закон.
Джески с трудом подыскивал слова. Он нередко сбивался и просил Мэррея повторить сказанное, для того чтобы вспомнить соответствующее слово на шайенском языке. Когда он кончил переводить, то склонил голову набок, ожидая ответа. Затем, поглаживая бороду, с глупым видом принялся жевать табак и слушать.
– Эти воины хотят смуты, – заявил он наконец Мэррею.
– Откуда ты это взял?
Коверкая, как обычно, английский язык, Джески заявил:
– Притворяются, будто не понимают. Они, мол, ничего вам не сделали такого, за что их следовало бы засадить в тюрьму. Они просто ушли от жары и расположились здесь, потому что тут прохладно и легче живётся. Они говорят, что всё равно будут жить в этом месте и что если они должны умереть, то лучше умереть здесь, где всё напоминает им о Чёрных Холмах… или дьявол его знает как называется это место, откуда они пришли сюда. Они говорят, что не убежали из резервации и что даже ребёнок может пройти те восемь миль, которые отделяют их от агентства.
Мэррей покачал головой и долгое время яростно пыхтел трубкой.
– Скажи им, что я обязан выполнить полученный мною приказ и что им всё-таки придётся отправиться со мной в форт, – заявил он.
– Они говорят: если вы сажаете человека в тюрьму, чтобы он там умер, то должна быть какая-нибудь причина, а сейчас её нет. Они останутся здесь и будут жить мирно.
– Скажи им: если они не пойдут добром, мне придётся применить силу.
На спокойном, точно высеченном из камня лице Маленького Волка мелькнула слабая улыбка, как будто всё это было ему давно известно.
– Они говорят: вы делайте то, что вы считаете правильным, а они будут делать то, что они считают правильным.
Затем последовала торжественная церемония пожимания рук, и приехавшие отправились обратно.
– Ну, теперь я доволен, что мы захватили с собой пушку, – заявил Келли.
А Мэррей резко остановил его:
– Оставьте при себе ваши замечания, пока вас не спросят, сержант!
